Евтифрон

Диалоги Платона

Диалоги даны в последовательности, установленной Трасиллом (Диоген Лаэртский, книга III)

Первая тетралогия :

Евтифрон, или О благочестии

Апология Сократа

Критон, или О должном

Федон, или О душе

Вторая тетралогия :

Кратил, или О правильности имен

Теэтет, или О знании

Софист, или О сущем

Политик, или о Царской власти

Третья тетралогия :

Парменид, или Об идеях

Филеб, или О наслаждении

Пир, или О благе

Федр, или О любви

Четвертая тетралогия :

Алкивиад Первый

Алкивиад Второй, или О молитве

Гиппарх, или Сребролюбец

Соперники, или О философии

Пятая тетралогия :

Феаг, или О философии

Хармид, или Об умеренности

Лахет, или О мужестве

Лисий, или О дружбе

Шестая тетралогия :

Евфидем, или Спорщик

Протагор, или Софисты

Горгий, или О риторике

Менон, или О добродетели

Седьмая тетралогия :

Гиппий первый, или О прекрасном

Гиппий второй, или О должном

Ион, или об Илиаде

Менексен, или Надгробное слово

Восьмая тетралогия :

Клитофонт, или Вступление

Государство, или О справедливости

Тимей, или О природе

Критий, или Атлантида

Девятая тетралогия :

Минос, или О законе

Законы, или О законодательстве

Послезаконие, или Ночной совет, или Философ

тринадцать Писем

В Викитеке имеются тексты Диалогов Платона: оригиналы и переводы.

Евтифрон — один из ранних диалогов Платона, датируемый приблизительно 399 годом до н. э. Участниками диалога являются Сократ и Евтифрон, знаток религии, упоминаемый также и в диалоге «Кратил». Предметом обсуждения выступает благочестие, или святость.

Содержание

Евтифрон встречает Сократа у здания суда, куда тот явился из-за обвинения Мелета. Сократу вменялось создание новых богов (даймона). Евтифрон же тут оказался по поводу убийства, совершенного его отцом. Далее они переходят к теме благочестия (греч. εὐσεβὲς - 5c). Евтифрон считает благочестивым свидетельствовать против своего отца, если тот действительно совершил убийство. Однако Сократ требует, чтобы Евтифрон не приводил пример благочестия, а дал определение, указал идею (греч. ἰδέᾳ - 6d) как некоторый образец (греч. παραδείγματι - 6e). Евтифрон полагает, что благочестиво то, что угодно богам. Однако Сократ парирует, что среди богов бывают ссоры и войны: угодное Зевсу, неугодно Крону (8b).

Сущность спора

Как отмечает А. Ф. Лосев, в данном диалоге после общего вступления предлагается совокупность определений, каждое из которых не отвергается всецело, однако задействуется впоследствии при формулировании итоговой дефиниции.

Изначально Евтифрон предлагает определить благочестие как деяние, которое он намеревается совершить — возложить на своего отца обвинения в совершенном преступлении. Сократ, в свою очередь, отвергает такой вариант, поясняя, что в данном случае речь идет не об определении, а о примере благочестивого свершения. Тогда Евтифрон выдвигает иную формулировку: благочестие есть то, что угодно богам. Сократ возражает, указывая на существование различных богов и, как следствие, произвольных способов угождения им; возникает логическое противоречие, когда одно и то же действие может представляться одновременно благочестивым и неподобающим.

Новые замечания побуждают Евтифрона модифицировать определение путём называния благочестивым такого деяния, которое вызывает единодушно положительную реакцию у всех богов без исключения (и наоборот). Сократ в ответ формулирует «дилемму Евтифрона»: угодно ли богам благочестивое деяние оттого, что оно, собственно, таковым и является, или же оно благочестиво оттого, что угодно богам? Разрешение дилеммы приводит спорящих к выводу, что качество предмета или явления первично по отношению к его оценке кем-либо и является его первоисточником, в то время как предложенное Евтифроном определение предполагает строго обратное. А. Ф. Лосев в связи с этим указывает, что общее и универсально оцениваемое выходит за пределы категорий угодности или неугодности, представляясь, в сущности, бытием.

Сократ предлагает собственный вариант дефиниции, увязывая благочестие со справедливостью. Последующие размышления, однако, вынуждают собеседников отвергнуть такое определение, поскольку хотя все благочестивое — справедливо, при этом не все справедливое — благочестиво. Попытка уточнить используемое в определении понятие справедливости вновь приводит участников диалога к мысли о той или иной форме взаимодействия с богами; Евтифрон формулирует дефиницию, согласно которой благочестие сопряжено с принесением жертв и вознесением молитв. Однако, как заключают беседующие, приносить жертвы целесообразно лишь в адрес того, кто нуждается в дарах — в то время как боги не нуждаются ни в чем, а, следовательно, соответствующие деяния не имеют смысла, не могут характеризовать собой благочестие и в сущности напоминают скорее торговлю. В итоге Сократу и Евтифрону остается лишь вернуться к мысли о том, что благочестие есть угождение богам.

Суммируя идеи диалога, А. Ф. Лосев писал:

Общий смысл «Евтифрона» ясен. То, что благочестие есть угождение богам, это правильно, но неточно. И то, что благочестие есть стремление к справедливости, — это тоже правильно, но опять-таки односторонне. И наконец, то, что благочестие есть молитва и жертвоприношение, тоже верно, но опять-таки неточно. Все эти моменты общего понятия благочестия, которые правильны, но односторонни, возникают только потому, что дающий эти определения взирает на некую общую идею как на некоторого рода первообраз и формулирует отдельные частности такого первообраза. Следовательно, как и в «Лахете», в «Евтифроне» не только делается упор на предельную общность как на принцип конструирования частностей, но и сама эта предельная общность понимается как их общая идея, в которой эти частности тоже конструированы и в то же самое время находятся в определенном соотношении, то есть образуют собой единую структуру.

— А.Ф. Лосев. Комментарии к диалогам Платона

Переводчики на русский

• Шейнман-Топштейн, Сесиль Яковлевна
• Карпов, Василий Николаевич

Другие диалоги, относящиеся к осуждению Сократа

• «Теэтет» — диалог с Теэтетом Афинским, по окончании диалога Сократ должен предстать перед архонтом, судьёй в религиозных вопросах.
• «Апология» — о судебном процессе над Сократом в 399 году до н. э. в Афинах, в результате которого ему был вынесен смертный приговор.
• «Критон» — диалог происходит в тюрьме, в которую заключён Сократ.
• «Федон» — описывает последний день жизни Сократа.

См. также

• Сущность

Литература

• А.Ф. Лосев. [psylib.org.ua/books/losew06/txt05.htm Комментарии к диалогам Платона]. psylib.org.ua. [www.webcitation.org/6FHXCoiwk Архивировано из первоисточника 21 марта 2013].

Ссылки

• [www.plato.spbu.ru/TEXTS/PLATO/eutyphronos.htm Перевод С. Я. Шейнман-Топштейн. В кн.: Платон. Диалоги. М.: «Мысль», 1986]
• [www.perseus.tufts.edu/hopper/text;jsessionid=650CAE558ECE66F6660A640508DF46C2?doc=Perseus%3atext%3a1999.01.0169%3atext%3dEuthyph. Plato, Euthyphro]

Отрывок, характеризующий Евтифрон

– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.