Ежевский, Александр Александрович

Александр Александрович Ежевский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр сельскохозяйственного и тракторного машиностроения СССР
20 июля 1987 — 19 октября 1988
Предшественник:	Должность учреждена; он же как Министр тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР
Преемник:	Должность упразднена; Николай Андреевич Пугин как Министр автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения СССР
Министр тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР
10 октября 1980 — 20 июля 1987
Предшественник:	Иван Флегонтович Синицын
Преемник:	Должность упразднена; он же как Министр сельскохозяйственного и тракторного машиностроения СССР
Председатель Государственного комитета СССР по производственно-техническому обеспечению сельского хозяйства
5 июля 1978 — 10 октября 1980
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Леонид Иванович Хитрун
Председатель Всесоюзного объединения Совета Министров СССР по продаже колхозам и совхозам сельскохозяйственной техники, запасных частей, минеральных удобрений и других материально-технических средств, организации ремонта и использования машин в колхозах и совхозах («СОЮЗСЕЛЬХОЗТЕХНИКА») — Министр СССР
26 декабря 1962 — 5 июля 1978
Предшественник:	Павел Сергеевич Кучумов
Преемник:	Должность упразднена, он же как Председатель Госкомитета по производственно-техническому обеспечению сельского хозяйства
Рождение:	21 октября (3 ноября) 1915(1915-11-03) (108 лет) Тулун, Иркутская губерния, Российская империя
Партия:	ВКП(б) (с 1945)
Награды:

Алекса́ндр Алекса́ндрович Еже́вский (род. 3 ноября 1915, Тулун, Иркутская губерния, Российская империя) — советский государственный деятель, министр тракторного и сельскохозяйственного машиностроения (сельскохозяйственного и тракторного машиностроения) СССР (1980—1988).

Биография

Родился в семье рабочего.

О малой родине

Александр Витковский приводит рассказ А. А. Ежевского:

«Ещё в позапрошлом веке волею судьбы в Сибири оказался мой дед. Его сослали за участие в польском восстании 1863—64 годов. В Усть-Илимске появился на свет мой отец — Александр Викторович Ежевский, а вот мать, Луиза Христиановна, родом из Эстонии. В Прибайкалье она приехала до революции на заработки и устроилась гувернанткой. Ну а я родился в Тулуне — „кожаном мешке“ — именно так переводится с бурятского „Тулам“ название города, расположенного в изгибе реки, охватывающей его, как мешок. Когда мне было два года, наша семья переехала в Хайту, затем в Иркутск.»

В 1930-е годы

После окончания семилетки в 1930 году, А. А. Ежевский «был принят учеником токаря в бригаду отца на крупнейший в Иркутске машиностроительный завод имени В. В. Куйбышева».

А. Витковский в том же рассказе А. А. Ежевского:

«Я быстро освоил специальность токаря по металлу, получил 6-й разряд и вскоре стал мастером механического цеха, — рассказывает Александр Александрович. — Параллельно с работой получил среднее образование — окончил вечерний рабфак при Иркутском государственном университете. Завод имени В. В. Куйбышева в то время выпускал драги — мощные машины для добычи россыпного золота. Поскольку к их производству я имел непосредственное отношение, то решил продолжить образование именно в этой области и поступил в Иркутский горно-металлургический институт. Когда окончил 1-й курс, в Иркутском сельскохозяйственном институте открылся факультет механизации, где готовили инженеров-механиков. Многие студенты, в том числе и я, решили перевестись на 2-й курс в этот вуз».

В 1939 году А. А. Ежевский стал одним из первых выпускников по специальности инженер-механик, и на «отлично» защитил дипломный проект:

«Свой диплом я готовил на Челябинском тракторном заводе (ЧТЗ), продолжает А. А. Ежевский. — У меня была очень интересная тема — „Форсирование дизель-мотора“ для трактора „Сталинец-65“ (С-65). Любопытно, что ещё в 1937 году этот мощный советский дизельный трактор получил Гран-при на Всемирной выставке в Париже, а в годы моей учёбы велось его серийное производство».

Военное время

Ещё во время учёбы в Иркутском сельскохозяйственном институте А. А. Ежевского заметили на кафедре тракторов и автомобилей, где он работал сначала лаборантом, потом ассистентом. Способного специалиста оставили на преподавательской работе.

После начала ВОВ по словам О. Нестеровой, обозревателя «Труда», Ежевский «рвался на фронт — отказали. Как высококлассному специалисту (инженер-механик с красным дипломом) выдали бронь — ковать победу в тылу»:

«С июля по декабрь 1941-го в Сибирь и на Урал было эвакуировано 2,9 тысячи предприятий, — рассказывает Александр Александрович. — Некоторые начинали работать в считанные дни. Например, Челябинский тракторный завод за 56 дней поставил на производство танк Т-34. Сейчас на это нужны годы. Война мобилизовала людей».

