Египетский мост

Египетский мост
Координаты: 59°55′02″ с. ш. 30°17′50″ в. д.59.91722° с. ш. 30.29722° в. д. / 59.91722; 30.29722
Область применения	пешеходный, автомобильный
Пересекает	Фонтанка
Место расположения	Лермонтовский проспект (Санкт-Петербург)
Конструкция
Тип конструкции	двухшарнирная рама
Общая длина	46 м
Ширина моста	27 м
Эксплуатация
Открытие	1826 (цепной), 1955 (металлический)
Закрытие	1905 (цепной)

К:Мосты, построенные в 1826 году

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7810706002

Еги́петский мост — мост через реку Фонтанку в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга, соединяет между собой Покровский и Безымянный острова.

Расположение

Мост пересекает Фонтанку по оси Лермонтовского проспекта.

Выше по течению находится Красноармейский мост, ниже — Английский мост.

Ближайшая станция метрополитена (1,1 км) — «Балтийская».

Название

Мост получил своё название из-за своеобразного оформления: в архитектуре цепного моста отразился характерный для начала XIX века повышенный интерес к искусству Древнего Египта. В период проектирования и строительства в официальных документах мост назывался «Большой цепной мост» или «Проезжий цепной мост между Измайловским и Калинкинским мостами». С 1828 до 1836 гг. — Новый цепной мост, с 1836 до 1867 гг. — Египетский цепной мост, с 1867 г. — Египетский мост.

История

Цепной Египетский мост

Необходимость сооружения нового моста через Фонтанку определялось двумя обстоятельствами: большим расстоянием между Калинкиным и Измайловским мостами и давно назревшей потребностью в улучшении транспортной связи между районами, разобщенными Фонтанкой.

Проект моста был составлен инженером В. А. Христиановичем (при консультации Треттера). Прообразом моста послужил цепной Пантелеймоновский мост через реку Фонтанку у Летнего сада. Утвержден был третий по счету проект, предусматривающий перпендикулярный к набережной мост, не учитывающий направление подходящих к мосту улиц (два предыдущих проекта, предусматривающие косой в плане мост, были отвергнуты из-за более высокой стоимости).

Датой начала строительства можно считать август 1825 г., когда стали забивать сваи под основания береговых устоев (с 9 по 25 августа было забито 264 сваи длиной 8,52 м и 10,65 м). С августа до конца октября 1825 г. велись работы по сооружению гранитных устоев моста, на этих работах было занято до 130 каменщиков.

Металлические конструкции моста были изготовлены на заводе Берда. Нужно отметить, что все металлические части моста предварительно подвергались испытаниям на разрыв машиной, специально сконструированной и изготовленной на заводе Берда. Скульптуры сфинксов были также отлиты на заводе Берда по модели скульптора П. П. Соколова. Пьедесталы делались в Петрозаводске. Береговые устои и каменные работы выполнялись подрядчиком Гавриилом Васильевым. В качестве облицовочного материала при этом использовались гранитные блоки, вынутые из стенок рвов, окружавших Инженерный замок.

Сооружение Египетского моста явилось знаменательным событием в истории мостостроения Петербурга. Еще за месяц до окончания строительства был разработан церемониал его открытия. 25 августа 1826 г. в восемь часов пополудни в присутствии профессоров, инженеров и учащихся Корпуса путей сообщения, преподавателей и воспитанников Военно-строительного училища и большого числа горожан в торжественной обстановке мост был открыт.

Египетский цепной мост в принципе немногим отличался от построенного ранее теми же авторами Пантелеймоновского моста. По конструкции мост был цепным, висячим, однопролетным. Пролетное строение поддерживалось тремя рядами цепей, заанкереными в кладку устоев.

Концы трех цепей, несущих на себе пролетное строение, были заделаны в кладку устоев. Он имел выступающие в реку устои, облицованные гранитом. На устоях, в пределах стенок набережных, на четырех гранитных постаментах были установлены отлитые из чугуна сфинксы, над головами которых находились небольшие шестигранные фонари.

