Евтушенко, Евгений Александрович
Поделись знанием:
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
(перенаправлено с «Евтушенко, Евгений»)
| Евгений Евтушенко | |||||||
 | |||||||
| Имя при рождении: |
Евгений Александрович Гангнус | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||||||
| Род деятельности: | |||||||
| Годы творчества: |
1949 — наст. время | ||||||
| Жанр: |
поэзия, проза | ||||||
| Язык произведений: | |||||||
| Премии: |
| ||||||
| Награды: |
| ||||||
| [www.lib.ru/POEZIQ/EWTUSHENKO/ Произведения на сайте Lib.ru] | |||||||
| |
| Запись голоса Е.А. Евтушенко | |
| 14 июля 2009 | |
| Помощь по воспроизведению | |
Евге́ний Алекса́ндрович Евтуше́нко (фамилия при рождении — Гангнус[1][2][3], род. 18 июля 1932[2] [по паспорту — 1933][4], Зима[3]; по другим данным — Нижнеудинск[5][6], Иркутская область) — русский советский поэт. Получил известность также как прозаик, режиссёр, сценарист, публицист и актёр.
Содержание
Биография и очерк творчества
Евгений родился в семье геолога и поэта-любителя Александра Рудольфовича Гангнуса (по происхождению — прибалтийского немца) (1910—1976).
В 1944, по возвращении из эвакуации со станции Зима в Москву, мать поэта, Зинаида Ермолаевна Евтушенко (1910—2002), геолог, актриса, Заслуженный деятель культуры РСФСР, поменяла фамилию сына на свою девичью (об этом — в поэме «Мама и нейтронная бомба»), — при оформлении документов для смены фамилии была сознательно допущена ошибка в дате рождения: записали 1933 г., чтобы не получать пропуска, который положено было иметь в 12 лет[2][7].
Начал печататься в 1949, первое стихотворение опубликовано в газете «Советский спорт».
С 1952[8] по 1957 г. учился в Литературном институте им. М. Горького. Исключён за «дисциплинарные взыскания»[2], а также — за поддержку романа Дудинцева «Не хлебом единым»[9].
В 1952 году выходит первая книга стихов «Разведчики грядущего», — впоследствии автор оценил её как юношескую и незрелую.
В 1952 году стал самым молодым членом Союза писателей СССР[10], минуя ступень кандидата в члены СП.
«Меня приняли в Литературный институт без аттестата зрелости и почти одновременно в Союз писателей, в обоих случаях сочтя достаточным основанием мою книгу. Но я знал ей цену. И я хотел писать по-другому».
— Евтушенко, «Преждевременная автобиография».
1950—1980-е годы — это время поэтического бума, когда на арену огромной популярности вышли Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Р. Рождественский, Е. Евтушенко. Они заразили воодушевлением всю страну, поразив её свежестью, независимостью, неофициальностью творчества. Выступления этих авторов собирали огромные стадионы, и поэзию периода «оттепели» вскоре стали называть эстрадной.
В последующие годы печатает несколько сборников, которые приобретают большую популярность («Третий снег» (1955), «Шоссе энтузиастов» (1956), «Обещание» (1957), «Стихи разных лет» (1959), «Яблоко» (1960), «Нежность» (1962), «Взмах руки» (1962)).
Одним из символов оттепели стали вечера в Большой аудитории Политехнического музея, в которых вместе с Робертом Рождественским, Беллой Ахмадулиной, Булатом Окуджавой и другими поэтами волны 1960-х годов также принимал участие Евтушенко.
Произведения его отличает широкая гамма настроений и жанровое разнообразие. Первые строки из пафосного вступления к поэме «Братская ГЭС» (1965): «Поэт в России больше, чем поэт», — манифест творчества самого Евтушенко и крылатая фраза, которая устойчиво вошла в обиход. Поэту не чужда тонкая и интимная лирика: стихотворение «Бывало спит у ног собака» (1955). В поэме «Северная Надбавка» (1977) слагает настоящую оду пиву. Несколько поэм и циклов стихотворений посвящено зарубежной и антивоенной тематике: «Под кожей Статуи Свободы», «Коррида», «Итальянский цикл», «Голубь в Сантьяго», «Мама и нейтронная бомба».
Чрезмерному успеху Евтушенко способствовала простота и доступность его стихов, а также скандалы, часто поднимавшиеся критикой вокруг его имени. Рассчитывая на публицистический эффект, Евтушенко то избирал для своих стихов темы актуальной политики партии (напр., «Наследники Сталина», «Правда», 1962, 21.10. или «Братская ГЭС», 1965), то адресовал их критически настроенной общественности (напр., «Бабий Яр», 1961, или «Баллада о браконьерстве», 1965). <…> Его стихи большей частью повествовательны и богаты образными деталями. Многие страдают длиннотами, декламационны и поверхностны. Его поэтическое дарование редко проявляется в глубоких и содержательных высказываниях. Он пишет легко, любит игру слов и звуков, нередко, однако, доходящую у него до вычурности. Честолюбивое стремление Евтушенко стать, продолжая традицию В. Маяковского, трибуном послесталинского периода приводило к тому, что его талант, — как это ярко проявляется, напр., в стихотворении «По ягоды», казалось, ослабевает.
Известность получили сценические выступления Евтушенко: он с успехом читает собственные произведения. Выпустил несколько дисков и аудиокниг в собственном исполнении: «Ягодные места», «Голубь в Сантьяго» и другие.
С 1986 по 1991 год был секретарём Правления Союза писателей СССР. С декабря 1991 года — секретарь правления Содружества писательских союзов. С 1989 года — сопредседатель писательской ассоциации «Апрель». С 1988 года — член общества «Мемориал».
14 мая 1989 года с огромным отрывом, набрав в 19 раз больше голосов, чем ближайший кандидат, был избран народным депутатом СССР от Дзержинского территориального избирательного округа города Харькова и был им до конца существования СССР.
В 1991 году, заключив контракт с американским университетом в г. Талса, штат Оклахома, уехал с семьёй преподавать в США, где и проживает в настоящее время[11].
В 2007 году в спорткомплексе «Олимпийский» состоялась премьера рок-оперы «Идут белые снеги», созданной на стихи Евгения Евтушенко композитором Глебом Маем.
