Егоров, Михаил Артёмович
| Михаил Артёмович Егоров | ||||
 | ||||
| Дата рождения | ||||
|---|---|---|---|---|
| Место рождения | ||||
| Дата смерти | ||||
| Место смерти | ||||
| Принадлежность | ||||
| Род войск | ||||
| Годы службы | ||||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | |||
| Сражения/войны | ||||
| Награды и премии |
| |||
Михаил Артёмович Егоров (1916-1964) — старший сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).
Биография
Михаил Егоров родился в 1916 году в селе Конецполье (ныне — Барятинский район Калужской области). Получил неполное среднее образование. С 1932 года проживал и работал в селе Николаевка Михайловского района Приморского края. В феврале 1943 года Егоров был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Принимал участие в боях на Волховском, Степном и 2-м Украинском фронтах. Участвовал в прорыве блокады Ленинграда, освобождении Украинской и Молдавской ССР. К марту 1944 года старший сержант Михаил Егоров был помощником командира взвода пешей разведки 861-го стрелкового полка 294-й стрелковой дивизии 52-й армии 2-го Украинского фронта. Отличился во время освобождения Черкасской области Украинской ССР[1].
5 марта 1944 года в районе села Рыжановка Звенигородского района вместе с группой бойцов Егоров отбил две немецкие контратаки. 9 марта, находясь в разведке в районе Умани, Егоров лично уничтожив бронетранспортёр, подавил огонь трёх пулемётных точек, забросал гранатами вражеский штаб и захватил важные документы. В ночь с 27 на 28 марта в районе села Петрешты Унгенского района Молдавской ССР Егоров принял активное участие в отражении трёх вражеских контратак[1].
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 сентября 1944 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» старший сержант Михаил Егоров был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 8814[1].
В конце 1944 года Егоров был демобилизован по ранению. Проживал на станции Барятино Калужской области, работал начальником строительной конторы. Позднее переехал на Украину, восстанавливал разрушенные войной Днепродзержинск и Харьков. С 1958 года работал на стройках в Средней Азии. Позднее вернулся в Харьков, где умер в 1964 году[1].
Был также награждён орденом Славы 3-й степени и рядом медалей[1].
Напишите отзыв о статье "Егоров, Михаил Артёмович"
Примечания
Литература
- Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
- Герои-освободители Черкасщины. — Днепропетровск: Промiнь, 1980.
- Золотые Звезды Приморья. Владивосток, 1983.
- Поленков К. А., Хромиенков Н. А. Калужане — Герои Советского Союза. Калуга, 1963.
Отрывок, характеризующий Егоров, Михаил Артёмович
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
