Едзиев, Сосланбек Микаилович
| Сосланбе́к Е́дзиев | |
| осет. Едзиты Михалы фырт Сослæнбег | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
селение Ход, Осетинский округ, Терская область, Российская империя |
| Дата смерти: | |
| Подданство: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Стиль: | |
Сосланбе́к Миха́йлович Е́дзиев (осет. Едзиты Михалы фырт Сослæнбег; 1865—1953) — осетинский советский скульптор, один из значимых представителей наивного искусства. Заслуженный деятель искусств Северо-Осетинской АССР.
Биография
Сосланбек Едзиев родился в отдаленном горном селении Ход в 1865 году, отец его был каменщиком. Жители селения часто обращались к его отцу с просьбой вырубить что нибудь из камня. Ребенком научился грамоте, юношей уехал в селение Садон. Здесь он в течение продолжительного времени работал каменщиком и штукатуром, в свободное от работы время выполнял заказы сельчан, надгробные стелы. Осетины как правило заказывали запечатлеть на надгробиях мужчин в боевых доспехах, а женщин — в окружении бытовых вещей. Постепенно он стал известным в округе мастером.
Автор замечательных скульптурных работ, Едзиев всегда работал в традициях народного искусства. В своих работах — будь то палки, чаши, надгробия — Едзиев всегда близок к народу, к его творчеству. Он не только знал и любил, но и изучал народное творчество, сохранял и развивал его традиции, оберегал их чистоту. Мотивы народного искусства всегда оказывали большое воздействие на творчество Едзиева, и, в свою очередь, его творчество стало нерасторжимой частью искусства народа.
Напишите отзыв о статье "Едзиев, Сосланбек Микаилович"
Примечания
Ссылки
- [www.anaharsis.ru/semiot/edziev/tsag_sod.htm Жизнь и творчество Сосланбека Едзиева]
Отрывок, характеризующий Едзиев, Сосланбек Микаилович
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
