Единая лига ВТБ 2015/2016. Плей-офф
Поделись знанием:
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Плей-офф Единой лиги ВТБ 2016 — серии игр на вылет Единой лиги ВТБ сезона 2015/2016. Стартовал 29 апреля и завершится 11 июня 2016 года.
Содержание
Формат
Плей-офф Единой лиги ВТБ 2016 включал в себя три раунда: 1/4, 1/2 финала и финал. В нём участвовали 8 лучших команд по итогам регулярного чемпионата. На каждой стадии команды играли до 3-х побед. Команда, занявшая по итогам регулярного чемпионата более высокое место, получала преимущество домашней площадки и проводила дома первую, вторую и, если необходимо, пятую игру серии.
Сетка
| 1/4 финала (до 3-х побед) |
1/2 финала (до 3-х побед) |
Финал (до 3-х побед) | |||||||||||
| 1 |  ЦСКА
|
3 | |||||||||||
| 8 |  Нимбурк
|
0 | |||||||||||
| 1 | ЦСКА
|
3 | |||||||||||
| 4 | Химки
|
0 | |||||||||||
| 4 | Химки
|
3 | |||||||||||
| 5 | Локомотив-Кубань
|
0 | |||||||||||
| 1 | ЦСКА
|
3 | |||||||||||
| 2 | УНИКС
|
1 | |||||||||||
| 3 | Зенит
|
3 | |||||||||||
| 6 | Автодор
|
0 | |||||||||||
| 3 | Зенит
|
2 | |||||||||||
| 2 | УНИКС
|
3 | |||||||||||
| 2 | УНИКС
|
3 | |||||||||||
| 7 | Нижний Новгород
|
0 | |||||||||||
Четвертьфиналы
(1) ЦСКА — (8) Нимбурк
| 29 апреля 2016 19:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3463-cska-vs-nymburk.htm Отчёт] | ЦСКА | 95:87 | Нимбурк | Универсальный спортивный комплекс ЦСКА, Москва Зрителей: 1200 Судьи:  Милия Войинович Александр Сырица Райн Пееранди
|
| 26:25, 23:21, 21:18, 25:23 | |||||
| Хиггинс 21 | Очки | Сент-Рос 20 | |||
| Курбанов 8 | Подборы | Три игрока по 6 | |||
| Де Коло 8 | Передачи | Велш, Сент-Рос по 4 | |||
| 1 мая 2016 15:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3467-cska-vs-nymburk.htm Отчёт] | ЦСКА | 79:72 | Нимбурк | Универсальный спортивный комплекс ЦСКА, Москва Зрителей: 900 Судьи:  Арнис Озолс Александар Глисич Здравко Рутешич
|
| 15:25, 24:13, 20:14, 20:20 | |||||
| Хиггинс 16 | Очки | Диксон 13 | |||
| Хайнс 12 | Подборы | Криж | |||
| Де Коло 9 | Передачи | Диксон, Сент-Рос по 4 | |||
| 4 мая 2016 18:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3471-nymburk-vs-cska.htm Отчёт] | Нимбурк | 87:102 | ЦСКА | Спортивный комплекс Нимбурка, Нимбурк Зрителей: 1200 Судьи: Миливое Йовчич Марек Цмикевич Андрей Шарапа
|
| 22:30, 16:27, 24:21, 25:24 | |||||
| Коробков 24 | Очки | Рэндл 20 | |||
| Воронцевич 8 | Подборы | Бенда 7 | |||
| Теодосич 10 | Передачи | Теодосич 5 | |||
(2) УНИКС — (7) Нижний Новгород
| 30 апреля 2016 15:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3465-unics-vs-nizhny-novgorod.htm Отчёт] | УНИКС | 83:70 | Нижний Новгород | «Баскет-холл», Казань Зрителей: 900 Судьи: Роберт Выклицки Александар Глисич Александр Романов
|
| 22:21, 22:13, 17:16, 22:20 | |||||