В 2013 году Евтушенко перенёс операцию по ампутации ноги[12].
14 декабря 2014 года во время гастролей в Ростове-на-Дону Евгений Евтушенко был госпитализирован в связи с резким ухудшением состояния здоровья[13].
Критика
Литературный стиль и манера Евтушенко давала обширное поле деятельности для критики. Его часто упрекали в славословии, пафосной риторике и скрытом самовосхвалении. Так, литературовед Николай Гладких писал о поэме «Фуку!»:«Самопрославление не может обрести форму спокойного, уверенного в себе самолюбования, не может быть и выражением аутентичной личности. Амбиции исключительно велики и давно превзошли масштаб дарования. Жанр оказывается яростно полемичным в каждом своём слове, в каждом высказывании, и главное — говорящий не может ни на минуту остановиться; вступив в спор с временем и миром, он вынужден непрерывно манифестировать»[14]
— далее критик упрекает Евтушенко в скрытом подражании Маяковскому, который оказал, несомненно, глубокое влияние на творчество поэта.
В интервью 1972 года, опубликованном в октябре 2013 года, лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский крайне негативно отзывался об Евтушенко как поэте и человеке[15]:
|
Евтушенко? Вы знаете — это не так всё просто. Он, конечно, поэт очень плохой. И человек он ещё худший. Это такая огромная фабрика по воспроизводству самого себя. По репродукции самого себя. … У него есть стихи, которые, в общем, можно даже запоминать, любить, они могут нравиться. Мне не нравится просто вообще уровень всего этого дела. То есть в основном. Основной такой… дух не нравится этого. Просто — мерзит. | 
|
Гражданская позиция
|
| Братская ГЭС глава «Казнь Стеньки Разина»[16] |
В первый сборник стихов вошли такие строки о Сталине[17]:
- … В бессонной ночной тишине
- Он думает о стране, о мире,
- Он думает обо мне.
- Подходит к окну. Любуясь солнцем,
- Тепло улыбается он.
- А я засыпаю, и мне приснится
- Самый хороший сон.
Одна глава поэмы «Казанский Университет» посвящена В. И. Ленину и написана как раз к 100-летнему юбилею Ленина. — По заверениям самого поэта, всё это (равно как и другие искренно-пропагандистские его стихотворения советского времени: «Партбилеты», «Коммунары не будут рабами» и т. п.) следствие влияния пропаганды[18]. Андрей Тарковский, прочитав «Казанский университет» Евтушенко, в своих дневниках писал: «Случайно прочёл… Какая бездарь! Оторопь берёт. Мещанский Авангард… Жалкий какой-то Женя. Кокетка. В квартире у него все стены завешаны скверными картинами. Буржуй. И очень хочет, чтобы его любили. И Хрущёв, и Брежнев, и девушки…»[19].
В 1962 году в газете «Правда» опубликовано ставшее широко известным[20], стихотворение «Наследники Сталина» приуроченное к выносу из мавзолея тела Сталина. Большой резонанс вызвали и другие его произведения «Бабий яр» (1961), «Письмо Есенину» (1965), «Танки идут по Праге» (1968). Несмотря на столь откровенный вызов тогдашней власти, поэт продолжал печататься, ездить по всей стране и за рубеж. В 1969 году был награждён орденом «Знак Почёта»[21].
Евгений Евтушенко печатается в слывших оппозиционными в советское время журналах «Юность» (также входил в редколлегию этого журнала), «Новый Мир», «Знамя».
Известными стали его выступления в поддержку советских диссидентов Бродского, Солженицына, Даниэля[22]. Несмотря на это, Иосиф Бродский недолюбливал Евтушенко (со слов Сергея Довлатова, известна его крылатая фраза «Если Евтушенко против колхозов, то я — за») и резко раскритиковал избрание Евтушенко почётным членом Американской академии искусств и словесности в 1987 году.
В 1990 году стал сопредседателем Всесоюзной ассоциации писателей в поддержку перестройки «Апрель».
Личная жизнь
Евгений Евтушенко был официально женат 4 раза[23]. Его жёны:
- Изабелла (Белла) Ахатовна Ахмадулина, поэтесса (в браке с 1954);
- Галина Семёновна Сокол-Луконина (в браке с 1961),
- сын Пётр (приёмный);
- Джен Батлер, ирландка, его страстная поклонница (в браке с 1978),
- сыновья:
- Александр
- Антон;
- сыновья:
- Мария Владимировна Новикова (р.1962)[24], в браке с 1987,
- сыновья:
- Евгений
- Дмитрий.
- сыновья:
Всего у Евтушенко 5 сыновей[25].
Состояние здоровья
- В 2013 году поэт перенёс сложнейшую операцию. В США, в клинике города Талса (штата Оклахома) 81-летнему Евгению Александровичу ампутировали правую ногу. Проблемы с ногой у Евтушенко начались ещё в 1997 году. У него износился голеностопный сустав, и назрела необходимость его замены: вместо родного Евтушенко поставили титановый. Первое время всё шло хорошо, однако потом поэта стали мучить невыносимые боли — оказалось, титановый сустав в ноге не прижился. В конечном итоге ситуация зашла так далеко, что врачам пришлось ампутировать конечность.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2772 дня]
- 24 августа 2015 года
«для устранения проблем с сердечным ритмом Евгению Александровичу в ходе операции ввели кардиостимулятор. Причём, он был введен в сосуд без разреза сердечных тканей»[26].
Факты
- В 1963 г. был номинирован на Нобелевскую премию по литературе[27].
- Американский обозреватель Роберт Шелтон в номере газеты New York Times за 28 октября 1963 года сравнивает молодого Боба Дилана с Евтушенко «…perhaps an American Yevtushenko (the Russian poet)».
- Некоторые источники приписывают П. А. Судоплатову высказывание о том, что Е. А. Евтушенко сотрудничал с КГБ, выполняя роль «агента влияния»[21][28]. Однако, в воспоминаниях самого Судоплатова это описано как рекомендация жены Судоплатова, в прошлом разведчицы, обратившимся к ней за консультацией офицерам КГБ относительно Евтушенко: «установить с ним дружеские конфиденциальные контакты, ни в коем случае не вербовать его в качестве осведомителя»[29].
