Кришпин-Киршенштейн, Ежи Иероним
| Ежи Иероним Кришпин-Киршенштейн Jerzy Hieronim Kryszpin-Kirszensztein <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1710 — 1711 | |||
| Предшественник: | Станислав Эрнест Денхоф | ||
| Преемник: | Михаил Казимир Радзивилл Рыбонька | ||
| Рождение: | около 1673 | ||
| Смерть: | 1736 | ||
| Род: | Кришпин-Киршенштейны | ||
| Отец: | Мартин Михаил Кришпин-Киршенштейн | ||
| Мать: | Яна Володкович | ||
Е́жи Иерони́м Кри́шпин-Киршенште́йн (польск. Jerzy Hieronim Kryszpin-Kirszensztein, ок. 1673—1736) — литовский государственный и военный деятель, гетман польный литовский (1710—1711), писарь польный литовский и региментарь генеральный войск литовских с 1704 года, кастелян жематийский, генерал-лейтенант войска литовского иноземного авторамента с 1722 года, староста оршанский с 1701 года.
Биография
Сын подчашего великого литовского и каштеляна трокского Мартина Михаила Кришпин-Киршенштейна (ум. 1700) и Яны Володкович. В 1694 году поступил в Падуанский университет. Во времена Северной войны был одним из командиров отрядов литовского войска, под общим командованием гетмана великого литовского Михаила Серваций Вишневецкого. В 1707 году оставил лагерь сторонников Августа Сильного и перешёл на сторону Станислава Лещинского, за что от последнего получил должность подчашего великого коронного.
После Полтавской битвы бежал в Пруссию, где Станислав Лещинский присвоил ему титул гетмана великого литовского. Этот титул он утратил уже в 1711 году, когда в Пруссию прибыл гетман Михаил Вишневецкий. 4 сентября 1711 года вместе с отрядами Вишневецкого принял участие в неудачном набеге на литовские земли. С марта 1713 года был вместе с Лещинским в Бендерах, где организовал нападение на турецко-татарские земли. Поступил на службу к королю Швеции Карлу XII с годовым окладом в 6 тысяч талеров.
В 1714 году принимал участие во вторжении Михаила Сервация Вишневецкого в Речь Посполитую. В том же году поселился во Вроцлаве. Поступил на службу королевичу Константию Собескому. В 1718 году выехал в Париж. В 1721 году при поддержке российского императора Петра I получил амнистию и вернулся на родину. В 1722 году стал делегатом вального сейма.
Напишите отзыв о статье "Кришпин-Киршенштейн, Ежи Иероним"
Литература
- Wasilewski T. Jerzy Hieronim Kryszpin-Kirszensztein // Polski Słownik Biograficzny. — T. XV. — 1970. — S. 500—501. (польск.)
Примечания
Отрывок, характеризующий Кришпин-Киршенштейн, Ежи Иероним
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