| Лэнгфорд 26 | Очки | Хвостов 20 | |||
| Уильямс 11 | Подборы | Антонов, Ивлев по 8 | |||
| Лэнгфорд 3 | Передачи | Хвостов 8 | |||
| 2 мая 2016 18:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3469-unics-vs-nizhny-novgorod.htm Отчёт] | УНИКС | 70:61 | Нижний Новгород | «Баскет-холл», Казань Зрителей: 1400 Судьи:  Сретен Радович Милош Кольенсич Ааре Халико
|
| 15:17, 16:16, 22:11, 17:17 | |||||
| Лэнгфорд 18 | Очки | Ивлев 14 | |||
| Уильямс 9 | Подборы | Ивлев 12 | |||
| Колом 4 | Передачи | Хвостов 5 | |||
| 5 мая 2016 18:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3473-nizhny-novgorod-vs-unics.htm Отчёт] | Нижний Новгород | 71:84 | УНИКС | Дворец спорта «Нагорный», Нижний Новгород Зрителей: 1300 Судьи:  Фернанду Роша Оскар Лучис Илья Путенко
|
| 25:15, 17:26, 13:25, 16:18 | |||||
| Ивлев 15 | Очки | Лэнгфорд 29 | |||
| Ивлев 7 | Подборы | Уильямс 9 | |||
| Хвостов 6 | Передачи | Колом 12 | |||
(3) Зенит — (6) Автодор
| 1 мая 2016 19:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3485-zenit-vs-bk-avtodor.htm Отчёт] | Зенит | 95:91 | Автодор | «Сибур Арена», Санкт-Петербург Зрителей: 2300 Судьи: Милия Войинович Оскар Лучис Милош Кольенсич
|
| 27:22, 28:17, 19:33, 21:19 | |||||
| Тулсон 26 | Очки | Петерсон 22 | |||
| Берзиньш 8 | Подборы | Петерсон 14 | |||
| Даудэлл 8 | Передачи | Столл 14 | |||
| 3 мая 2016 17:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3487-zenit-vs-bk-avtodor.htm Отчёт] | Зенит | 97:85 | Автодор | «Сибур Арена», Санкт-Петербург Зрителей: 3000 Судьи: Миливое Йовчич Ааре Халико Здравко Рутешич
|
| 32:26, 16:19, 24:25, 25:15 | |||||
| Тимма 35 | Очки | Столл, Чаппелл по 16 | |||
| Тимма 15 | Подборы | Уильямс, Столл по 5 | |||
| Даудэлл 7 | Передачи | Столл 11 | |||
| 6 мая 2016 19:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3493-bk-avtodor-vs-zenit.htm Отчёт] | Автодор | 82:95 | Зенит | ДС «Кристалл», Саратов Зрителей: 4000 Судьи: Срдан Дозаи Марек Цмикевич Алексей Давыдов
|
| 19:20, 22:24, 25:25, 16:26 | |||||
| Клименко 29 | Очки | Тимма 18 | |||
| Петерсон 11 | Подборы | Тимма 9 | |||
| Столл 8 | Передачи | Даудэлл 8 | |||
(4) Химки — (5) Локомотив-Кубань
| 1 мая 2016 17:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3483-khimki-vs-lokomotiv-kuban.htm Отчёт] | Химки | 86:80 | Локомотив-Кубань | «БЦМО», Химки Зрителей: 1800 Судьи: Роберт Выклицки Марчин Ковальски Йосип Радойкович
|
| 18:28, 24:13, 23:19, 21:20 | |||||
| Райс 31 | Очки | Брокхофф 21 | |||
| Ханикатт 10 | Подборы | Клавер, Синглтон по 6 | |||
| Швед 6 | Передачи | Быков 5 | |||
| 3 мая 2016 18:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3489-khimki-vs-lokomotiv-kuban.htm Отчёт] | Химки | 97:83 | Локомотив-Кубань | «БЦМО», Химки Зрителей: 1600 Судьи: Сретен Радович Саша Пукл Арнис Озолс
|
| 29:21, 22:16, 24:21, 22:25 | |||||
