Кавалерович, Ежи

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ежи Кавалерович»)
Перейти к: навигация, поиск
Ежи Кавалерович
Jerzy Kawalerowicz

Ежи Кавалерович, 2001 год
Дата рождения:

19 января 1922(1922-01-19)

Место рождения:

Гвоздец, Вторая Речь Посполитая ныне Коломыйский район, Ивано-Франковская область

Дата смерти:

27 декабря 2007(2007-12-27) (85 лет)

Место смерти:

Варшава, Польша

Гражданство:

Польша Польша

Профессия:

кинорежиссёр

Карьера:

1947—2001

Награды:

Е́жи Кавалеро́вич (польск. Jerzy Kawalerowicz; 19 января 1922, Гвоздец — 27 декабря 2007, Варшава) — польский кинорежиссёр.





Биография

Ежи Кавалерович родился 19 января 1922 года в небольшом городке Гвоздец (ныне Коломыйский район Ивано-Франковской области Украины) в армянской семье (по отцовской линии).[1][2]. Во время учёбы в Академии художеств в Кракове (диплом в 1948 году) окончил кинокурсы (1946). Был ассистентом режиссёра на съёмках фильмов «Запрещенные песенки» (1947, реж. Леонард Бучковский) и «Последний этап» (1948, реж. Ванда Якубовска). В 1956—1968 годах — организатор, а с 1972 году — художественный руководитель творческого кинообъединения «Кадр», где были отсняты многие знаменитые произведения польского кино — от «Пепла и алмаза» Вайды до картины «Ва-банк» Махульского. Член ПОРП (1954—1990). Один из основателей и первый председатель Союза польских кинематографистов (1968—1978). В 1998 году Кавалеровичу было присуждено звание doctor honoris causa парижской Сорбонны.

Творчество

В художественном кинематографе дебютировал в 1951 году фильмом «Община» (совместно с К. Сумерским). В следующих картинах режиссёра: «Целлюлоза», «Под Фригийской звездой» (1954, приз МКФ в Карловых Варах) и особенно в фильме «Тень» (1956) заметно стремление отступить от канонов социалистического реализма. Являлся одним из выразителей идей неформального художественно-социального направления 1950-х — 1960-х годов в национальном кино Польши, так называемой Польской школе кинематографа.

Шедевры

Наиболее значительные картины Кавалеровича — «Поезд» (в советском прокате «Загадочный пассажир», 1959, приз МКФ в Венеции; приз МКФ в Лондоне); «Мать Иоанна от ангелов» (1961) и «Фараон» (1965, по роману Б. Пруса). Во всех трёх фильмах снялась выдающаяся польская актриса Люцина Винницка (в «Фараоне» ей досталась небольшая роль).

После «Фараона»

После снискавшего громкий успех у советского зрителя постановочного «Фараона» фильмы Кавалеровича долгое время не приобретались для проката в СССР.

Ни камерную психологическую картину «Игра», ни тщательную историческую реконструкцию «Смерть президента» (о недолгом правлении и трагической гибели первого президента Польши Габриэля Нарутовича), ни трагическую сагу о расстрелянных казаками в начале первой мировой войны галицийских хасидах «Аустерия» широкий зритель в СССР не видел. То же самое относится и к фильму «Узник Европы» о последних годах жизни Наполеона. Две последние ленты режиссёра, снятые уже в постсоветское время, «За что?» (по повести Льва Толстого) и «Камо грядеши» (по роману Генрика Сенкевича), в России были показаны, но о повторении успеха «Фараона» речи не шло.

Фильмография

Напишите отзыв о статье "Кавалерович, Ежи"

Примечания

  1. ↑ [www.ce-review.org/01/31/kinoeye31_privett.html Интервью с Е. Кавалеровичем]
  2. ↑ Гулян С. [nationalidea.am/articles.php?id=51&l=R Армяне в мировом кино]. Национальная идея — Июнь 2008, № 3.

Ссылки

  • [www.grani.ru/Culture/Cinema/m.131879.html Некролог]
  • [www.yerkramas.org/2010/11/09/ezhi-kavalerovich-da-moi-predki-byli-armyanami/ Ежи Кавалерович: «Да, мои предки были армянами»]
  • [polska.ru/kultura/kino/rezyser/kawalerowicz.html Комментированная фильмография]
  • Соболев Р. Ежи Кавалерович, Фильмы, стиль, метод. — М.: Искусство. — 1965.

Отрывок, характеризующий Кавалерович, Ежи

Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Кавалерович,_Ежи&oldid=75451709»