- Евтушенко открыл в подмосковном Переделкине музей-галерею, приурочив это событие к своему дню рождения 18 июля 2010 года. В музее представлена личная коллекция картин, подаренных Евтушенко известными художниками — Шагалом, Пикассо. Есть редчайшая картина Эрнста, одного из родоначальников сюрреализма. Музей работает в специально построенном рядом с дачей поэта здании[30].
- Супермикрокнига со стихотворением «Волга» имеет размер 0,5×0,45 мм, и является одной из 10 самых маленьких книг в мире[31].
Библиография
Поэмы
- «Станция Зима» (1953—1956)
- «Бабий яр» (1961)
- «Братская ГЭС» (1965)
- «Пушкинский перевал» (1965)
- «Коррида» (1967)
- «Под кожей статуи Свободы», (1968)
- «Казанский университет», (1970)
- «Откуда Вы?», (1971)
- «Снег в Токио», (1974)
- «Ивановские ситцы», (1976)
- «Северная надбавка», (1977)
- «Голубь в Сантьяго», (1974—1978)
- «Непрядва», (1980)
- «Мама и нейтронная бомба», (1982)
- «Дальняя родственница» (1984)
- «Фуку!» (1985)
- «Тринадцать» (1996)
- «В полный рост» (1969—2000)
- «Просека» (1975—2000)
- «Дора Франко» (2011)
Стихи
- Алла
- Баллада о ласточке (1976)
- Баллада о шефе жандармов и о стихотворении Лермонтова «На смерть поэта»
- Белые ночи в Архангельске (1964)
- Благодарность (1968)
- Боюсь не справиться с лицом
- Бык
- В магазине (1956)
- В цекрви Кошуэты (1958)
- Вагон (1952)
- Вальс на палубе (1957)
- Волга (1958)
- Где дорога домой?
- Гены
- Глубина (1952)
- Граждане, послушайте меня… (1963)
- Дай бог! (1990)
- Два велосипеда
- Два города (1964)
- Две любви
- Дворец (1952)
- Долгие крики (1963)
- Женщинам (1961)
- Жизнь и смерть
- Зависть (1955)
- Заклинание (1960)
- Злость (1955)
- Изумрудины
- Ира
- Казнь Стеньки Разина (1964)
- Карликовые берёзы (1966)
- Картинка детства (1963)
- Карьера (1957)
- Киоск звукозаписи (~1981)
- Кладбище китов (1967)
- Когда мужчине сорок лет (1972)
- Когда убили Лорку
- Колокольчик
- Кончики волос
- Лишнее чудо (1965)
- Лошадь пикадора
- Лучшим из поколения (1957)
- Любимая, спи! (1964)
- Любовь по-португальски
- Мать (1969)
- Маша (1958)
- Моей собаке (1958)
- Мой пёс (1958)
- Молитва (1996)
- Молитва перед поэмой (1964)
- Монолог бывшего попа, ставшего боцманом на Лене (1967)
- Монолог голубого песца (1967)
- Монолог из драмы «Ван Гог» (1957)
- Море (1952)
- Мужчины женщинам не отдаются
- Муки совести (1966)
- На велосипеде (1955)
- На что уходит жизнь
- Настя Карпова
- Не возгордись (1970)
- Не исчезай (1977)
- Не надо
- Нежность (1955)
- Неразделённая любовь
- Нет лет
- О переводах (1959)
- О творчестве
- Ограда (1961)
- Одиночество (1959)
- Одной знакомой (1974)
- Ожидание (1951)
- Ольховая серёжка (1975)
- Памяти Ахматовой
- Памяти Есенина (1965)
- Парк (1955)
- Партизанские могилы (1957)
- Паруса (1969)
- Патриаршие пруды (1957)
- Певица (1951)
- Письмо в Париж (1965)
- По Печоре (1963)
- По ягоды (1955)
- Подранок (1963)
- Половинчатость (1989)
- Последний мамонт (1956)
- Последняя попытка
- Потеря (13 марта 1991)
- Поэт (1965)
- Пролог (1955)
- Процессия с Мадонной (1965)
- Псковские башни (1971)
- Публика
- Ревю стариков
- Ритмы Рима
- Свадьбы (1955)
- Севилья
- Сказка о русской игрушке
- Смеялись люди за стеной (1963)
- Спутница (1954)
- Старый друг (1973)
- Стук в дверь (1959)
- Тайна трубадура (1977)
- Тают отроческие тайны, как туманы на берегах
- Твоя душа (1956)
- Тореро
- Третий снег (1953)
- Три фигурки
- У римской забытой дороги
- Уходят матери (1960)
- Фронтовик (1955)
- Цветы лучше пуль (1970)
- Человека убили (1957)
- Черные бандерильи
- Шутливое
- Я хотел бы… (1972)
- Ярмарка в Симбирске (1964)
- Ясная, тихая сила любви
Сборники стихов
- «Разведчики грядущего». — М.: Советский писатель, 1952
- «Третий снег». — М., 1955
- «Шоссе Энтузиастов». — М., 1956
- «Обещание». — М.: Советский писатель, 1957
- «Лук и лира». — Тбилиси, 1959
- «Стихи разных лет». — М.: Молодая гвардия, 1959
- «Яблоко». — М.: Советский писатель, 1960
- «Взмах руки». — М.: Молодая гвардия, 1962, 352 с., 100 000 экз.
- «Нежность». — М.: Советский писатель, 1962, 192 с., 100 000 экз.
- «Братская ГЭС». — Chicago, 1965
- «Катер связи». — М.: Молодая гвардия, 1966
- «Качка». — London, 1966
- «Со мною вот что происходит». — М.: Правда, 1966
- «Стихи и поэма „Братская ГЭС”». — М.: Советский писатель,1967
- «Стихи». — М.: Художественная литература, 1967
- «Идут белые снеги». — М.: Художественная литература, 1969
- «Я сибирской породы». — Иркутск, 1971
- «Казанский университет». — Казань, 1971
- «Поющая дамба». — М.: Советский писатель, 1972
- «Дорога № 1». — М.: Современник, 1972
- «Интимная лирика». — М.: Молодая гвардия, 1973. — 192 с., 75 000 экз.