Цепи с шарнирными соединениями из железных звеньев, «сваренных» из брускового и полосового железа продолговато-кольцеобразного сечения, соединялись между собой болтами.

В конструкцию моста авторы внесли ряд усовершенствований (по сравнению с конструкцией Пантелеймоновского моста), которые должны были уменьшить вертикальное и боковое раскачивания: пролетное строение поддерживалось тремя рядами цепей (вместо пяти у Пантелеймоновского); устройство тротуаров на консолях за пределами крайних цепей и расположение цепей так, что они едва касались настила; установка подвижных тележек или цилиндров над опорами цепей.

Техническая характеристика моста была следующей: пролет моста — 54,8 м; ширина моста — 11,7 м; расстояние между точками приложения цепей к порталам — 48,46 м; стрела подъема 1/10 пролета; высота колонн портала — 6,5 м; диаметр колонн у основания 65 см, вверху — 50 см.

Мост имел богатое архитектурное оформление в «египетском стиле». Колонны, фриз и карниз — элементы портала — были наиболее пышно декорированы. Колонны и контрфорсы перекрывались архитравной балкой с развитым египетским карнизом, на котором были укреплены малое и большое золоченые изображения бога Ра в виде крылатого солнца. Порталы украшал золоченый орнамент, и в них были устроены фонари с «варшавскими» лампами. Стыки элементов цепей и ограждений прикрывались золочеными розетками. Стилизованные орнаменты в чугуне, покрытые сусальным золотом на коричневом фоне окрашенной поверхности, отличались тонкими и высокохудожественными формами.

Чугунные перила моста были также выдержаны в «египетской манере». Порталы, решетка, пьедесталы под сфинксами и цепи были выкрашены в коричневый цвет и имитированы под старую бронзу, а сфинксы покрыты желтой краской «под бронзу». В начале XX в. все части моста, в том числе и ранее позолоченные, были перекрашены в темно-красный цвет. При позднейших ремонтах чугунные решетки моста заменены железными другого рисунка.

Пара сфинксов для моста

Для моста на заводе Берда были первоначально отлиты две пробные скульптуры сфинксов. В начале ХХ века они были выкуплены купцом Галактионовым, занимавшимся торговлей металлом, и установлены у его дома на Верейской улице. При переезде купца на Можайскую улицу туда же были перенесены и эти сфинксы. В 1960-х гг. по инициативе главного инженера «Ленмостотрест» П. Степнова сфинксов отреставрировали и в 1971 г. установили на лестничном спуске набережной Малой Невки у Каменноостровского моста. В 2005 г. скульптуры, пострадавшие от вандалов, демонтировали и, после реставрации, временно установили перед зданием ГУП «Мостотрест» на Индустриальном проспекте. 17 апреля 2010 года сфинксы возвращены на набережную Малой Невки.

Обрушение 1905 года

Египетский мост служил на протяжении 79 лет, в продолжение которых проводились неоднократные ремонты: в 1876, 1887, 1894, 1900 годах.

20 января (2 февраля) 1905 года по мосту проходил эскадрон гвардейской кавалерии, навстречу ему двигались 11 саней с возницами. В этот момент мост рухнул на лёд Фонтанки. Обошлось без человеческих жертв; погибли три лошади.

Ежедневная газета «Новости дня» писала 21 января 1905 года:

