Ев (вагон метро)

Ев, Ев3, Ев/А
81-707, 81-713
Вагон типа Ев
Данные по выпуску
Годы постройки	1969 - 1979
Страна постройки	СССР СССР
Завод	Мытищинский машиностроительный
Нумерация	Ев № 100 - № 199 Ев3 № 200 - № 299 Ев/А № 105 - № 116, № 120 - 147, № 149 - № 150, № 152, № 165 - № 169
Технические данные
Ширина колеи	1435 мм
Диаметр колёс	780 мм
Конструкционная скорость	90 км/ч
Пассажировместимость	264
Выходная мощность	4×66 кВт, 4×72 кВт
Тип ТЭД	ДК-108Г, ДК-116А
Ускорение при пуске	1,2 м/с2
Ускорение при торможении	1,1 м/с2
Электрическое торможение	Электродинамический
Эксплуатация
В эксплуатации	1970-2013 (Ев), 1973 - настоящее время (Ев3), 2000-2013 (Ев/А)
Страна эксплуатации	Венгрия Венгрия
Метрополитен	Будапештский
Линии	М3

Ев («Е венгерский») — тип вагона метрополитена, созданный на основе конструкции типа Еж и поставлявшийся в Будапештский метрополитен (Венгрия).

История

В 1966 г. началось проектирование вагонов. В их конструкции необходимо было учесть специфические требования Будапештского метрополитена, в частности, изменение ширины колеи. Очень напряженно пришлось поработать конструкторам бюро тележек. Конструкторы старались устранить недостатки, выявленные на тележках вагонов типа «Е».В то же время разрабатывался вагон типа Еж и было решено делать вагон типа Ев на основе Еж, фактически это вагон представлял экспортную версию вагона Еж для Будапешта. Первые 4 опытных вагона типа Ев были отправлены в Будапешт в 1967 г. Первая серийная партия вагонов Ев ушла в Венгрию в 1969-70 гг.

В апреле 1970 г. в день 25-летия освобождения Венгрии от фашистских захватчиков вошла в строй вторая линия метрополитена Будапешта. А в 1971 г. поступил повторный заказ из Венгерской Народной Республики — до конца марта 1972 г. необходимо было изготовить 36 вагонов. Уже в феврале с завода ушел первый состав из 11 вагонов «Ев». Все они были приняты с хорошей оценкой, причём было отмечено, что качество их, по сравнению с первой партией вагонов, стало лучше.

В 1971 г. в тоннелях Московского метрополитена проходили испытания 2 опытных вагона типа «Ер». Их созданию предшествовали большие научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы.

Позднее на базе вагонов «Еж3» была создана и «венгерская» модификация. Она получила индекс «Ев3».

В 2000-2002 годах 45 вагонов типа «Ев» были модернизированы в тип «Ев/А». В ходе модернизации салон приобрел розовато-красную расцветку, а также произведена замена порученей на щековинах (аналогичным на 81-717.5/714.5) с добавлением стеклянных заглушек над ними. Более половины модернизированных вагонов не имеют кабин машиниста, что сделано для увеличения пассажировместимости.

Планировалось поэтапное списание вагонов типа Ев. Первые вагоны были списаны в 2000 году, вторая партия в 2006 году. В 2010 году планировалось списать все оставшиеся вагоны типа Ев и заменить их новыми вагонами. Однако сроки списания сдвинулись. Начиная с июня 2012 года вагоны типа Ев и Ев/А на линии М2 активно заменялись новыми вагонами Alstom Metropolis. Последний состав на основе вагонов «Ев/А» выведен из эксплуатации в марте-апреле 2013 г.. Составы модели Ев3 продолжают эксплуатироваться на линии М3, а в 2016—2018 году они направляются обратно на Метровагонмаш для прохождения модернизации наряду с более новыми составами модели 81-717.2/81-714.2 и 81-717.2М/81-714.2М. в модернизацию в вагоны типа 81-717.2К/81-714.2К. После модернизации головные вагоны получают нумерацию от № 600, промежуточные - от № 6000.

Отрывок, характеризующий Ев (вагон метро)

– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»