Егоров, Николай Максимович
Николай Максимович Егоров<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Депутат 3-й Думы, 1907-1912</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1 ноября 1907 — 9 июня 1912 года | |||
| Монарх: | Николай II | ||
| Вероисповедание: | православие | ||
| Рождение: | 1871 Российская империя, Пермская губерния
| ||
| Смерть: | после 1926 СССР
| ||
| Партия: | РСДРП (1906-17); РСДРП(б) (с 1917) | ||
| Образование: | сельская школа | ||
| Профессия: | чернорабочий, политик, журналист | ||
| Автограф: | 
| ||
Николай Максимович Егоров (1871, Пермская губерния — после 1926) — рабочий, журналист, депутат III Государственной думы от Пермской губернии (1907—1912).
Содержание
Биография
Ранние годы. Рабочий-революционер
Николай Егоров Максимович появился на свет в 1871 году в поселении Серебрянского завода Кунгурского уезда (Пермская губерния) в семье мастерового. Окончил начальную сельскую школу[1][2].
Егоров начал работать на Серебрянском заводе[1] горнозаводским мастеровым[3], затем — был чернорабочим в сталелитейном цехе на Мотовилихинских пушечных заводах в Перми (годовой заработок — 360 рублей). С 1903 года он являлся участником социал-демократического кружка, собиравшегося на его же квартире. Позднее, в 1907 году, он сам стал руководителем этого кружка «рабочих высшего типа»[1][4].
В конце 1904 года Николай Егоров вступил в РСДРП. С лета 1908 года он находился под наблюдением царской «охранки». За свою революционную деятельности он был осужден и провёл 4 месяца в тюрьме[4].
Депутат III Думы
На губернском избирательном собрании 14 октября 1907 года Егоров являлся выборщиком от рабочей курии. Избрался в Третью Государственную Думу Российской империи от общего состава выборщиков Пермского губернского избирательного собрания[1].
В Думе Николай Егоров вошёл в социал-демократическую фракцию. Он работал в составе двух думских комиссий: по рабочему вопросу и финансовой[4]. Участвовал в обсуждении законопроектов по вопросам рабочего законодательства: при его участии был внесён так называемый уральский аграрный законопроект «О наделении землей уральских мастеровых и сельских работников казенных, посессионных, частновладельческих горных заводов», получивший популярность на Урале. Подпись Н. Егорова стоит под двумя законопроектами: «Об отмене смертной казни» и «Правила приема в высшие учебные заведения»[1].
Депутат Егоров более 80 раз выступал с парламентской трибуны, в основном по проблемам рабочего законодательства. Его выступления носили ярко выраженный антиправительственный характер: в частности, он подчеркивал, что за свою рабочую политику «центральная власть должна быть на скамье подсудимых», а саму Третью Госдуму он называл «антирабочей». В одном из своих выступлений Егоров так сформулировал задачу социал-демократов в парламенте[4]:
|
Мы, социал-демократы, представители рабочих пришли в III Думу только для того, чтобы защищать интересы рабочих, мы всегда зорко будем следить за деятельностью правительства и разоблачать его деяния, и мы всегда будем настаивать на улучшении положения рабочих | 
|
Николай Егоров неоднократно заявлял о необходимости сплочения рабочих для борьбы с «полицейским режимом» действующей власти. Из всех пермских депутатов Государственной Думы он отличался наиболее скандальным парламентским поведением: 56 раз прерывал ораторов возгласами (часто, используя «непарламентские выражения»); получил 27 замечаний от председательствовавших в думских собраниях[4].
В 4-ю сессию[1] Егоровым также был спровоцирован скандал на вечернем заседании 2 марта 1911 года при обсуждении вопроса о положении дел в учебных заведениях России. После того, как он обозвал оратора правых В. А. Образцова «негодяем», в зале заседаний «поднялся шум» и началась перепалка между отдельными депутатами, прекратить которую председатель Думы оказался не в состоянии. Через два дня, 4 марта, во время выступления, отведенного для объяснения своего поведения, Егоров назвал правых членов парламента «наемными убийцами учащейся молодежи». По постановлению общего собрания, на основании статьи 38 Учреждений Государственной думы от 20 февраля 1906 года[1], он был устранен на пять думских заседаний[4].
