Зентек, Ежи

Ежи Зентек
Силезский воевода
1 февраля — 10 марта 1945 года
Предшественник:	воеводство учреждено
Преемник:	Александр Завадский
Катовицкий воевода
12 декабря 1973 года — 10 июня 1975 года
Предшественник:	должность учреждена; он сам как председатель Президиума воеводской Рады Народовой
Преемник:	воеводство упразднено
Военная служба
Принадлежность:	Народное Войско Польское
Звание:	генерал бригады
Награды:

Ежи Зентек (польск. Jerzy Ziętek; 10 июня 1901, близ Глейвица (ныне Гливице), Верхняя Силезия — 20 ноября 1985, Забже) — польский политический деятель, генерал бригады Народного Войска Польского.

Родился в Силезии, входившей в состав Германии. Основал в Глейвице Ассоциацию католической молодёжи, участвовал в деятельности Силезского образовательного общества святого Яцека. За участие в польском национальном движении был исключён из гимназии в 1919 и сдал экзамены на аттестат зрелости перед польской комиссией в Бытоме. С 1920 — член Польской военной организации. Участник Третьего силезского восстания в 1921 году, состоял в 8-й роте 3-го батальона в Глейвице, вначале командовал взводом, а затем и всей ротой. Принимал участие в организации плебисцита в Верхней Силезии, по результатам которого Лига Наций решила передать большинство территории Силезии Польше. Однако Зентек был разочарован этим решением, так как Глейвиц оказался по германскую сторону границы.

Переехал с семьёй в Тарновске-Гуры, состоял на польской государственной службе. Окончил курсы для старших чиновников и сдал государственный экзамен, руководил бюджетно-экономическим отделом в старостве (районе), с 1927 — глава муниципалитета в Радзионкове, активно занимался помощью бывшим силезским повстанцам и безработным, руководил организацией водоснабжения и благоустройством. В 1930—1935 — депутат Сейма от Беспартийного блока сотрудничества с правительством (организации сторонников Юзефа Пилсудского).

После начала Второй мировой войны был вынужден покинуть Силезию, оказался на территории Западной Украины, занятой Красной армией. Некоторое время работал во Львове, затем на строительстве электростанции в Рыбинске. В 1943 вступил в просоветский Союз польских патриотов и польскую армию, созданную на территории СССР. Был заместителем командира 6-го полка имени Генрика Домбровского, затем заместителем командира 3-й пехотной дивизии по политической части.

В 1945 вступил в Польскую рабочую партию (ППР), с 1948 — член Польской объединённой рабочей партии (ПОРП), в 1964—1981 — член Центрального комитета ПОРП. В 1947—1985 — депутат Сейма Польской Народной Республики. В 1949—1985 — заместитель председателя высшего совета Союза борцов за свободу и демократию — официальной ветеранской организации Польской Народной Республики.

В 1945—1950 — вице-воевода силезско-домбровский. В 1950—1964 — заместитель председателя, в 1964—1973 — председатель президиума воеводского народного совета в Катовице. В 1973—1975 — воевода катовицкий. В 1963—1980 — член, в 1980—1985 — заместитель председателя Государственного совета Польской Народной Республики. В 1971, к 50-летию Третьего Силезского восстания, произведён в генералы бригады. В 1977 получил почётный докторский диплом в Силезском университете. Автор воспоминаний о силезском повстанческом движении.

Внес большой вклад в послевоенное развитие Силезии. Инициатор создания воеводского парка культуры и отдыха, санаторно-курортного комплекса, дворца молодежи в Катовице, Силезского стадиона, памятника участникам Силезского восстания на горе св. Анны, Института онкологии в Гливице. Поддерживал развитие кинематографии в Силезии, деятельность известного режиссёра Казимира Куца.

В 1979 Ежи Зентек стал главным героем документального фильма «Человек с тростью», отмеченного на фестивале в Кракове и удостоенного главного приза на фестивале в Лодзи. В 2001 его имя присвоено Силезской школе управления в Катовице, в 2005 в Катовице был открыт памятник Зентеку. По данным опроса, проведённого изданием «Газета выборча», он был назван вторым по значению силезцем ХХ века после лидера польского национального движения в Силезии Войцеха Корфанты.

Награждён Серебряным крестом военного ордена «Виртути Милитари», Кавалерским крестом, Офицерским крестом и Командорским крестом со звездой ордена Возрождения Польши, орденом Строителей Народной Польши, орденом «Знамя труда» I класса, Крестом Грюнвальда III класса, Силезской лентой доблести и заслуг I класса, другими наградами.

Литература

• Jan Walczak, Generał Jerzy Ziętek. Wojewoda katowicki. Biografia Ślązaka 1901—1985. 2002.

Отрывок, характеризующий Зентек, Ежи

Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.