- «Поэт в России — больше, чем поэт». — М.: Советская Россия, 1973
- «Отцовский слух». — М.: Советский писатель, 1975, 1978
- «Спасибо». — М.: Правда, 1976
- «В полный рост». — М.: Современник, 1977
- «Просека». — М.: Детская литература, 1977
- «Утренний народ». — М.: Молодая гвардия, 1978
- «Присяга простору». — Иркутск, 1978
- Тяжелее земли. — Тбилиси, 1979
- «Сварка взрывом». — М.: Московский рабочий, 1980
- «Компромисс Компромиссович». — М.: Правда, 1978; 48 с., 75 000 экз.
- «Стихи». — М., 1981
- «Две пары лыж». — М.: Современник, 1982
- «„Мама и нейтронная бомба” и другие поэмы». — М., 1983, 1986
- «Откуда родом я». — Л.: Детская литература, 1983
- «Почти напоследок». — М.: Молодая гвардия, 1985
- «Полтравиночки». — М.: Правда, 1986
- «Завтрашний ветер». — 1987
- «Стихи». — М., 1987
- «Последняя попытка». — Петрозаводск, 1988
- «1989»
- «Граждане, послушайте меня». — М.: Художественная литература, 1989
- «Любимая, спи». — М.: СП «Вся Москва», 1989; 206 с., 25 000 экз.
- «Зелёная калитка». — Тбилиси, 1990
- «Последняя попытка». — М.: Советская Россия, 1990
- «Белорусская кровинка». — Минск, 1990
- «Стихи и поэмы». — М., 1990
- «Нет лет: любовная лирика». — СПб., 1993
- «Золотая загадка моя». — Иркутск, 1994
- «Моё самое-самое». — М.: Х.Г.С., 1995
- «Последние слёзы». — М.: Терра, 1995
- «Медленная любовь». — М.: Эксмо, 1997
- «Невыливашка». — 1997
- «Краденные яблоки». — 1999
- «Я прорвусь в XXI век…». — 2001
- «Окно выходит в белые деревья». — 2007
- «Гимн России»
- «Стихи XXI века». — М.: Эксмо, 2008, 352 с., 3000 экз.
- «Моя футболиада» (1969—2009)
- «Можно всё ещё спасти». — 2011
- «Счастья и расплаты». — 2012
- «Не умею прощаться». — 2013
Романы
- «Ягодные места». — М., 1982
- «Не умирай прежде смерти». — М.: Московский рабочий, 1993
Повести
- «Пёрл-Харбор» («Мы стараемся сильнее») (1967)
- «Ардабиола» (1981)
Публицистика
- «Примечания к автобиографии» (около 1970) — рукопись, циркулировала в самиздате.
- «Талант есть чудо неслучайное». — М.: Советский писатель, 1980 (книга критических статей)
- «Война — это антикультура». — М., 1983
- «Завтрашний ветер». — М.: Правда, 1987. — 480 с.; ил.; 300 000 экз.
- «Политика — привилегия всех». Книга публицистики. — М.: АПН, 1990. — 624 с.; ил., 200 000 экз. — ISBN 5-7020-0048-X
- «Пропасть — в 2 прыжка?» — Харьков: Прапор, 1990
Мемуары
- «Волчий паспорт». — М.: Вагриус, 1998. — 576 с., 15 000 экз. — ISBN 5-7027-0574-2 (серия «Мой XX век»)
- «Шести-десантник»: Мемуарная проза. — М.: АСТ; Зебра, 2006. — ISBN 978-5-17-049370-8; ISBN 978-5-17-047584-1; ISBN 978-5-94663-339-0; ISBN 978-5-94663-528-8
- «Я пришёл к тебе, Бабий Яр…». — М.: Текст, 2012 — 142 с.
Собрания сочинений
- Избранные произведения в 2-х томах. — М.: Художественная литература, 1975
- Избранные произведения в 2-х томах. — М.: Художественная литература, 1980
- Собрание сочинений в 3 томах. — М.: Художественная литература, 1983—1984., 75 000 экз.
- Стихотворения и поэмы в 3-х томах. — М.: Советская Россия, 1987, 55 000 экз.
- Первое собрание сочинений в 8 томах. — М.: Издательство АСТ, 2002, 3000 экз.
Антологии
- «Строфы века» (1993 — на англ., США; 1995 — русское изд.) — антология русской поэзии XX века (составитель)
На английском языке
- [samlib.ru/editors/a/as_w/zimast-ru-eng.shtml/ поэма «Станция Зима» на английском языке]
- [samlib.ru/a/alec_v/yevtuzdoc.shtml Избранные произведения на английском языке I]
- [vagalecs.narod.ru/Yevtuz.htm#HUMAN%20BEINGS Избранные произведения на английском языке II]
Сотрудничество с музыкантами
Дискография
- 1973 — «Граждане, послушайте меня» (читает автор) (фирма «Мелодия»)
- 1977 — «Северная надбавка» (читает автор) (фирма «Мелодия»)
- 1980 — «Голубь в Сантьяго» и другие стихи (читает автор) (фирма «Мелодия»)
Классическая музыка
- Симфония № 13 b-moll «Бабий Яр» Дмитрия Шостаковича, соч. 113 в пяти частях для баса, хора басов и оркестра. Стихи Е. Евтушенко. Премьера — 18 декабря 1962, Москва, Большой зал Консерватории. Исполняют: В. Громадский (бас), Государственный хор и хор Гнесинского института, оркестр Московской филармонии (дирижёр К. Кондрашин)
- Кантата «Казнь Степана Разина» Д. Шостаковича. Стихи Евтушенко (1965)
- Рок-опера «Идут белые снеги…» (2007)
Песни
- на музыку разных композиторов
- «А всё-таки что-то есть в нашем народе» (Ал. Карелин) — исполняет Нат. Москвина
- «А снег повалится» (Г. Пономаренко) — исп. Клавдия Шульженко
- «А снег повалится» (Д. Тухманов) — исп. Муслим Магомаев
- «Бабушки» (Ал. Карелин) — исп. М. Задорнов и Нат. Москвина
- «Баллада о дружбе» (Е. Крылатов)
- «Баллада о рыбацком посёлке Аю» (Ю. Саульский) — исп. А. Градский