Будучи депутатом, Николай Максимович продолжал внепарламентскую партийную деятельность: он активно сотрудничал в газетах «Звезда», «Правда», «Уральская жизнь», а также в журналах «Мысль»[1] и «Просвещение». Он несколько раз ездил на Урал и докладывал о результатах своих поездок на заседании социал-демократической фракции[4]. Вёл переписку с рабочими уральских заводов, встречался с ними в Санкт-Петербурге, многократно выступал перед рабочими городов Пермь, Екатеринбург, Челябинск, на Мотовилихинском, Каслинском, Лысьвенском, Кыштымском и других заводах, пропагандировал революционные требования РСДРП, а также — выслушивал жалобы, просьбы и заявления рабочих, оказывал им содействие в решении различных вопросов, встречался с активными членами местных комитетов РСДРП, выступал в уральской печати, взял на себя ходатайство по поводу очистки реки Кыштым[1].
В июле 1908 года, в связи с приездом депутата Егорова на Мотовилиху, пермский губернатор объявил завод и окружающие его селения «на положении чрезвычайной охраны». Зимой 1910‑1911 годов Егоров в Москве участвовал в совещаниях с активистами легальных рабочих организаций[4].
Журналист. Межрайонец. ВСНХ
После истечения депутатских полномочий Николай Максимович посетил Пермь и Екатеринбург, где попытался добиться своего повторного выдвижения выборщиком по рабочей курии, но был «разъяснен» губернскими властями и лишен избирательного ценза[4]. Сотрудничал в газете «Пермский край»[1]. Осенью 1912 года он вернулся в столицу[4].
В Санкт-Петербурге Егоров занялся журналисткой деятельностью: он сотрудничал в газете «Луч» (постоянный сотрудник с 1913 года[1]) и был издателем «Новой рабочей газеты». В ноябре 1913 года он стал одним из инициаторов создания «Межрайонной организации объединенных социал-демократов» (межрайонцы), выступавшей за восстановление единой РСДРП[4].
Уже после Февральской революции — летом 1917 года — на VI съезде РСДРП(б), межрайонцы, руководимые Л. Д. Троцким, вошли в состав большевистской партии. В конце 1917 — в начале 1918 года Егоров работал в аппарате Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) — входил в состав коллегии Уралсекции при металлургическом отделе ВСНХ[4].
В дальнейшем Николай Максимович Егоров занимался административно‑хозяйственной деятельностью, в том числе, заведовал в Ленинграде гостиницей «Гермес»[4]. С 24 августа 1926 года — член РКП(б)[1]. После 1926 года его судьба не прослежена[1][2][4].
Произведения
- Статьи «Положение уральской промышленности и закон 3 декабря 1862 года», «К положению промышленности и рабочих Урала», «Реформа 1861 года и современное положение горнозаводского населения», «Дело Урала в ГД», «Уральские вопросы в 3-й ГД», «Безответственные депутаты», «Кто политически воспитывает страну» и другие[1].
Семья
Был женат (на 1907 год)[1].
Напишите отзыв о статье "Егоров, Николай Максимович"
Литература
- РГИА. Ф. 1278, оп. 9, д. 260
- Государственный архив Российской Федерации (в дальнейшем — ГАРФ). Ф. 102, 4‑е делопроизводство, оп. 117, 1908 г., д. 146.
- Члены Государственной Думы (портреты и биографии). Третий созыв. 1907‑1912 гг. / Сост. М. М. Боиович. М., 1909. - С. 229.
- Шумилов Е. Н. Государственные, политические, общественные деятели Пермской губернии (1905‑1919 гг.). Пермь, 2005. - С. 25.
- 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910. - С. 116.
- Зайчиков Г. И. Думская тактика большевиков 1905—1917. М., 1975. - С. 126.
- Анохина 3.Н. Рабочий вопрос в III Государственной думе (региональный аспект) // Проблемы российской истории. Магнитогорск, 2002. - С. 147-159.
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 З.Н. Анохина. [www.tez-rus.net/ViewGood2780.html ЕГОРОВ Николай Максимович]. Государственная дума Российской империи: 1906-1917. Б.Ю. Иванов, А.А. Комзолова, И.С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. www.tez-rus.net. Проверено 28 октября 2016.
- ↑ 1 2 [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1804321137&viewMode=B_1803401803&link=1 Егоров Николай Максимович]. Энциклопедия "Пермский край". enc.permculture.ru. Проверено 28 октября 2016.
- ↑ [rgakfd.altsoft.spb.ru/showObject.do?object=1806050301 Егоров Николай Максимович Горнозаводской мастеровой Серебрянского завода]. РГАКФД.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 И. К. Кирьянов. [www.fnperm.ru/%D0%B5%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2-%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9-%D0%BC%D0%B0%D0%BA%D1%81%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87.aspx Егоров Николай Максимович]. Забытые имена Пермской губернии. www.fnperm.ru. Проверено 28 октября 2016.
| |||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Егоров, Николай Максимович
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
