Конорский, Ежи
| Ежи (Юрий Маврикиевич) Конорский | |
| Jerzy Konorski | |
 | |
| Имя при рождении: |
Ежи Конорский |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Супруга: | |
| Награды и премии: | |
Ежи (в СССР — Юрий Маврикиевич) Конорский (1 декабря 1903, Лодзь, Российская империя - 14 ноября 1973, Варшава, Польша) — польский нейрофизиолог, врач-психиатр, член Польской АН (1966-74).
Содержание
Биография
Родился Ежи Конорский 1 декабря 1903 года в Лодзи в многодетной семье юриста. Юрий Конорский был последним, самым младшим четвёртым ребёнком в семье. В 1910 году поступает в 1-й класс Польской школы с элементами гимназии. После окончания средней школы в 1921 году переезжает вместе с семьёй в Варшаву, где поступил в ВаршГУ и сменил несколько факультетов — математический, психологический, и наконец медицинский где в 1929 году он успешно окончил его. В 1927 году будучи на 3-м курсе медицинского факультета встретил Стефана Миллера, который предложил Юрию Конорскому стажироваться у И.П.Павлова и Юрий Конорский принял предложение и стал учеником И.П.Павлова. С 1931-по 1933 год стажировался в Ленмнград лаборатории И.П.Павлова в ВИЭМе. Юрий Маврикеевич организовал лабораторию условных рефлексов и открыл её в Институте экспериментальной биологии в Варшаве. Заведовал данной лабораторией Юрий Конорский с 1934-по 1939 год. В 1939 году Юрий Конорский отправлен в длительную командировку в Грузинскую ССР в город Сухуми, где с 1939-по 1944 год работал в Грузинском филиале ВИЭМа. С 1945-по 1955 год возглавлял кафедру физиологии Лодзинского университета, при этом с 1947 года занимал должность профессора, одновременно с этим с 1945-по 1973 год руководил отделом нейрофизиологии института экспериментальной медицины в Варшаве. В 1968 году был избран директором данного института, данную должность он занимал до смерти.
Медицинская деятельность
Ежи Конорский работал в качестве врача-психиатра в психиатрических больницах в Прушкове и Хороще.
Вторая мировая война и Великая отечественная война
Во время Второй мировой войны Юрий Конорский становится военным медиком. В самом начале ВОВ, филиал ВИЭМа в Сухуми был эвакуирован и Юрий Конорский был направлен в Тбилиси, где работал в прифронтовом госпитале и наблюдал за различными травмами головного мозга.
Смерть
Скончался Ежи Конорский 14 ноября 1973 года в Варшаве. Похоронен на Повонзковском кладбище (участок 35А-1).
Личная жизнь
В 1933 году Юрий Конорский женился на биологе Лилиане Любинской, которая работала вместе с ним в одном и том же институте.
Научные работы
Основные научные работы посвящены изучению условнорефлекторной деятельности головного мозга и физиологических механизмов двигательной активности животных.
- Один из создателей модели инструментального условного рефлекса.
- Предложил новые гипотезы, касающиеся механизмов внутреннего торможения.
Членство в организациях
- Член Национальной АН США (1965-73).
- Член Румынской АН (1965-73).
- Член Чехословацкого медицинского общества имени Я.Пуркине.
- Член Французского общества психологов.
- Почётный член Американской академии наук и искусств (1970-73).
- Почётный член Всесоюзного физиологического общества имени И.П.Павлова (1970-73).
- Член многих других научных обществ.
Награды и премии
- 1946 — Офицерский крест Ордена Возрождения Польши
- 1949 — Государственная премия ПНР
- 1964 — Государственная премия ПНР
Основные труды
Переводы на русский язык
- Интегративная деятельность мозга / Ю. Конорски. — М. : Мир, 1970. — 412 с., 4 л. ил.
Напишите отзыв о статье "Конорский, Ежи"
Литература
- 1984 — Биологи. Биографический справочник
Ссылки
- [persons-info.com/persons/KONORSKII_IUrii_Mavrikeevich Юрий (Ежи) Конорский на сайте Личности].
Отрывок, характеризующий Конорский, Ежи
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
