Загурский, Ежи
Поделись знанием:
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.
Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
(перенаправлено с «Ежи Загурский»)
| Е́жи Загу́рский | |
| Jerzy Zagórski | |
 8 октября 1976 года | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
15 августа 1984 (76 лет) |
| Место смерти: | |
| Направление: |
поэзия |
| Язык произведений: |
польский |
| Награды: |
|
Е́жи Загу́рский (польск. Jerzy Zagórski; 13 декабря 1907, Киев — 15 августа 1984, Варшава) — польский поэт и литератор, Праведник мира (Яд Вашем, 1977 г.).
Биография
Сын адвоката. Брат журналиста Вацлава Загурского.
До и после Второй мировой войны был поэтом и писателем, руководителем литературного объединения. Его жена Мария (позже он будет признана праведником мира вместе с ним) была переводчиком литературы.
Во время войны Загорские, жившие с тремя детьми в пригороде Варшавы, приютили у себя 18 евреев, в том числе бежавших из гетто. Некоторых из них они выдавали за своих родственников, в том числе снабжали документами. Позже во время Варшавского восстания супруги сражались против оккупантов в разных отрядах. Оба они пережили войну[1].
Супруги Загурские были признаны праведниками мира израильским Институтом Катастрофы и героизма Яд ва-Шем в 1977 году[2].
Работы
Довоенные
- Ostrze mostu (1933)
- Przyjście wroga (поэма, 1934)
- Wyprawy (1937)
Послевоенные
- Święto Winkelrida (a drama; written with Jerzy Andrzejewski in 1944, published in 1946)
- Wieczór w Wieliszewie (1947)
- Indie w środku Europy (1947)
- Męska pieśń (1954)
- Czas Lota (1956)
- Olimp i ziemia (1957)
- Krawędź (1959)
- Bajka pienińska (1961)
- Oto nurt (1963)
- Biały bez. Wiersze dla żony (1963)
- Pancerni (a poem; 1964)
- Królestwo ryb (1967)
- Rykoszetem (1969)
- Tam, gdzie diabeł pisze listy (1970)
- Komputerie i dylematy (1975)
Напишите отзыв о статье "Загурский, Ежи"
Примечания
- ↑ Anna Poray. [web.archive.org/web/20080110231819/www.savingjews.org/righteous/zv.htm Polish Righteous, Those Who Risked Their Lives] (англ.). web.archive.org. Проверено 15 октября 2011.
- ↑ [www1.yadvashem.org/yv/en/righteous/pdf/virtial_wall/poland.pdf Righteous Among the Nations Honored by Yad Vashem By 1 January 2011]
Литература
- [encyklopedia.pwn.pl/haslo.php?id=3999852 "Zagórski Jerzy"], Internetowa encyklopedia PWN, <encyklopedia.pwn.pl/haslo.php?id=3999852>. Проверено 14 декабря 2014.
Отрывок, характеризующий Загурский, Ежи
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.
Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
