Египетско-ливийская война
| Египетско-ливийская война | |||
 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
ливийско-египетская граница | ||
| Итог |
напряжённость, возвращение статус-кво[1] | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Египетско-ливийская приграничная война — вооружённый конфликт между Египтом и Ливией, произошедший в 1977 году. Боевые действия продолжались несколько дней и завершились сохранением статус-кво.
Предпосылки войны
Почти сразу после своего прихода к власти в результате военного переворота ливийский лидер Муаммар Каддафи, движимый идеей панарабизма, взял курс на объединение Ливии с соседними арабскими странами. В таком ключе развивалась политика Каддафи и в отношении Египта. В 1970 году была заключена Каирская хартия, формально декларировавшая создание Федерации Арабских Республик в составе Ливии, Египта и Сирии (эта декларация так и не была воплощена в жизнь). В том же году умер президент Египта Гамаль Абдель Насер, считавшийся неформальным лидером арабского мира и главным сторонником идеи панарабизма. Пришедший ему на смену Анвар Садат имел иные взгляды на внешнюю политику Египта. В 1972 году он выдворил из страны советских военных советников. Начали ухудшаться отношения с Ливией, хотя во время арабо-израильской войны 1973 года обе страны ещё продолжали военное сотрудничество.
В середине 1970-х годов уже была очевидной ориентация внешней политики Ливии на СССР, в то время как Египет всё больше склонялся к сотрудничеству со странами Запада и вступил в диалог с Израилем. На таком фоне в 1976 году произошло новое ухудшение ливийско-египетских отношений. Египет, Тунис и Судан обвинили Ливию в поддержке подпольных антиправительственных движений в своих странах. Официальный Триполи ответил на это обвинением Египта в аналогичной деятельности против Ливии. К середине 1977 года обе стороны активно концентрировали в приграничных районах воинские подразделения. Весной в обеих странах были произведены нападения на посольства друг друга.
Боевые действия
Информация о причинах и ходе войны носит противоречивый характер из-за немногочисленности и, возможно, необъективности имеющихся источников (в связи с просоветской ориентацией Ливии и прозападной — Египта). Сообщалось, что в июле 1977 года в знак протеста против египетских контактов с Израилем в Ливии был организован многотысячный «марш на Каир». Участники марша были остановлены на границе египетскими солдатами. Египет обвинил Ливию в проведении рейдов на египетской территории и захвате пленных (Ливия ответила аналогичным обвинением). Западными источниками указывается, что 20 июля 1977 года ливийская артиллерия обстреляла ряд египетских пограничных постов. Современная российская публикация, опирающаяся на советские источники, называет днём начала конфликта 21 июля, когда египетские наземные подразделения вторглись на территорию Ливии.
Боевые действия были скоротечными. Две дивизии египетской армии заняли пограничный ливийский город Мусаид. Произошли танковые бои. Египетские специальные подразделения высадились за линией фронта. ВВС Египта нанесли бомбовые удары по ряду ливийских военных объектов, в ответ на что ливийская авиация совершила налёты на египетские авиабазы. Имели место воздушные бои. В отражении египетских налётов принимали участие находившиеся в Ливии советские военные советники. Парадоксальность войны подчёркивал тот факт, что стороны применяли практически однотипные боевые самолёты — «Миражи» и МиГи (МиГ-21 у Египта, МиГ-23 у Ливии), а их национальные ВВС имели одинаковые опознавательные знаки. ВВС Ливии сменили свои опознавательные знаки непосредственно в ходе войны[4]. С обеих сторон имелись сбитые самолёты.
Последствия
Военные действия завершились 25 июля при посредничестве Алжира и ООП. Потери в точности неизвестны из-за взаимной дезинформации сторон, однако потери Ливии, бывшей инициатором конфликта, в несколько раз превысили египетские. Во время войны президент Египта Садат заявил по телевидению, что египетская армия дала Каддафи урок, «который он никогда не забудет». Взгляд арабского мира на этот конфликт был отражён неизвестным палестинцем в цитате, приводившейся «Нью-Йорк Таймс»: «Если арабы не воюют с Израилем, они будут воевать друг с другом»[5].
Война 1977 года не привела к каким-либо долговременным последствиям, хотя отношения между двумя странами продолжали сохраняться напряжёнными ещё около десятилетия.
См. также
Напишите отзыв о статье "Египетско-ливийская война"
Примечания
- ↑ [countrystudies.us/libya/32.htm Countrystudies - Libya and Arab Unity Libya and Arab Unity]. Library of Congress. Проверено 2 марта 2013.
- ↑ Pollack Kenneth M. Arabs at War: Military Effectiveness, 1948-1991. — Bison Books. — P. 365. — ISBN 0-8032-8783-6.
- ↑ Pollack p.368
- ↑ [wp.scn.ru/ru/ww3/f/128/40/0 Палитра крыла.]
- ↑ Marvine Howe, "The Arabs Can’t Seem to Stop Fighting, " New York Times, 24 July 1977, p. E2.
Ссылки
- [www.redstar.ru/2002/12/28_12/4_01.html Андрей Почтарёв. Африканское сафари по-русски (Красная Звезда)]
- [www.acig.org/artman/publish/article_353.shtml Tom Cooper. Libya & Egypt, 1971—1979 (сайт ACIG.org)] (англ.)
Отрывок, характеризующий Египетско-ливийская война
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
