Ежемесячные сочинения

«Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» — первый в России ежемесячный научно-популярный и литературный журнал, издававшийся Петербургской Академией Наук в 1755-64 годах. Журнал печатался в типографии Академии наук тиражом до 2000 экземпляров. В 1758-62 назывался «Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие», с 1763 — «Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах».

История

Предшественником журнала было литературное приложение к «Санкт-Петербургским ведомостям», так называемые «Примечания», которые выходили с 1728 года до «смутных времён» в Академии наук (1742 год). Издание «Примечаний» было предложено академиком и непременным секретарём Г. Ф. Миллером.

22 ноября 1754 года Миллер изложил на заседании Академии предложение президента Академии графа К. Г. Разумовского издавать, начиная с 1755 года, «учёный периодический журнал» на русском языке по образцу издававшихся прежде «Примечаний». Академики единогласно признали полезность предлагаемого издания и решили, что журнал должен быть ежемесячным. Также было постановлено:

• допустить к сотрудничеству в журнале профессиональных литераторов не из числа академиков;
• исключить из журнала статьи по богословию и вообще все «касающиеся до веры»;
• не публиковать «статьи критические или такие, которыми мог бы кто-нибудь оскорбиться».

Ломоносов на заседании предложил, чтобы журнальные статьи проходили предварительную цензуру на собраниях академии, против чего возражал Тредьяковский. В предложении Разумовского Академии от 12 декабря 1754 года такая цензура не упоминалась, в качестве названия журнала было предложено «Санктпетербургские академические примечания», журнал отдавался «под смотрение» Миллера. Журнал должен был издаваться большим по тому времени тиражом в 2000 экземпляров и предназначался для широкого круга читателей:

из высоких наук, яко то из астрономических наблюдений и исчислений, из физики, математическими вычетами изъясняемой, из анатомических примечаний, которых разуметь невозможно без знания совершенного самой анатомии, и ничего тому подобного в помянутые книжки не вносить

Издание журнала прекратилось в 1764 году в связи с отъездом Миллера в Москву.

Тиражи и подписка

Миллер предложил цену в 15 копеек за номер (6 листов), «что, кажется, для читателей будет не дорого, а для Академии не убыточно». Впоследствии годовая подписка была поднята до 2 рублей, что было дешевле, чем «Санктпетербургские ведомости» (подписка на которые стоила 2 рубля 50 копеек).

В первый год существования журнала расходилось ежемесячно от 600 до 700 экземпляров, поэтому с 1758 года тираж был снижен до 1250 экземпляров. Поскольку на журналы прошлых лет сохранялся спрос, новый тираж оказался недостаточным, и потребовалось второе издание номеров за 1758—1762 годы. В итоге полные 20-томники журнала было можно приобрести за 15 рублей в академической типографии значительно позже прекращения выхода журнала, в XIX веке.

Авторы журнала

В журнале публиковались оригинальные и переводные сочинения. В научном разделе участвовали Ф. И. Соймонов, князь М. М. Щербатов, П. И. Рычков. Литературная часть представлена именами М. М. Хераскова, А. А. Нартова, А. А. Ржевского.

«Ежемесячные сочинения» в 1755 году отразили полемику ведущих поэтов эпохи — М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова и В. К. Тредиаковского.

В то время было не принято платить авторам за публикацию их произведений; возможность видеть свои труды в печати считалась достаточным вознаграждением. Миллер, однако, уже в 1756 году поручил выдать авторам-неакадемикам (Сумарокову, Елагину, Хераскову, Нартову и Порошину) по экземпляру журнала в хорошем переплёте «для побуждения оных господ впредь к сотруднению».

Другие журналы со схожими названиями

• В 1786-96 Академия наук издавала журнал «Новые ежемесячные сочинения», наследовавший «Ежемесячным сочинениям».

• В 1901—1903 годах литературно-художественный журнал «Ежемесячные сочинения» издавался в Петербурге И. И. Ясинским.

Интересные факты

В 1759 году у журнала возникли цензурные проблемы со стихотворением гвардейского унтер-офицера Алексея Андреевича Ржевского «Сонет или мадригал», посвящённым танцовщице Либере Сака (Сакко), опубликованном в февральском номере. Как и в других случаях недовольства императорского двора, соответствующие страницы журнала были перепечатаны.

Литература

• Берков П. Н. История русской журналистики XVIII века. М.; Л., 1952. С. 77-107.
• П. П. Пекарский. [books.google.com/books?id=I0IOAAAAIAAJ Редактор, сотрудники и цензура в русском журнале 1755—1764 годов]. Типография Императорской академии наук, 1867.

Ссылки

• Ежемесячные Сочинения, с.-петербургский журнал (1755—1765 гг.) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Ежемесячные сочинения

Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.