- «Все силы даже прилагая» (А. Пугачёва) — исп. Алла Пугачёва
- «Вы полюбите меня» (Н. Мартынов) — исп. Виктор Кривонос
- «Глаза любви» («Всегда найдётся женская рука») (Брендон Стоун) — исп. Брендон Стоун
- «Глаза любви» («Всегда найдётся женская рука») (Микаэл Таривердиев) — исп. Галина Беседина
- «Дай Бог» (Раймонд Паулс) — исп. А. Малинин
- «Дельфины» (Ю. Саульский) — исп. ВИА «Акварели»
- «Дитя — злодей» (группа «Диалог») — исп. Ким Брейтбург (гр. «Диалог»)
- «Зависть» (В. Махлянкин) — исп. Валентин Никулин
- «Заискивание» (И. Тальков) — исп. Игорь Тальков; (группа «Диалог») — исп. Ким Брейтбург (гр. «Диалог»)
- «Заклинание» (И. Лученок) — исп. Виктор Вуячич
- «Заклинание» (Э. Горовец) — исп. Эмиль Горовец
- «Зашумит ли клеверное поле» (Е. Крылатов) — исп. Эдуард Хиль, Людмила Гурченко
- «Как пустотелый колос» (В. Махлянкин) — исп. Валентин Никулин
- "Киоск звукозаписи" (группа «Диалог») — исп. Ким Брейтбург (гр. «Диалог»)
- «Когда звонят колокола» (В. Плешак) — исп. Эдуард Хиль
- «Когда взошло твоё лицо» (Брендон Стоун)
- «Когда мужчине сорок лет» (И. Николаев) — исп. Александр Кальянов
- «Когда придёт в Россию человек» (Ал. Карелин) — исп. Нат. Москвина
- «Когда человек человека предаёт» (Е. Крылатов) — исп. Геннадий Трофимов
- «Кое-что я в жизни этой понял» (Э. Горовец) — исп. Эмиль Горовец
- «Колокольчик» (Ал. Карелин) — исп. Нат. Москвина
- «Кошелёк» (Брендон Стоун)
- «Любимая, спи» (Д. Тухманов) — исп. Валерий Ободзинский, Леонид Бергер (ВИА «Весёлые ребята»), А. Градский
- «Любовь — дитя планеты» (Д. Тухманов) — исп. ВИА «Весёлые ребята»
- «Людей неинтересных в мире нет» (В. Махлянкин) — исп. Вал. Никулин
- «Метаморфозы» (Ал. Карелин) — исп. М. Задорнов и Нат. Москвина
- «Наш непростой советский человек» (А. Бабаджанян) — исп. Георг Отс, Муслим Магомаев
- «Не надо бояться» (Е. Крылатов) — исп. Геннадий Трофимов
- «Не спеши» (А. Бабаджанян) — исп. Муслим Магомаев, Анна Герман
- «Нет лет» (Сергей Никитин)
- «Неужели смертен я» (С. Никитин, П. И. Чайковский)
- «Ничей» (Ю. Саульский) — исп. Заур Тутов, А. Градский
- «Песни русские» (Ал. Карелин) — исп. Нат. Москвина
- «Песня моя» (Е. Крылатов) — исп. Ген. Трофимов
- «Плач по брату» (С. Никитин)
- «Плач по коммунальной квартире» (Луиза Хмельницкая) — исп. Гелена Великанова, Иосиф Кобзон
- «Под скрипучей, плакучей ивой („Как любимую сделать счастливой“)» (Г. Мовсесян) — исп. Георгий Мовсесян, Иосиф Кобзон
- «Позвольте надеяться» (А. Бабаджанян) — исп. Владимир Попков
- «Признание» (Ю. Саульский) — исп. София Ротару, Ксения Георгиади
- «Принцесса на горошине» (Ал. Карелин) — исп. Нат. Москвина
- «Простая песенка Булата» (Ал. Карелин) — исп. Нат. Москвина
- «Профессор» (группа «Диалог») — исп. Ким Брейтбург (гр. «Диалог»)
- «Ребёнок» (Ал. Карелин) — исп. М. Задорнов и Нат. Москвина
- «Родина» (Б. Терентьев) — исп. ВИА «Синяя птица»
- «Родник» (Ал. Карелин) — исп. Нат. Москвина
- «Романс» (Э. Горовец) — исп. Эмиль Горовец
- «Свежий запах лип» (И. Николаев) — исп. А. Кальянов
- «Спаси и сохрани» (Е. Крылатов) — исп. Валентина Толкунова
- «Старый друг» (И. Николаев) — исп. А. Кальянов
- «Твои следы» (Арно Бабаджанян) — исп. Люд. Зыкина, София Ротару
- «Тиль» (А. Петров) — исп. Эд. Хиль
- «Ты уходишь, как поезд» (М. Таривердиев) — исп. ВИА «Поющие гитары»
- «У моря» (Б. Емельянов) — исп. Вахтанг Кикабидзе
- «Уходит любимая» (В. Махлянкин) — исп. Вал. Никулин
- «Церковь должна быть намоленной» (Ал. Карелин) — исп. Нат. Москвина
- «Чёртово колесо» (Арно Бабаджанян) — исп. Муслим Магомаев
- «Что знает о любви любовь» (А. Эшпай) — исп. Людмила Гурченко
- «Я — гражданин Советского Союза» (Д. Тухманов) — исп. Муслим Магомаев
- «Я люблю тебя больше природы» (Р. Паулс) — исп. Ирина Дубцова
- «Я разлюбил тебя» (В. Махлянкин) — исп. Вал. Никулин
- «Я хочу довести» (Е. Крылатов) — исп. Геннадий Трофимов
- на музыку Эдуарда Колмановского
- «Бежит река» — исп. Люд. Зыкина, Людмила Сенчина, Мария Пахоменко
- «Вальс о вальсе» — исп. Клавдия Шульженко, Майя Кристалинская
- «Долгие проводы» — исп. Лев Лещенко
- «Идут белые снеги» — исп. Гелена Великанова, В. Трошин
- «Рано или поздно» — исп. В. Трошин
- «Родина моя» — исп. Люд. Зыкина
- «Старинное танго» — исп. Вит. Марков, Иосиф Кобзон
- «Товарищ гитара» — исп. Клавдия Шульженко
- «Убийцы ходят по земле» — исп. Артур Эйзен, Марк Бернес, Ансамбль имени Александрова
- «Хотят ли русские войны?» (посвящается Марку Бернесу) — исп. Юрий Гуляев, Марк Бернес, Вад. Русланов
Кинематограф
В кинематографе Е. Евтушенко известен как актёр, режиссёр-постановщик, автор-сценарист, а также как автор стихов песен[32].
