Евфимий (Любовичев)

Иеромонах Евфимий
Рождение	1875(1875) село Буда-Монастырская, Калужская губерния (сейчас - Думиничский район Калужской области).
Смерть	19 июля 1931(1931-07-19) Брянск
Почитается	в православии
Прославлен	6 октября 2005 года / Священный Синод Русской Православной Церкви
В лике	преподобномучеников
День памяти	6 (19) июля
Подвижничество	мученическая кончина

Иеромонах Евфимий (в миру Ефим Алексеевич Любовичев; 1875, село Буда-Монастырская, Калужская губерния (ныне Думиничский район Калужской области) — 19 июля 1931, Брянск) — иеромонах Оптиной пустыни, святой Русской православной церкви, причислен к лику святых как преподобномученик в 2005 году для общецерковного почитания.

Биография

Родился в семье зажиточного крестьянина Алексея Павловича Любовичева. После 6-летней службы в армии, приблизительно в 1902 году, поступил послушником в Оптину пустынь. 31 августа 1910 г. зачислен в число братии. В 1914-1917 находился в армии в качестве работника лазарета, затем вернулся в пустынь.

После закрытия монастыря работал в музее «Оптина Пустынь», затем переехал на жительство в Козельск. В июне 1930 года священномучеником Серафимом (Остроумовым), архиепископом Смоленским, был рукоположен в иеромонаха. Священническое служение проходил в селах Спас-Деменское и Боброво Думиничского района Западной области (теперь Калужская область).

Арест и мученическая кончина

В начале 1931 года был арестован по обвинению «в групповой антисоветской агитации» (агитировал крестьян села Боброво против вступления в колхоз) и помещён сначала в тюрьму в Думиничах, затем в Брянскую тюрьму. На допросах отвечал:

Я служил верой и правдой вере Христовой и всегда говорил, что все лишения происходят по воле Божией, и мы должны терпеть до смерти… соввласть существует в России как наказание от Бога народу русскому, который забыл веру Христову, забыл Царя Небесного и Его помазанника на земле.

Скончался в тюрьме во время следствия 19 июля 1931 года. По официальной версии — от туберкулёза.

Канонизация

Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви от 23 сентября /6 октября 2005 года.

День памяти: 6/19 июля (в день мученической кончины) и в Соборе святых новомучеников и исповедников Российских.

Ссылки

• [kuz1.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/koi/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu3ciGcf8Wd60W9ve4iceXbdO6U86jicOuWeCQd66LYe8kUU8iZei4ZdO8ctmY* Евфимий (Любовичев (Любович) Ефим Алексеевич)]
• [www.optina.info/main/25_0_49/ Преподобномученик Евфимий] на сайте Оптиной пустыни.
• [www.pravenc.ru/text/187677.html Евфимий (Любовичев)] // Православная энциклопедия

Отрывок, характеризующий Евфимий (Любовичев)

– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.