Сегодня в 12 ½ час. дня при следовании лейб-гвардии конного-гренадерского полка через Египетский цепной мост через Фонтанку, по направлению от Могилёвской улицы к Ново-Петергофскому проспекту, в тот момент, когда головная часть полка уже подходила к противоположному берегу, мост обрушился. Находившиеся впереди офицеры успели проскочить на берег, нижние же чины, в количестве двух взводов, шедшие в строй справа по 3 в ряд, вместе с лошадьми (упали) в воду. Упали также в воду проезжавшие в обратную сторону один ломовой и четыре легковых извозчика без седоков и несколько пешеходов. Вся настилка моста вместе с перилами и скреплениями, разорвав цепи и сломав часть чугунной опоры, проломала лёд и оказалась на дне реки. <…> К 2^-м часам дня люди и лошади были извлечены из воды. Пострадавшие были отправлены в ближайшие приёмные покои и в лазарет Николаевского артиллерийского училища. Серьёзно пострадавших, по официальным сведениям, не оказалось. Из лошадей одна затонула, две были искалечены и, вытащенные на берег, пристрелены. Причина несчастья, как предполагают, раскачка моста кавалерией при не вполне прочной конструкции. <…>

Газета «Новое время» писала: «Жалкую картину представляет теперь бывший Египетский мост... Только чугунные, выкрашенные в красную краску сфинксы молчаливо, загадочно смотрят на волнующуюся толпу...».

Внешние изображения
	[spbarchives.ru/documents/10157/539463/4.jpg?t=1409042011667 Доклад подготовительной комиссии с заключением экспертов о причинах обрушения Египетского моста через Фонтанку. 1906. ЦГИА СПб]

Для расследования причин разрушения моста и выяснения обстоятельств аварии была создана специальная комиссия Городской думы. По мнению комиссии причиной аварии послужило плохое качество железа — наличие внутренней раковины в металле одного из звеньев цепи.

О причинах аварии Египетского моста можно услышать и прочесть массу небылиц, различных неточных мнений, а в учебниках физики этот факт без каких-либо доказательств служит для объяснения явления резонанса.

После разбора остатков конструкций от цепного моста остались только береговые устои и скульптуры сфинксов. Авария вызвала скептическое отношение к цепному Пантелеймоновскому мосту, который был разобран в 1907 году.

Вместо разрушенного моста в створе Усачева переулка был построен деревянный семипролётный мост трапецеидально-подкосной системы. Открытие временного моста состоялось 16 апреля 1905 года. Трасса моста была весьма неудобной, поскольку въезды транспорта осуществлялись под прямым углом по нешироким набережным Фонтанки. С неоднократными ремонтами мост просуществовал до 1955 г. (по другим данным — до 1956 г.).

Во время блокады один из сфинксов пострадал при бомбардировке — восстановление скульптуры было произведено ленинградскими реставраторами после войны.

Катастрофа на Египетском мосту	Левобережный портал моста после обрушения	Открытие временного моста

Современная переправа

В 1907 году рассматривались три варианта проектов нового моста через Фонтанку по трассе цепного моста: первый из них предусматривал однопролетный арочный мост с ездой понизу, второй — трехпролетный балочный, а третий — однопролетный арочный с ездой поверху.

В 1913 г. инженер А. П. Пшеницкий и архитектор М. С. Лялевич составили проект моста, который предусматривал перекрыть Фонтанку пологими стальными арками, аналогичными по конструкции аркам нового Пантелеймоновского моста. Комиссия в составе Л. Н. Бенуа, М. П. Боткина и И. И. Кетова одобрила проект, однако его осуществлению помешала начавшаяся Первая мировая война.

В 1928 г. из-за ветхости временного моста вновь стал вопрос о возведении постоянного моста по трассе висячего Египетского моста. Проектирование моста затянулось на долгие годы, и только к 1955 году этот процесс был завершен (за этот период было составлено много вариантов проекта моста: в 1928-1930 гг. — семь, в 1949 г. — два, в 1954 г. — три, в 1955 г. — два.

Проект Египетского моста создавался в двух проектных институтах: конструктивная часть разрабатывалась в Ленгипроинжпроекте главным инженером проекта В. В. Демченко, а архитектурная — в Ленпроекте архитекторами П. А. Арешевым и В. С. Васильковским. Мост был построен в 1955 году.

Испытание моста было проведено кафедрой мостов и тоннелей ЛИИЖТа; при этом в качестве испытательной нагрузки были использованы четыре машины на гусеничном ходу массой по 43 т.