На Иркутском авторемонтном заводе, где собирали для фронта автомобили, Ежевского ставят главным инженером. В беседе с О. Нестеровой он вспоминает:

«Например, американские студебекеры — трёхосные грузовики — поступали к нам по ленд-лизу в деталях. Сборка тягачей велась на конвейере. Потом мы делали к ним свою платформу, на которую устанавливали катюши, и отправляли на фронт. На заводе работали женщины и подростки 14—15 лет, процентов на 70. Бывало, сутками не уходили из цеха. Питание скудное. А мужики воевали. Как известно, сибирская дивизия генерала Белобородова помогла отстоять Москву. Фрицы зимой мёрзли, а сибирякам 30-градусный мороз нипочём».

Трудовая деятельность

• 1939—1942 — лаборант, ассистент, старший преподаватель Иркутского сельскохозяйственного института.
• 1942—1943 — начальник ремонтно-механических мастерских строительства № 12.
• 1943—1945 — начальник производства Иркутского авторемонтного завода.
• 1945—1947 — главный инженер Иркутского автосборочного завода.
• 1947—1951 — директор Иркутского автосборочного завода.
• 1951—1953 — директор Алтайского тракторного завода.
• 1953—1954 — директор Ростовского завода сельскохозяйственного машиностроения «Ростсельмаш».
• 1954—1955 — заместитель министра автомобильного, тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР.
• 1955—1956 — заместитель, в 1956—1957 — первый заместитель министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР.
• 1957—1962 — заместитель начальника, начальник отдела автомобильного, тракторного и сельскохозяйственного машиностроения Госплана СССР.
• 1962—1978 — начальник Всесоюзного объединения «Союзсельхозтехника». Под его руководством построены и реконструированы республиканские и областные торговые базы, 536 ремонтных заводов, 1100 станций технического обслуживания автомобилей, 1000 станций обслуживания животноводческих ферм, мастерские общего назначения, механизированные отряды, автобазы, практиковался класс обучения механизированных отрядов.
• 1978—1980 — председатель Государственного комитета СССР по производственно-техническому обеспечению сельского хозяйства.
• 1980—1987 — министр тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР. За эти годы были реконструированы многие промышленные предприятия, налажено производство сотен новых машин, решены многие социальные вопросы. Именно в это время на конвейер поставлен комбайн «Дон-1500».
• 1987—1988 — министр сельскохозяйственного и тракторного машиностроения СССР.

Член ВКП(б) с 1945 года. Член ЦК КПСС в 1971—1989 годах (кандидат в 1966—1971 годах). Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 7—11 созывов от Павлодарской области.

С октября 1988 года — персональный пенсионер союзного значения.

С 2004 года — главный научный сотрудник Всероссийского научно-исследовательского технологического института ремонта и эксплуатации машинно-тракторного парка (ГОСНИТИ).

Принцип "5Д" от Александра Александровича Ежевского: 1. Движение; 2. Дыхание; 3. Диета; 4. Добро; 5. Девушки. Всё это необходимо для того, чтобы в 100 лет выглядеть, как Сан Саныч! Эти "5Д" нужно дополнить 6-м "Д" - ДЕНЬГИ. Без денег все предыдущие "5Д" не будут работать на 100%

.

Награды и звания

• Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (2015).
• Герой Социалистического Труда (1985).
• Награждён четырьмя орденами Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени (2015) и IV степени (1995), орденом «За заслуги перед Чувашской Республикой» (2015), знаком отличия «За заслуги перед Иркутской областью» (2007), знаком общественного поощрения «75 лет Иркутской области» (2012), многими медалями.
• Заслуженный машиностроитель Российской Федерации.
• Почётный академик Россельхозакадемии (РАСХН).
• Почётный гражданин Иркутской области (2015).
• Почётный гражданин города Русе (Болгария).
• Почётный профессор Московского государственного машиностроительного университета (МАМИ).
• Имя А. А. Ежевского прижизненно (в 2014 году) присвоено Иркутскому государственному аграрному университету.

Источники

• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг./ Сост. Ивкин В. И. — М.: «Российская политическая энциклопедия», 1999.
• Центральный Комитет КПСС, ВКП(б), РКП(б), РСДРП(б): Историко-биографический справочник / Сост. Горячев Ю. В. — М.: Издательский дом «Парад», 2005.

Литература

• 1966 г. А. А. Ежевский, И. Е. Емельянов. «Промышленное производство продуктов животноводства в США». Изд. Колос, 256 с., тканевый переплёт, тираж 9500 экз.
• 1970 г. А. А. Ежевский. «Техническое перевооружение сельского хозяйства. Библиотечка по материалам июльского (1970 г.) Пленума ЦК КПСС (Том 5)». Изд. Знание, 15 с.
• 2010 г. А. А. Ежевский, В. И. Черноиванов, В. Ф. Федоренко. «Тенденции машинно-технологической модернизации сельского хозяйства: (по материалам Международных выставок „SIMA-2009“, „Agritechnica-2009“, „Золотая осень-2009“, „Агросалон-2009“) : научный аналитический обзор». Изд. Росинформагротех, 289 с., ISBN 5-7367-0737-3, ISBN 978-5-7367-0737-9

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15212 Ежевский, Александр Александрович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.minister.su/article/1245.html Министры советской эпохи]
• [www.biograph.ru/index.php?id=290:ezhevskyi&Itemid=29&option=com_content&view=article ЕЖЕВСКИЙ Александр Александрович]

Отрывок, характеризующий Ежевский, Александр Александрович

Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.