Объединённая социалистическая партия Каталонии
Объединённая социалистическая партия Каталонии | |
кат. Partit Socialista Unificat de Catalunya | |
Дата основания: | |
---|---|
Дата роспуска: | |
Штаб-квартира: | |
Идеология: |
Крайне левые; коммунизм, марксизм-ленинизм, каталанизм, республиканизм |
Интернационал: |
Коминтерн (1936-1943) |
Союзники и блоки: | |
Молодёжная организация: |
Объединённая социалистическая молодёжь Каталонии (1936-1970) |
Партийная печать: |
Treball |
К:Исчезли в 1997 году Объединённая социалистическая партия Каталонии (ОСПК; кат. Partit Socialista Unificat de Catalunya, PSUC) — крайне левая коммунистическая и националистическая партия, основанная 23 июля 1936 года в результате объединения четырёх левых групп: Каталонской федерации Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП), Коммунистической партии Каталонии (Каталонское отделение Коммунистической партии Испании), Социалистического союза Каталонии и Каталонской пролетарской партии. В неё также вошла часть неортодоксально-марксистского Рабоче-крестьянского блока, не вошедшая в ПОУМ. Первая конференция ОСПК состоялась в Барселоне в июле 1937 года.
По оценкам «Burnett Bolloten», в момент создания партия насчитывала около 2500 членов[1]. Партийные ряды увеличились до 50 000 членов девять месяцев спустя[2] и 60 000 членов через год после основания ОСПК. Партия контролировала руководство Всеобщего союза трудящихся Каталонии (ВСТК), объединявшего в ноябре 1937 года около 2000 профсоюзов, в которых состояло 594 000 человек.
Содержание
История
Объединённая социалистическая партия Каталонии играла важную роль в последний период существования Второй Испанской республики и в годы гражданской войны в Испании, являясь, помимо прочего, единственной региональной партией, входившей в Коминтерн. ОСПК не входила в Коммунистическую партию Испании, но в то же время тесно с ней сотрудничала, имея с КПИ отношения, близкие к отношениям между ХДС Германии и ХСС Баварии.
Во время гражданской войны 1936—1939 годов ОСПК играла важную роль в сформированном из партий Народного фронта Женералитате — каталонском автономном правительстве. Около 15 000 её членов сражались на фронтах (на Арагонском фронте её бойцы сформировали дивизию имени Карла Маркса).
Одновременно ОСПК использовала своё влияние для сталинизации органов власти и преследования своих политических конкурентов на левом фланге. Она стала основным защитником каталонского среднего класса, выступая вместе с Каталонской федерацией мелких предпринимателей и производителей, объединявшей около 18 000 торговцев и ремесленников, против захвата земель, поощряемого анархистами из Национальной конфедерации труда и антисталинистскими коммунистами (часто определяемыми как троцкисты) из Рабочей партии марксистского единства (ПОУМ)[3].
Во время режима Франсиско Франко Объединённая социалистическая партия Каталонии, как и прочие левые силы, была объявлена вне закона. Однако она продолжала активно действовать как внутри Испании, подпольно, так и за её пределами. ОСПК была самой крупной оппозиционной партией в Каталонии и после падения режима стала массовой партией. ОСПК вела активную антифранкистскую деятельность: так, в марте 1951 года она участвовала в проведении в Барселоне всеобщей забастовки протеста против роста цен, а на своём первом съезде в октябре 1956 года призвала к широкому фронту антифашистских и демократических сил «Каталонская солидарность». В подполье издавала газету «Требай» («Trebal») и журнал «Орисонс» («Horitzons»).
В апреле 1977 года во время перехода Испании к демократии Объединённая социалистическая партия Каталонии была легализована. На выборах 1977 и 1979 годов получала по 8 мест в Конгрессе депутатов, после чего начинается спад. На выборах 1982 года завоевала всего одно место, после этого участвовала в выборах в составе широких левых коалиций.
Постепенно ОСПК и КПИ стали расходиться идеологически, и со временем каталонская партия стала участвовать в деятельности коалиции Инициатива для Каталонии, а позже перестала функционировать в качестве отдельной партии, войдя в состав экосоциалистической партии Инициатива для Каталонии — Зелёные. Последнее вызвало раскол в ОСПК, и в 1997 году была создана «Живая ОСПК» (кат. PSUC viu), ставшая новым партнёром КПИ в Каталонии. В ноябре 2014 года «Живая ОСПК» и Партия коммунистов Каталонии объединились в партию «Коммунисты Каталонии».
Результаты на выборах
Результаты на выборах в Парламент Каталонии
Год | Лидер | Голоса | Мандаты | Место | ||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Кол-во | +/- | % | Кол-во | +/- | % | |||
1980 | Хосеп Бенет | 507 753 | 18,68 | Первый раз | 25 / 135 |
Первый раз | 18,52 | 3-е |
1984 | Антони Гутьеррес Диас | 160 581 | 5,58 | ▼ 13,1 | 6 / 135 |
▼ 19 | 4,44 | 4-е |
Напишите отзыв о статье "Объединённая социалистическая партия Каталонии"
Примечания
- ↑ Bolloten, 1991, p. 397.
- ↑ Bolloten, 1991, p. 399.
- ↑ Bolloten, 1991, p. 396.
Литература
- Burnett Bolloten. The Spanish Civil War: Revolution and Counterrevolution (Psychology Practitioner Guidebooks). — University of North Carolina Press, 1991. — 1107 с. (англ.) ISBN 978-0807819067
Отрывок, характеризующий Объединённая социалистическая партия Каталонии
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.