Европейский университет в Санкт-Петербурге

Европейский университет в Санкт-Петербурге (ЕУСПб)
Девиз	Собирая лучшее Bringing the Best Together
Год основания	1994
Тип	Автономная некоммерческая образовательная организация высшего образования
Ректор	О. В. Хархордин
Расположение	Россия Россия, Санкт-Петербург
Юридический адрес	191187, Санкт-Петербург, Гагаринская, 3
Сайт	[eu.spb.ru ru]

К:Учебные заведения, основанные в 1994 году

АНООВО «Европейский университет в Санкт-Петербурге» (ЕУСПб) — негосударственное высшее учебное заведение, основанное в 1994 году.

В университете работают около 150 человек, из которых 69 являются штатными и 26 приглашенными профессорами. Из них 31 человек обладает степенью доктора наук и 44 — кандидата наук. Помимо этого, отдельные курсы читают приглашенные лекторы, как российские, так и иностранные учёные. Всего в ЕУСПб обучается около 200 студентов.

14 октября 2016 года Рособрнадзор "за неисполнение предписания в установленные сроки" запретил прием в университет.

Университетский кампус

С момента основания в 1994 году все основные университетские офисы, аудитории, администрация, библиотека, вычислительный центр, а также университетское издательство располагаются по адресу Гагаринская улица, д.3 в историческом центре города неподалеку от Невы и Летнего сада. Главное здание ЕУСПб - это бывший особняк графа А. Г. Кушелева-Безбородко, сенатора в годы правления императора Николая I. Здание построено в XIX веке и известно как Малый Мраморный дворец или дворец Екатерины Долгоруковой — морганатической жены Александра II.

С 2007 года Университет также имеет общежитие для иногородних студентов. Оно находится по адресу улица Жуковского, д.21, в бывшем доме акционерного общества печатного дела "Слово".

В 2013 году ЕУСПб провел международный архитектурный конкурс по преобразованию главного здания и приспособлению его под нужды Университета. В конкурсе участвовали такие архитекторы как Жан-Мишель Вильмотт, Рем Колхас, Сергей Чобан и Эрик ван Эгераат. Победителем оказался проект Ж.-М.Вильмотта. Строительные работы начнутся осенью 2016 года.

История

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Идея создания университета, который бы отличался от традиций государственной системы высшего образования в России родилась в конце 1980-х годов. В те времена группа людей из академических кругов Санкт-Петербурга обсуждала идею нового, независимого и свободного университета, который бы заполнил пробелы в российской системе преподавания социальных и гуманитарных наук. Предполагалось также, что подобный университет способствовал бы решению проблемы «утечки мозгов», явления, исключительно актуального для отечественной академической среды с конца позднего советского периода.

Название «Европейский» было предложено Львом Клейном, профессором археологии Санкт-Петербургского государственного университета, и одним из энтузиастов, способствовавших основанию ЕУСПб. В конце 1980-х годов российские и американские политики задумались о создании т. н. в то время Американского университета в Москве, при поддержке американских компаний и частных лиц. Лев Клейн предположил, что поскольку американские фонды уже были задействованы Москвой, в её историческом конкуренте Санкт-Петербурге, известному в России как «окно в Европу», следует основать «Европейский университет». Подобный институт должен был объединить лучшие академические и финансовые ресурсы России и Западной Европы. В начале 1990-х годов концепция Европейского Университета приняла конкретную форму при активном участии первого мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, и, занимавшего в то время пост президента Санкт-Петербургского отделения института социологии РАН, Бориса Фирсова, а также многих других представителей ителлигенции, игравших важную роль в культурной и академической жизни города.

28 ноября 1994 года состоялась государственная регистрация университета в Санкт-Петербурге. Были утверждены Устав и Учредительный договор. В состав учредителей вошли Комитет по управлению городским имуществом Санкт-Петербурга, Санкт-Петербургский экономико-математический институт РАН, Социологический институт РАН, Санкт-Петербургский союз учёных.