Фильмография
Актёр
- 1965 — «Застава Ильича» (Евтушенко появляется в документальной вставке о вечере поэзии в Политехническом музее)
- 1979 — «Взлёт» — К. Э. Циолковский
- 1983 — «Детский сад» — шахматист
- 1990 — «Похороны Сталина» — скульптор
Режиссёр
- 1983 — «Детский сад»
- 1990 — «Похороны Сталина»
Сценарист
- 1964 — «Я — Куба» (с Энрике Пинедой Барнетом)
- 1990 — «Похороны Сталина»
Песни
- 1961 — «Карьера Димы Горина». Песня «А снег идёт» (Андрей Эшпай) — исп. Майя Кристалинская. Также песню исполняли Жанна Агузарова, Анжелика Варум.
- 1975 — «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», режиссёр Эльдар Рязанов. Песня «Со мною вот что происходит…» (Микаэл Таривердиев — исполняет С. Никитин
- 1977 — «Служебный роман», режиссёр Эльдар Рязанов. Песня «Нас в набитых трамваях болтает…» Андрей Петров
- 1977—1978 — песни из сериала «И это всё о нём» (по роману Виля Липатова). Музыка Е. Крылатова:
- «Серёжка ольховая» — исп. Геннадий Трофимов, Эдуард Хиль
- «Не надо бояться» — исп. А. Кавалеров
- «Шаги» — исп. Ген. Трофимов
- 1981 — „В небе «ночные ведьмы»”». Песня «Когда Вы песни на Земле поёте…» (Е.Крылатов) — исп. Елена Камбурова
Документалистика
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
- 1979 — Наш Пушкин, «Лентелефильм», реж. Владислав Виноградов
- 1984 — Мои современники, «Лентелефильм», реж. Владислав Виноградов
- 1990 — Пророки в своём отечестве, «Лентелефильм», реж. Олег Рябоконь, — хроника: Евтушенко читает стихи на похоронах А. Д. Сахарова.
- 2002 — Телефильм «Поэт Евгений Евтушенко» производство РТР, режиссёр Николай Макаров.
- 2013 — Фильм-интервью «Соломон Волков. Диалоги с Евгением Евтушенко» в трёх частях. «Первый канал», режиссёр Анна Нельсон.
Выступления в Политехническом
Каждый год в день своего рождения Е. Евтушенко читает всем свои стихи в Политехническом музее г. Москвы.
- 2009, 18 июля — 9 подъезд, 19:00, большая аудитория[33]
- 2010, 18 июля — 9 подъезд, 18:00, большая аудитория
- 2011, 18 июля (пн.) — 9 подъезд, 19:00, большая аудитория — «Можно всё ещё спасти»
- 2012, 27 декабря (чт.) — 9 подъезд, большая аудитория — презентация нового сборника стихов «Счастья и расплаты»
Награды и признание
- 1969 — Орден «Знак Почёта»
- 1983 — Орден Трудового Красного Знамени
- 1984 — Государственная премия СССР — за поэму «Мама и нейтронная бомба»
- 1993 — Орден Дружбы Народов — Евтушенко отказался его получать в знак протеста против войны в Чечне[34]
- 1993 — Медаль «Защитнику свободной России»
- 2003 — Царскосельская художественная премия
- 2006 — Почётный гражданин города Петрозаводска
- 2004 — Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени
- 2007 — Почётный доктор Петрозаводского государственного университета[35]
- 2009 — Командор чилийского ордена Бернардо О’Хиггинса[36].
- 2010 — Государственная премия России.
- Почётный член Российской академии художеств[37]
- 2011 — награждён «Златой цепью Содружества» — высшей наградой РОО «Русскоязычное содружество творческих деятелей»
- 2015 — почётный доктор Иркутского государственного университета[38]
Также присуждены:
- 2015 — китайская международная премия «Чжункунь» (кит. упр. 中坤国际诗歌奖, пиньинь: Zhōngkūn guójì shīgē jiǎng) за выдающийся вклад в мировую поэзию[39].
- 2016 — Орден «Полярная звезда»[40]
- 2013 — лауреат премии «Поэт»[41][42]
- 22 января 2005 в Турине Евтушенко была вручена итальянская литературная премия Гринцане Кавур (Premio Grinzane Cavour) — «за способность донести вечные темы средствами литературы, особенно до молодого поколения»[43].
- В 2007 году, по инициативе Всемирного конгресса русскоязычных евреев (ВКРЕ), выдвигался на Нобелевскую премию по литературе 2008 года за поэму «Бабий яр»[44].
- Является почётным членом Испанской и Американской академий, профессором в Питсбургском университете, в университете Санто-Доминго.
- В 1994 году именем поэта названа малая планета Солнечной системы, открытая 6 мая 1978 года в Крымской астрофизической обсерватории (4234 Евтушенко).
См. также
Напишите отзыв о статье "Евтушенко, Евгений Александрович"
Примечания
- ↑ Евтушенко Е. [www.litera.ru/stixiya/articles/470.html О себе] // Строфы века: Антология русской поэзии / Сост. Е.Евтушенко, ред. Е. Витковский. Минск; М.: Полифак, 1995; 1999. — ISBN 5-89356-006-X
- ↑ 1 2 3 4 Прищепа В. П. Основные даты жизни и творчества [: Раздел второй]. [www.russofile.ru/articles/article_135.php Евгений Евтушенко: Семинарий] // Прищепа В. П. Российского Отечества поэт: Е. А. Евтушенко: 1965—1995 гг. Абакан: ХГУ, 1996. — 344 с. — ISBN 5-7810-0019-4 — ссылка проверена 10 мая 2009
- ↑ 1 2 Евтушенко Е. Жизнь как приключение // Евтушенко Е. Шести-десантник: Мемуарная проза. М.: АСТ; Зебра, 2006. С.36—75.
