Евстахий II
| Евстахий II фр. Eustache II<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Евстахий II во время вторжения в Англию. Фрагмент ковра из Байё</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1047 — 1088 | ||
| Предшественник: | Евстахий I | |
| Преемник: | Евстахий III | |
| ||
| 1054 — 1088 | ||
| Предшественник: | Ламберт II де Ланс | |
| Преемник: | Евстахий III | |
| Рождение: | 1015/1020 | |
| Смерть: | 1088 или 1093 | |
| Род: | Булонский дом | |
| Отец: | Евстахий I | |
| Мать: | Матильда Лувенская | |
| Супруга: | 1. Годгифу Английская 2. Ида Верденская | |
| Дети: | от 1-го брака: нет от 2-го брака: Евстахий III, Готфрид, Балдуин вне брака: Вильям, Готфрид | |
Евста́хий II (фр. Eustache II; умер в 1088) — граф Булони (c 1047 года), родственник английского короля Эдуарда Исповедника и активный участник нормандского завоевания Англии. Евстахий также известен как отец двух королей Иерусалимских: Готфрида Бульонского и Балдуина I.
Биография
Правление
Евстахий II был сыном графа Булонского Евстахия I и Матильды, дочери графа Лувена Ламберта I. В 1047 году (по другим сведениям, в 1049 году) Евстахий унаследовал графство своего отца, охватывающее территорию вокруг Булони на побережье Па-де-Кале. Хотя Булонское графство в этот период считалось вассалом Фландрии, фактически, несмотря на относительно небольшие размеры, оно было независимым государством (в средневековом значении этого слова) и контролировало наиболее удобные пути переправы в Англию.
Политика молодого Евстахия ориентировалась на союз с Нормандией и Англией. В 1035/1036 году он женился на Годгифу, дочери англосаксонского короля Этельреда II и сестры Эдуарда Исповедника. Когда в 1042 году Эдуард взошёл на престол Англии, Евстахий II оказался одним из ближайших родственников английского монарха и стал активно поддерживать его политику по привлечению к управлению северофранцузских рыцарей, стремясь создать противовес англо-датской аристократии.
Именно людей из свиты Евстахия, находившегося с визитом у короля Эдуарда, убили жители Дувра в 1051 году, что послужило поводом для свержения могущественного англосаксонского эрла Годвина и реализации королём программы создания новой, нормандской знати в Англии. Однако уже в 1052 году Годвин восстановил свои позиции в стране, а нормандцы были изгнаны. Тем не менее инцидент в Дувре перерос в затяжное противостояние семьи Годвина и графа Евстахия. Когда в 1066 году Гарольд, сын Годвина, был коронован королём Англии после смерти Эдуарда Исповедника, Евстахий поддержал претензии на английский престол Вильгельма, герцога Нормандии.
Граф Булонский со своими отрядами присоединился к армии герцога Вильгельма, которая переправилась в 1066 году через Ла-Манш и разгромила англосаксонские войска Гарольда в битве при Гастингсе. Вскоре после коронации Вильгельма Евстахий вернулся в Булонь, видимо не довольный размером земель, предоставленных ему за участие в нормандском завоевании Англии.
Поскольку Евстахий был женат на сестре бывшего короля, это давало ему некоторые основания также претендовать на английский престол. В сентябре 1067 года, когда Вильгельм Завоеватель отправился в Нормандию, а по всей Британии вспыхивали восстания англосаксов против новой власти, Евстахий решил попытать счастья в овладении английской короной. Часть англосаксонской знати Кента поддержала его претензии, что позволило Евстахию высадить свою армию на юго-восточном побережье Англии, где к ней присоединились отряды непокорённых англосаксов. Однако атака Евстахия на Дуврский замок провалилась, а наступление нормандской армии под командованием Одо, епископа Байё, заставило графа отплыть на родину. Таким образом, попытка Евстахия II завладеть короной Англии завершилась полным поражением. Его английские владения были конфискованы Вильгельмом Завоевателем.
Позднее Евстахий смог примириться с королём Вильгельмом и получить обратно часть своих земель в Англии. В 1071 году он принял участие в борьбе за престол графства Фландрия, поддержав Арнульфа III Фландрского против Роберта Фриза. Последний был разбит отрядами Евстахия под Касселем и пленён. Однако вскоре Роберт Фриз вернул себе свободу и в свою очередь разбил и пленил Евстахия в сражении при Брокеруа. Евстахий был освобождён, только когда его брат Готфрид, канцлер Франции и епископ Парижский, заплатил за него крупный выкуп. Он скончался в 1088 году (по другим сведениям — в 1093).
Браки и дети
- (1036) Годгифу Английская (ок. 1002—1057), дочь Этельреда II, короля Англии
- (1056) Ида Верденская (1040—1113), дочь Готфрида II, герцога Нижней Лотарингии
- Евстахий III (ранее 1060—1125), граф Булони
- Готфрид Бульонский (ок. 1060—1100), король Иерусалима[1]
- Балдуин I (ок. 1060—1118), король Иерусалима.
Напишите отзыв о статье "Евстахий II"
Примечания
- ↑ Щепкин Е. Н. Готфрид Бульонский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- [patp.us/genealogy/conq/eustaceb.aspx Евстахий II Булонский] (англ.)
- Stenton, F. Anglo-Saxon England. — Oxford, 1971
Отрывок, характеризующий Евстахий II
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
