Гольц, Ежи Вильгельм фон

Ежи Вильгельм фон Гольц

Ежи (Георг) Вильгельм фон Гольц (польск. Jerzy Wilhelm von Goltz (vel Golcz); около 1720, Гольчево — 24 апреля 1767) — государственный и военный деятель Речи Посполитой, лидер протестантов Польши, прусский сепаратист, маршал Торуньской Конфедерации (март 1767), генерал-лейтенант польских коронных войск (1760). Подкоморий коронный, староста тухольский и толькмицкий.

Биография

Из прусских дворян собственного герба Гольц (нем. Goltz). Лютеранин. С юности служил в пехотном полку имени королевича коронных войск Речи Посполитой. С 1748 года — полковник, шеф 2-го пехотного полка.

В 1750 году получил патент генерал-майора, в 1760 стал генерал-лейтенантом, командиром этого же полка. В 1757 командовал польским гарнизоном в Познани. Участник Семилетней войны. В 1763 году был посланником короля польского и великого князя литовского Августа III Саксонского в Берлине.

Будучи активный лютеранским деятелем и сторонником отделения Королевской Пруссии от Речи Посполитой в 1764 году поддержал избрание на королевский престол ставленника императрицы Екатерины II и короля Пруссии Фридриха II — Станислава Августа Понятовского.

Выступал противником реформ строя Речи Посполитой партии «Фамилия» Чарторыских, целью которых было исправление центральной королевской власти и окончание анархии, возникающей из-за злоупотребления «шляхетской вольностью»; например, ликвидация Liberum veto в сейме.

Когда польские епископы выступили против решения Диссидентского вопроса и допуска христианских некатолических представителей в Палату депутатов и сенаторов Речи Посполитой, опубликовал резкий манифест протеста.

Отказ от решения Диссидентского вопроса стал причиной и поводом для вмешательства России и Пруссии во внутренние дела Польского государства. При поддержке русской армии Екатерины II в г. Торуне 20 марта 1767 года была созвана конфедерация протестантской шляхты Короны Королевства Польского, на которой он был избран маршалком. Деятельность конфедерация была направлена на равенство религиозных общин в Польском государстве.

Преждевременная смерть Гольца прервала его деятельность на пользу Российской империи, которую продолжили братья, генералы Коронных Войск Генрик и Станислав Август фон Гольцы.

Ссылки

• [www.sejm-wielki.pl/b/6.435.87 Jerzy Wilhelm Golcz z Prawdzica i Gólczewa] (польск.)
• [encyklopedia.pwn.pl/haslo.php?id=3906508 Goltz Jerzy Wilhelm] (польск.)
• [baza-nazwisk.de/erw-suche.php?data=5600&hits=1718&ds=239&title=Goltz,%20Jerzy%20Wilhelm Goltz, Jerzy Wilhelm] (нем.)

Отрывок, характеризующий Гольц, Ежи Вильгельм фон

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».