- ↑ [ria.ru/online/700063005.html Евгений Евтушенко: «Мы создавали читателей, которые создавали нас»]. РИА Новости (18 июля 2012). Проверено 22 июля 2012. [www.webcitation.org/69g2G47qm Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
- ↑ [vesti.irk.ru/kul_tura/2003/07/28/5768/ Евгений Евтушенко встретился с земляками. © ГТРК «Иркутск»]
- ↑ Евтушенко, Евгений Александрович // Кто есть кто в современной культуре : В 2 вып. / Гл. ред. С. М. Семенов, авт. и сост. Н. И. Шадрина, Р. В. Пигарев и др.. — М.: МК-Периодика, 2006—2007. — ISBN 5-93696-007-3, 5-93696-010-2.
- ↑ [Евтушенко Е.: ] «Я никогда и никого не предавал. Кроме самого себя»: Беседа А. Харитонова с Е. А. Евтушенко // Советская молодёжь: [ Иркутск ]. 1992. 1 августа. C.4.
- ↑ Приказ № 114 по Литературному институту от 29 августа 1952 / РГАЛИ, [web.archive.org/web/20090523183819/www.rgali.ru/showObject.do?object=11022940 ф.632], оп. 1, е. х. 1506, л. 31
- ↑ [pda.itar-tass.com/c15/231782.html Евгений Евтушенко порадовал московскую публику новыми стихами]
- ↑ [moscowwriters.ru/TVOR-P/e/evtuchenko/evtuchenko-tv.htm Сайт «Московские Писатели» страница Евгения Евтушенко] — ссылка проверена 15 марта 2012
- ↑ [web.archive.org/web/20090515162955/www.dvor.com/pages/fun/poetry/Project/Rus/Biography_R.htm «Я разный…» Штрихи к портрету, составитель Марк Левин (Чикаго, США) январь 2000 года]
- ↑ [ria.ru/culture/20130919/964513977.html Поэт Евгений Евтушенко успешно перенёс ампутацию ноги]. РИА Новости (19.09.2013).
- ↑ [www.rbc.ru/rbcfreenews/548dba912ae59636dd12a1b1 Поэт Евгений Евтушенко госпитализирован]. rbc.ru (14 декабря 2014). Проверено 15 декабря 2014.
- ↑ Гладких Н. [web.archive.org/web/20030510212137/gladkeeh.boom.ru/Raznye/Fuku.htm Риторика самовосхваления в поэме Е. Евтушенко «Фуку!»]
- ↑ [www.colta.ru/articles/literature/907 Иосиф Бродский: неизвестное интервью] (рус.). Colta (23 октября 2013). Проверено 23 октября 2013.
- ↑ Евтушенко Е.А. Стихотворения и поэмы // Собрание сочинений / Под ред. Е.Сидорова. — М.: Художественная литература, 1983. — Т. 1. — 559 с.
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1290515 «Ты вырос деревом заветным, Народа сын — отец его»]
- ↑ См., напр.: Евтушенко Е. [2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/05n/n05n-s31.shtml Тоталитаризм начинался с тире: Ленин был сам предателем ленинских идеалов] // Новая газета. 2004. 26 января.
- ↑ [www.pressmon.com/cgi-bin/press_view.cgi?id=1447538 СЕМЬ ПЕРЕЧНЕЙ СТРАДАНИЙ АНДРЕЯ ТАРКОВСКОГО]. Проверено 5 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FsSNuan4 Архивировано из первоисточника 14 апреля 2013].
- ↑ См., напр.: Кедров К. [archive.is/20120803174114/www.izvestia.ru/culture/article3109608/ Бомба времени]: 45 лет назад, в октябре 1962-го, было опубликовано стихотворение… «Наследники Сталина» // Известия. 2007. 23 октября.
- ↑ 1 2 Жирнов, Евгений. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=544964 Очень своевременный поэт]: Как Евгению Евтушенко удавалось иметь репутацию самого свободомыслящего поэта в СССР, не теряя расположения партии и правительства? // КоммерсантЪ-Власть. 2005. № 5 (608). 7 февраля.
- ↑ [www.krugosvet.ru/articles/68/1006841/1006841a1.htm www.krugosvet.ru]
- ↑ Гордон Д. [www.bulvar.com.ua/arch/2008/28/487dc5e9064ef/ Евгений Евтушенко: «Всех женщин, которых называл своими, я до сих пор люблю…»] // Бульвар Гордона. 2008. 15 июля. № 28 (168).
- ↑ [www.bulvar.com.ua/arch/2008/28/487dc5e9064ef/ Газета «Бульвар Гордона» | Евгений ЕВТУШЕНКО: "Всех женщин, которых называл своими, я до сих пор люблю — а как же иначе? При этом ни одной из четырёх жён не изменял — в каком-т …]
- ↑ [www.tula.rodgor.ru/gazeta/687/otpusk/3863/?print=1 Сердцеед Евтушенко пожалел, что не знал тулячек в юности… — Любимцы публики // № 6 — Моя Слобода Тула]
- ↑ [www.kommersant.ru/Doc/2795421 В Москве успешно прооперирован поэт Евгений Евтушенко]
- ↑ [www.nobelprize.org/nomination/archive/show.php?id=16869 Nomination Database — Literature]
- ↑ См. об этом, напр.: Кожинов В. [hrono.ru/libris/kozh39_2_2.html Лаврентий Берия, последние репрессии, сталинский культ] [: Гл. 6] // Кожинов В. [hrono.ru/libris/kogin20vek.html Россия век XX: 1901—1939]. М.: Алгоритм; Крымский мост, 1999; Эксмо — ISBN 5-04-008597-4
- ↑ Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930—1950 годы. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997. — ISBN 5-87322-726-8
- ↑ [www.rg.ru/2010/07/20/evtushenko.html Ю. Соломонов. День благодарения. Репортаж о том, как Евгений Евтушенко вручал родине музей]
- ↑ [www.konenko.net/book.htm 196-я миниатюрная книга издательства «Сибирский Левша»]
- ↑ [www.imdb.com/name/nm0947877/ Евгений Евтушенко в кинематографе]
- ↑ [eng.polymus.ru/rv/?s=112 День рождения Евгения Евтушенко в Политехническом 18.07.09]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1181519 УКАЗ Президента РФ от 16.07.1993 N 1045 «О НАГРАЖДЕНИИ ОРДЕНОМ ДРУЖБЫ НАРОДОВ ЕВТУШЕНКО Е. А.»]