| Райс 35 | Очки | Клавер 17 | |||
| Ханикатт 10 | Подборы | Клавер 6 | |||
| Моня, Райс по 5 | Передачи | Клавер 6 | |||
| 6 мая 2016 18:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3491-lokomotiv-kuban-vs-khimki.htm Отчёт] | Локомотив-Кубань | 71:86 | Химки | «Баскет-холл», Краснодар Зрителей: 2447 Судьи: Синиша Херцег Антон Махлин Петри Мянтюля
|
| 23:22, 19:22, 10:26, 19:16 | |||||
| Колюшкин 19 | Очки | Драгич 21 | |||
| Зубков, Синглтон по 5 | Подборы | Бун 9 | |||
| Воронов 5 | Передачи | Райс 8 | |||
Полуфиналы
(1) ЦСКА — (4) Химки
| 19 мая 2016 20:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3505-cska-vs-khimki.htm Отчёт] | ЦСКА | 86:83 | Химки | Универсальный спортивный комплекс ЦСКА, Москва Зрителей: 4100 Судьи: Сретен Радович Ааре Халико Антон Махлин
|
| 20:20, 17:20, 22:22, 27:21 | |||||
| Теодосич 27 | Очки | Швед 32 | |||
| Воронцевич 7 | Подборы | Ханикатт 9 | |||
| Теодосич 7 | Передачи | Райс 6 | |||
| 21 мая 2016 18:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3509-cska-vs-khimki.htm Отчёт] | ЦСКА | 99:87 | Химки | Универсальный спортивный комплекс ЦСКА, Москва Зрителей: 4250 Судьи: Синиша Херцег Роберт Выклицки Илья Путенко
|
| 23:16, 26:27, 34:23, 16:21 | |||||
| Теодосич 15 | Очки | Драгич 17 | |||
| Курбанов 7 | Подборы | Огастин 7 | |||
| Де Коло 9 | Передачи | Копонен 5 | |||
| 24 мая 2016 19:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3513-khimki-vs-cska.htm Отчёт] | Химки | 92:95 | ЦСКА | «БЦМО», Химки Зрителей: 3700 Судьи: Фернанду Роша Саша Пукл Петри Мянтюля
|
| 15:24, 33:21, 23:31, 21:19 | |||||
| Райс 24 | Очки | Де Коло 24 | |||
| Огастин, Ханикатт по 7 | Подборы | Хряпа 7 | |||
| Копонен 5 | Передачи | Теодосич 7 | |||
(2) УНИКС — (3) Зенит
| 18 мая 2016 18:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3503-unics-vs-zenit.htm Отчёт] | УНИКС | 94:93 | Зенит | «Баскет-холл», Казань Зрителей: 2000 Судьи: Роберт Выклицки Семён Овинов Александр Романов
|
| 17:23, 20:29, 31:19, 26:22 | |||||
| Лэнгфорд 30 | Очки | Даудэлл 18 | |||
| Каймакоглу, Лэнгфорд по 7 | Подборы | Берзиньш 12 | |||
| Колом 7 | Передачи | Даудэлл 6 | |||
| 20 мая 2016 20:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3507-unics-vs-zenit.htm Отчёт] | УНИКС | 97:91 | Зенит | «Баскет-холл», Казань Зрителей: 2200 Судьи: Сретен Радович Дамир Явор Алексей Давыдов
|
| 25:21, 20:15, 22:32, 30:23 | |||||
| Лэнгфорд 25 | Очки | Тимма 23 | |||
| Колом 8 | Подборы | Томас 7 | |||
| Колом 7 | Передачи | Даудэлл 11 | |||
| 23 мая 2016 19:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3511-zenit-vs-unics.htm Отчёт] | Зенит | 82:67 | УНИКС | «Сибур Арена», Санкт-Петербург Зрителей: 5300 Судьи: Саша Пукл Петри Мантыла Сергей Михайлов
|
| 21:20, 27:12, 10:22, 24:13 | |||||
