Евфимий Афонский

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Евфимий Иверский»)
Перейти к: навигация, поиск
Евфимий Афонский
груз. ექვთიმე ათონელი

Св. Евфимий Афонский и св. Георгий Святогорец. Иерусалим, монастырь Святого Креста.
Рождение

ок. 955

Смерть

ок. 1028

Почитается

в Православной церкви

В лике

преподобных

День памяти

13 (26) мая, 12 (25) июля

Преподобный Евфимий Афонский, также Евфимий Новый, Святогорец, Иверский (груз. ექვთიმე ათონელი, Эвктиме Атонели; ок. 955 — ок. 1028) — грузинский и византийский философ и учёный, православный монах. Почитается как святой, память совершается 13 (26) мая и 12 (25) июля.

Происходил из богатого рода, племянник эристави Торнике, основателя грузинского Иверского монастыря на Афоне. В детстве он был отдан заложником византийскому императору в Константинополь, где с успехом окончил книжное обучение, был отпущен на свободу и стал монахом в афонской Афанасьевской лавре. Со временем встал во главе грузинского Иверского монастыря, проявил себя как видный богослов и книжник. Согласно житию, Евфимий даже отказывался от игуменства, чтобы сосредоточиться на переводе всего Священного Писания на грузинский язык. Владея грузинским, греческим и другими языками, перевёл около 100 религиозных и философских сочиненийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2758 дней]. Среди них есть «Мудрость Балахвари» — переложение популярнейшей на христианском и мусульманском Востоке повести о Варлааме и Иоасафе, которая, в свою очередь, основана на жизнеописании Будды. Огромно значение его переводов произведений греческой философии, теологии и юриспруденции на грузинский язык.

Напишите отзыв о статье "Евфимий Афонский"



Ссылки

  • [kotlovka.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1436 Житие преподобного Евфимия Нового (Иверского)]
  • Евфимий Афонский — статья из Большой советской энциклопедии.
  • [days.pravoslavie.ru/Life/life6564.htm Преподобный Евфимий Новый, Святогорец, Иверский (Афонский)] на сайте Православие.Ru

Отрывок, характеризующий Евфимий Афонский

Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.