- ↑ [petrozavodsk.rfn.ru/rnews.html?id=5201&date=26-06-2007 Евгений Евтушенко стал Dr. h. c. Петрозаводского университета]
- ↑ [www.gazeta.ru/news/lenta/2009/06/12/n_1371523.shtml Поэт Евтушенко получил в Чили высшую награду республики | Газета. Ru: Хроника дня]
- ↑ [www.rah.ru/the_academy_today/the_members_of_the_academie/?b=%D0%95l Состав РАХ]
- ↑ [irkutskmedia.ru/news/society/23.06.2015/445570/evgeniyu-evtushenko-v-irkutske-prisvoili-zvanie-pochetnogo-doktora-igu.html Евгению Евтушенко в Иркутске присвоили звание почетного доктора ИГУ]
- ↑ [www.vesti.ru/doc.html?id=2686999 Евгений Евтушенко первым из россиян стал лауреатом китайской премии «Чжункунь»]
- ↑ [ysia.ru/glavnoe/evgeniyu-evtushenko-vruchili-orden-polyarnaya-zvezda/ Евгению Евтушенко вручили орден «Полярная звезда»]
- ↑ [kbanda.ru/index.php/literatura/243-literatura-i-knigoizdanie/3569-premiya-poet-nazad-v-shestidesyatye Олег Комраков. Премия «Поэт»: назад в шестидесятые (Контрабанда, 15.05.2013)]
- ↑ [homo-legens.ru/2013_2/oblako/aleksey-konakov-prevratnosti-vremeni/ Алексей Конаков. Превратности времени (Homo Legens, № 2 / 2013)]
- ↑ Волхонский Б.. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=544963 «Евтушенко — это миф»] // КоммерсантЪ-Власть. 2005. № 5 (608). 7 февраля.
- ↑ См., напр.: [www.livejournal.ru/themes/id/2485 ЖЖ: «Евгений Евтушенко выдвинут на соискание Нобелевской премии»]
Литература
- Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
Ссылки
- [www.evtushenko.net/ Евгений Евтушенко. Биография, стихотворения, статьи.]
- [ev-evt.net/ Евгений Евтушенко. Биография, стихи, поэмы, проза, творчество.]
- [eldb.net/name/nm001303/ Творчество Евгения Евтушенко на сайте The Electronic Literary Database]
- [www.echo.msk.ru/programs/korzun/605311-echo/ Интервью Евгения Евтушенко на радио «Эхо Москвы»]
- Чернявский Г. И. Историк-космополит Евгений Евтушенко // Каскад, Балтимор ]. 2005. [kackad.com/kackad/историк-космополит-евгений-евтушенк/ 24 дек. — 7 янв.], [kackad.com/kackad/историк-космополит-евгений-евтушенк-2/ 14 — 28 янв.], [kackad.com/kackad/историк-космополит-евгений-евтушенк-3/ 28 янв. — 11 февр.], [kackad.com/kackad/историк-космополит-евгений-евтушенк-4/ 11 — 25 февр.] № 228—231.
- Колкер Ю. [www.igraigr.com/kolker.htm Евтушенко как зеркало русской деволюции] // Флейта Евтерпы: Американский сетевой поэтический альманах на русском языке. 2006. № 1.
- Золотоносов М. [www.idelo.ru/436/20.html Шестидесятники: Евгений Евтушенко: Больше, чем поэт] // Дело. 2006. 9 октября.
- [www.45parallel.net/evgeniy_evtushenko/ А. Ратнер, «Тысячелик, от лиц в него вошедших…»]
- [gkatsov.com/interview_evtushenko.htm «Я никого из них никогда не обидел…» Интервью с Евгением Евтушенко на сайте www.gkatsov.com]
- [www.krestianin.ru/articles/6616.php Театр Евтушенко]
- Е.Евтушенко, М.Берг и В.Диксон [enc.vkarp.com/2011/02/20/а-ахмадулина-белла-изабелла-ахатовна/ о Белле Ахмадулиной на сайте режиссёра и драматурга В.Карпа «Зеркало сцены».]
- Виталий Диксон. [newsbabr.com/?IDE=107244 Зима и музы] — Иркутск, Региональный портал «БАБР.РУ», 18 июля 2012 г.
- Александр Карпенко [karpenko-sasha.livejournal.com/47413.html Что же на самом деле произошло между Иосифом Бродским и Евгением Евтушенко]
- Inna Kalita. [www.idildergisi.com/makale/pdf/1394373134.pdf Семиотические мотивы в поэме Е. Евтушенко «Мама и нейтронная бомба». Культурологические заметки] — İDİL, 2014, Volume 3, Issue 12.
- Inna Kalita. [www.idildergisi.com/makale/pdf/1406833944.pdf Бог в поэме Е. Евтушенко «Мама и нейтронная бомба». Культурологические заметки] — İDİL, 2014, Volume 3, Issue 14.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Евтушенко, Евгений Александрович
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Зиме
- Поэты по алфавиту
- Поэты СССР
- Поэты России XX века
- Поэты США
- Поэты XXI века
- Писатели по алфавиту
- Писатели СССР
- Писатели России по алфавиту
- Писатели России XX века
- Писатели США XXI века
- Писатели США XX века
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы СССР
- Сценаристы России
- Сценаристы XX века
- Публицисты по алфавиту
- Публицисты СССР
- Публицисты России
- Публицисты XX века
- Лауреаты Государственной премии СССР
- Лауреаты Государственной премии РФ
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 3 степени
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Награждённые медалью «Защитнику свободной России»
- Публицисты XXI века
- Лауреаты премии «Большая книга»
- Русские поэты
- Персоналии:Харьков
- Персоналии:Переделкино
- Русские поэты США
- Царскосельская художественная премия
- Литераторы, известные под псевдонимами
- Народные депутаты СССР от округов Украины
- Шестидесятники
- Почётные граждане Республики Карелия
- Почётные граждане Петрозаводска
- Почётные доктора ПетрГУ
- Члены ПЕН-клуба
- Лауреаты Государственной премии РФ в области литературы и искусства
- Почётные члены РАХ
- Борьба с антисемитизмом
- Персоналии:Холокост в искусстве
- Члены Союза писателей СССР
- Кавалеры ордена Полярной Звезды (Якутия)
- Почетные граждане Иркутской области