Весна 1995 года ознаменовалась согласованием с городскими властями вопроса участия городского бюджета в оплате аренды и эксплуатации университетского здания в доме 3 по Гагаринской улице (в то время улице Фурманова).

Осенью 1995 года в ЕУСПб начали работать Открытые аспирантские курсы (ОАК) — образовательная программа, не ведущая к получению академической степени. В декабре того же года Университетом были получены средства от Фонда Сороса (HESP) на открытие компьютерного класса и библиотеки.

В январе 1996 года руководители HESP, Фонда Форда и Фонда МакАртуров приняли решение о выделении для ЕУСПб гранта на основную академическую программу, первый приём на которую был осуществлён в сентябре того же года. Четыре факультета — экономики, этнологии, истории, и политических наук и социологии — получили первые лицензии на дневное обучение студентов.

В сентябре 1997 года началась реализация программы факультета истории искусств в формате открытых аспирантских курсов, появились первые образовательные и научные центры. Факультет политических наук и социологии осуществил первый прием студентов на международную программу по российским и евразийским исследованиям (IMARS), читаемую на английском языке.

В сентябре 2000 года осуществлен первый набор слушателей на основную академическую программу факультета истории искусств.

В августе 2002 года состоялась формальная регистрация Университета как Института дополнительного профессионального образования «Европейский университет в Санкт-Петербурге».

В июле 2004 года ЕУСПб получил государственную аккредитацию российского Федерального агентства по образованию. С того момента Университет получил право на выдачу своим выпускникам дипломов, признаваемых на всей территории Российского государства, и использующих государственную символику Российской Федерации.

В июле 2006 года ЕУСПб получил государственную лицензию на аспирантуру.

В мае 2007 года, следуя изменениям в российском законодательстве, Европейский университет стал первым высшим учебным заведением в Санкт-Петербурге, и вторым ВУЗом в России, учредившим фонд целевого капитала, т. н. эндаумент.

В 2007 года Университет получил грант Европейской комиссии в размере € 673,000 для осуществления проекта «Межрегиональная электоральная сеть поддержки» (МЭСП) по улучшению мониторинга выборов в России Этот факт вызвал резкую критику деятельности ЕУСПб со стороны российского правительства.. Реализация проекта МЭСП в Европейском университете была прекращена решением его Учёного совета 28 января 2008 года.

Тем не менее, неделю спустя, после проведенной инспекции пожарной безопасности, Европейский университет был закрыт решением суда Санкт-Петербурга. Занятия в ЕУСПб были сорваны в течение шести недель с 7 февраля по 21 марта 2008 года. Закрытие Университета вызвало волну протеста со стороны студентов, преподавателей, а также широкого круга академических деятелей в России и за рубежом. В конце концов, уровень соблюдения правил пожарной безопасности был признан судом достаточным, и Университет возобновил занятия 24 марта 2008 года. Студенты смогли закончить семестр вовремя. С тех пор работа ЕУСПб продолжалась в обычном режиме.

О событиях весны 2008 года профессором факультета антропологии ЕУСПб Ильёй Утехиным был снят 50-минутный фильм «Пуговка». Фильм демонстрировался в Санкт-Петербурге и, затем, в Берлине в 2011 году, где проходила очередная встреча выпускников ЕУСПб.

В дальнейшем отношения с властями нормализовались, Университет поддерживал хорошие отношения с правительством Российской Федерации и администрацией города, что следует, в том числе, из визитов и встреч с высокопоставленными чиновниками в ЕУСПб. Так, например, 4 июня 2009 года с преподавателями и студентами Университета встречался министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко, а 7 сентября 2009 года академический год был открыт речью заместителя губернатора Санкт-Петербурга Михаилом Осеевским. 5 сентября 2011 года на церемонии открытия учебного года с приветственным словом к аудитории обратился заместитель Председателя Комитета по науке и высшей школе Санкт-Петербурга Александр Матвеев. 30 июля 2012 года ректор ЕУСПб, профессор политических наук и социологии Олег Хархордин вошел в состав Совета по науке и образованию при Президенте РФ.