24 февраля 1989 года с одним из сфинксов столкнулся автомобиль, от сильного удара скульптура упала в Фонтанку. Позже скульптура была поднята из воды и восстановлена.

В 2004 году была произведена комплексная реставрация одной скульптуры сфинкса: выполнен ремонт гранитного постамента и скульптуры. В 2006 г. была произведена реставрация остальных трех скульптур сфинксов, работы были приурочены к очередной годовщине основания Петербурга, они проходили как этап акции «Магазин подарков ко дню рождения города». Торжественное открытие скульптуры состоялось 27 мая 2006 года

Конструкция

Мост однопролетный. Трасса моста пересекает Фонтанку наискосок: продольная его ось относительно перпендикуляра к набережной составляет угол 20°. Расчетный пролет составляет 44 м, ширина моста между перилами — 27 м, в том числе ширина проезжей части 21 м, а тротуаров — по 3 м.

Главные балки пролётного строения представляют собой двухшарнирные рамы с металлическими сварными ригелями двутаврового сечения. Нижний пояс их очерчен по кривой радиусом 98,484 м, а верхний — по параболе, «ноги» рамы выполнены из железобетона в виде сплошной стенки. Каждый ригель состоит из трех монтажных секций. Для сокращения высоты сечения рам в средней части пролета в работу главных рам включена железобетонная плита проезжей части. Плита проезжей части в поперечном направлении опирается на девять параллельных рам, отстоящих на 3,31 м друг от друга.

Устои моста монолитные железобетонные на свайном основании. Под устои забито по 162 деревянные сваи диаметром 32 см с уклоном 2:1, а под открылки — вертикальные — по 71. Длина свай — 19 м (устои), 14 м (открылки). Стенки устоев облицованы гранитными плитами. У сопряжения открылков с набережными на гранитных пьедесталах установлены скульптуры сфинксов, украшавшие подвесной Египетский мост. У въездов на мост на гранитных постаментах установлены обелиски фонарей освещения. Обелиски выполнены из железобетона с художественной чугунной облицовкой.

В архитектурном отношении стилизация рамы под арку оказалась удачной — силуэт моста органично вписался в панораму Фонтанки. Авторы архитектурного оформления архитекторы П. А. Арешев и В. С. Васильковский в решетках и декоративных обелисках моста использовали мотивы древнеегипетского искусства. Фасадные плоскости пролетного строения моста и поверхности обелисков украшены накладными розетками, архивольтами, кронштейнами и т. п. Перильное ограждение чугунное художественного литья. На открылках устоев установлены гранитные парапеты. Тротуары отделены от проезжей части высоким гранитным поребриком.

Литература

• Бунин М. С. Мосты Ленинграда. Очерки истории и архитектуры мостов Петербурга — Петрограда — Ленинграда. — Л.: Стройиздат, 1986. — 280 с.
• Кочедамов В. И. [www.russianlaw.net/files/art/kochedamov/mosty_web.pdf Мосты Ленинграда]. — Л.: Искусство, 1958. — 60 с.
• Тумилович Е. В., Алтунин С. Е. Мосты и набережные Ленинграда. Альбом. — М.: Издательство Министерства Коммунального Хозяйства РСФСР, 1963. — 298 с.
• Пунин А. Л. Повесть о ленинградских мостах. — Л.: Лениздат, 1971. — 192 с.
• Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — СПб.: Норинт, 1996. — 359 с. — ISBN 5-7711-0002-1.
• Кочедамов В.И. [www.russianlaw.net/files/art/kochedamov/c_mosty_web.pdf Цепные мосты в Петербурге первой четверти XIX века] // Архитектурное наследство. — Л, 1959. — № 9.
• Тройницкий С. Н. О цепных мостах Петербурга // Старые годы. — 1907. Март. — С. 96-99.

Отрывок, характеризующий Египетский мост

– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.