| Тулсон 23 | Очки | Лэнгфорд, Колом по 20 | |||
| Пушков 6 | Подборы | Каймакоглу 9 | |||
| Тулсон 5 | Передачи | Колом 5 | |||
| 25 мая 2016 19:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3515-zenit-vs-unics.htm Отчёт] | Зенит | 85:82 | УНИКС | «Сибур Арена», Санкт-Петербург Зрителей: 4100 Судьи: Фернанду Роша Ааре Халико Семён Овинов
|
| 21:17, 17:26, 21:22, 26:17 | |||||
| Томас 20 | Очки | Колом 26 | |||
| Томас 13 | Подборы | Уильямс 12 | |||
| Даудэлл 11 | Передачи | Колом 5 | |||
| 28 мая 2016 19:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3519-unics-vs-zenit.htm Отчёт] | УНИКС | 79:70 | Зенит | «Баскет-холл», Казань Зрителей: 3100 Судьи: Срдан Дозаи Роберт Выклицки Марчин Ковальски
|
| 22:21, 13:18, 28:14, 16:17 | |||||
| Колом 21 | Очки | Тулсон 32 | |||
| Лэнгфорд, Уильямс по 6 | Подборы | Тимма 7 | |||
| Колом 5 | Передачи | Даудэлл 4 | |||
Финал
(1) ЦСКА — (2) УНИКС
| 1 июня 2016 19:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3523-cska-vs-unics.htm Отчёт] | ЦСКА | 84:76 | УНИКС | Универсальный спортивный комплекс ЦСКА, Москва Зрителей: 4050 Судьи: Сретен Радович Сашо Петек Семён Овинов
|
| 24:15, 22:26, 27:18, 11:17 | |||||
| Теодосич 17 | Очки | Лэнгфорд 16 | |||
| Де Коло 6 | Подборы | Параховский 7 | |||
| Теодосич 10 | Передачи | Колом 7 | |||
| 3 июня 2016 19:30 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3525-cska-vs-unics.htm Отчёт] | ЦСКА | 90:77 | УНИКС | Универсальный спортивный комплекс ЦСКА, Москва Зрителей: 4600 Судьи: Саша Пукл Оскар Лучис Илья Путенко
|
| 27:23, 22:17, 16:22, 25:15 | |||||
| Хряпа 19 | Очки | Лэнгфорд 15 | |||
| Хряпа 6 | Подборы | Уильямс 6 | |||
| Де Коло, Теодосич по 7 | Передачи | Понкрашов 11 | |||
| 6 июня 2016 19:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3527-unics-vs-cska.htm Отчёт] | УНИКС | 79:74 | ЦСКА | «Баскет-холл», Казань Зрителей: 5500 Судьи: Синиша Херцег Роберт Выклицки Антон Махлин
|
| 18:18, 23:22, 24:14, 14:20 | |||||
| Лэнгфорд 29 | Очки | Де Коло 20 | |||
| Лэнгфорд, Уильямс по 8 | Подборы | Хайнс 11 | |||
| Колом, Лэнгфорд по 4 | Передачи | Теодосич 7 | |||
| 8 июня 2016 19:00 |
[www.vtb-league.com/ru/game/3529-unics-vs-cska.htm Отчёт] | УНИКС | 74:81 | ЦСКА | «Баскет-холл», Казань Зрителей: 6000 Судьи: Сретен Радович Оскар Лучис Марчин Ковальски
|
| 11:25, 15:17, 19:16, 29:23 | |||||
| Милакнис 23 | Очки | Де Коло 16 | |||
| Уильямс 10 | Подборы | Николс 7 | |||
| Понкрашов 8 | Передачи | Де Коло 5 | |||
Напишите отзыв о статье "Единая лига ВТБ 2015/2016. Плей-офф"
Примечания
Ссылки
- [www.vtb-league.com Официальный сайт турнира]
- [www.championat.com/basketball/_vtbleague/1653/calendar/playoff.html Календарь плей-офф]
Отрывок, характеризующий Единая лига ВТБ 2015/2016. Плей-офф
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