Особенности системы обучения и управления

Наследием советского периода в области образования и науки явилось разделение преподавательской и научной деятельности: к концу XX века первым в России занимались, как правило, вузы, а вторым - исследовательские институты Академии наук. В то же время, на развитие университетов в Европе и США сильно повлияли идеи Вильгельма Гумбольдта, согласно которым в центре университетского образования должно быть непосредственное участие студентов в научных исследованиях.

С самого начала своего существования ЕУСПб представлял собой "исследовательский университет" в духе или по модели Гумбольдта, т.е. комбинацию учебной и научной деятельности. В 1990-е годы это был довольно редкий для России тип учебного заведения: так называемая обучающая аспирантура - аналог graduate school в американских университетах. Идея создания образовательной программы по социальным и гуманитарным наукам, сочетающей исследовательскую деятельность с интенсивным курсом обучения, возникла ещё в 1991 г. и через три года была реализована в Петербурге при поддержке международных благотворительных фондов. Позже идея "исследовательского университета" получила широкое распространение и в других вузах страны, благодаря введению статуса национального исследовательского университета.

Другой отличительной особенностью ЕУСПб является система управления вузом, основанная на концепции shared governance или смешанного участия в управлении университетом. В основе shared governance лежат два принципа. Во-первых, в управлении университетом должны участвовать все заинтересованные группы – управляющий внешний совет, президент и его административный аппарат, профессорско-преподавательский состав и студенты (студенческий совет). Во-вторых, право принятия решений должно делегироваться той из групп, которая обладает большей экспертизой в вопросе. Успех в реализации модели shared governance в ЕУСПб позволяет представителям Университета продвигать концепцию смешанного управления на самом высоком уровне, включая, например, Петербургский международный экономический форум, Министерство образования и науки Российской Федерации и др.

Финансирование деятельности Университета

С момента основания финансирование деятельности ЕУСПб в основном осуществлялось из частных источников. За время своего существования Университет получал финансовые дотации и гранты от муниципального правительства и думы Санкт-Петербурга, фонда Джона и Катрин Макартуров, фонда Форда, международной программы поддержки высшего образования института «Открытое Общество» фонда Джорджа Сороса, программ TACIS/TEMPUS, INTAS, фонда Спенсера, фонда Карнеги, немецких фондов ZEIT-Stiftung и Фриц Тиссен, российских фонда фундаментальных исследований (РФФИ) и гуманитарного научного фонда (РГНФ), а также Фонда "Династия". В 2005-2009 годах ЕУСПб был 17-м в мире по объему финансирования, полученного от института «Открытое Общество». В 2013-2015 годах ЕУСПб входил в первую десятку рейтинга высших учебных заведений страны, участвующих в стипендиальной программе Благотворительного Фонда В. Потанина.

Целевой капитал и фандрайзинг

C ростом размеров Университета и поиском новых моделей финансирования, ЕУСПб создал специальное подразделение, занимающееся фандрайзингом. Подразделение занимается привлечением средств частных компаний, корпораций, а также индивидуальных доноров на пополнение развитие учебных и исследовательских программ, а также инфраструктуры Университета.

В середине 2000-х годов в России был введен в действие Федеральный закон о целевом капитале (ФЦК, или так называемом эндаументе) для решения задач долгосрочного финансирования некоммерческих организаций (НКО). Основной капитал эндаумента вкладывается в ценные бумаги, недвижимость или другие активы и остается в неприкосновенности длительное время. Это гарантирует вузам, которые также относятся к НКО, регулярный доход, а значит и определенную финансовую устойчивость даже при сокращении других поступлений. Кроме того, наличие эндаумента и его развитие со временем позволяет получать значительные дополнительные средства в бюджет и, как следствие, заметное преимущество перед вузами-конкурентами, не уделявшим должного внимания развитию ФЦК.

В 2007 году ЕУСПб первым в Санкт-Петербурге и вторым в России (после бизнес-школы «Сколково») зарегистрировал свой фонд целевого капитала . Кроме того, ЕУСПб оказался первым вузом в стране, который фактически стал привлекать в эндаумент средства. В настоящее время эндаумент ЕУСПб является одним из самых больших в России.

Структура

Ректоры университета

• 1995—2003: Борис Фирсов
• 2003—2009: Николай Вахтин
• с июня 2009 — по настоящее время: Олег Хархордин

Факультеты

• Факультет антропологии
• Факультет истории
• Факультет истории искусств
• Факультет политических наук и социологии
• Факультет экономики

Помимо этого, в ЕУСПб действует 10 научно-исследовательских центров и программ.

Исследовательские центры

• Институт проблем правоприменения
• Центр исследований модернизации
• Центр экономических исследований энергетики и окружающей среды
• Центр исследований науки и технологии
• Центр прикладных исследований
• Центр европейских исследований
• Центр экологической и технологической истории
• Центр «Res Publica»
• Межфакультетский центр «Петербургская иудаика»
• Центр антропологии религии

Международные программы

В Университете существуют три междисциплинарные программы, преподавание всех курсов на которых ведется на английском языке, а подавляющее большинство студентов являются представителями США и стран Западной и Восточной Европы. Ежегодно Университет принимает около 50 новых студентов-иностранцев, что составляет порядка 20-25% от общей численности студентов вуза.

IMARES

Международная программа евразийских исследований IMARES или International Master of Arts (MA) in Russian and Eurasian Studies была создана еще в 1997 году на факультете политических наук и социологии. Это одногодичная (60 кредитов) магистерская программа с курсами по политическим наукам, экономике, социологии и истории России и сопредельных государств.

MARCA

MARCA или MA in Russian Cultural History and the Arts - это одногодичная (60 кредитов) магистерская программа со специализацией по истории российской культуры, включая подробное изучение русской литературы, театра, изящных искусств, вопросов идеологии и религии.

ENERPO

ENERPO или MA in Energy Politics in Eurasia - это одногодичная (60 кредитов) магистерская программа по вопросам политики и геополитики в сфере энергетики на Евразийском пространстве. Программа освещает такие теоретические области как экономическая политика, вопросах безопасности энергетического сектора, политическая экономика. Также студенты имеют возможность слушать спикеров с практическим опытом работы в энергетическом секторе.

Библиотека

Согласно концепции своего развития Библиотека ЕУСПб была задумана как модель вузовской библиотеки нового для пост-советской России типа, соответствующей международным стандартам, использующей современные информационные технологии, постоянно пополняющей свои фонды мировой научной литературой и справочными материалами по профилю Университета, интегрированной в региональное, национальное и мировое библиотечное сообщество.

Библиотека комплектует свой фонд в соответствии с учебными программами и на основе заказов факультетов Университета. По этой причине значительная часть книжного собрания Библиотеки - это литература по общественным и гуманитарным наукам. Фонд Библиотеки ЕУСПб составляет около 55 тысяч единиц хранения.

Библиотека спланирована по принципу открытого пространства со свободным доступом пользователей ко всем отделам книжного фонда. Это обеспечивается организацией фондов в соответствии со структурой Десятичной классификации Дьюи (ДКД). Использование системы индексов Дьюи упрощает связь библиотеки ЕУСПб с базами данных огромного количества библиотек (в частности, с библиотеками США и Канады, где 85% библиотек работают по системе ДКД), поскольку в рамках общей классификации язык построения запросов на поиск информации в различных базах становится одинаковым.

Помимо собраний книг и журналов, библиотека предоставляет читателям доступ к сетевым электронным ресурсам, изданиям на аудио- и видеокассетах и оптических дисках. Библиотека ЕУСПб - единственная негосударственная библиотека в России, которая регулярно входит в число победителей открытых конкурсов, организуемых Министерством образования и науки Российской Федерации и Государственной публичной научно-технической библиотекой России, на право получения лицензионного доступа к полнотекстовым международным базам данных.

Ссылки

• [eu.spb.ru/ Официальный сайт ЕУСПб]

Отрывок, характеризующий Европейский университет в Санкт-Петербурге

– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.