Петерсбурский, Ежи
| Ежи Петерсбурский Jerzy Petersburski | |
 Фото ранее 1926 года | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения |
Варшава |
| Дата смерти | |
| Место смерти |
Варшава |
Ежи Петерсбурский (польск. Jerzy Petersburski, в СССР значился как Юрий Яковлевич Петерсбурский, также был известен как «Петербургский Гарри»[1], фамилия при рождении — Мелоди́ста, польск. Melodysta[2]; 20 апреля 1895, Варшава — 7 октября 1979, там же) — польский дирижёр и композитор. В России наиболее известен как автор музыки танго «Утомлённое солнце» и вальса «Синий платочек».
Содержание
Биография
Родился 20 апреля 1897 года в музыкальной семье. Отец будущего композитора, Якоб Мелодиста, был певцом, мать, Паулина — пианисткой, брат Юзеф — скрипачом, Станислав — пианистом. Сам Ежи уже с четырёх лет весьма недурно управлялся с фортепиано[2]. По линии матери происходил из известной еврейской клезмерской семьи Мелодиста (Melodysta), среди членов которой были композиторы Альфред Мелодиста (Alfred Melodysta, автор шлягеров Fiakier и Ja chcę tak naprawdę, отец матери Петерсбурского Паулины), Генрик Голд (Henryk Gold, 1899—1977) и Артур Голд (Artur Gold, 1897—1943) — двоюродные братья Петерсбурского[3].
Учился в Варшавской консерватории под руководством профессора Антония Сыгетыньского. Продолжил оттачивать свою фортепианную технику в Венской Академии Музыки[2].
Имре Кальман высоко оценил его талант и посоветовал Ежи заняться сочинением эстрадной музыки[2]. В 1922 году вместе с кузеном Артуром организовал джазовый оркестр Голда и Петербурского. С 1926 года работал в оркестре варшавского театра-кабаре «Qui Pro Quo» вместе со своими двоюродными братьями Генриком и Артуром Голдами (последний был основателем и дирижёром оркестра).
Автор оперетт, музыки ко многим польским кинофильмам 1930-х гг., песен. Наибольшую известность Петерсбурскому принесли его танго: «О донна Клара», «Уж никогда», «Маленькое счастье», «Ты сам мне говорил», «Ты и эта гитара», «Вино любви», «Признайся мне» и другие. Среди самых знаменитых танго Петерсбурского — и танго «Последнее воскресенье» (польск. To ostatnia niedziela) на слова Зенона Фридвальда, появившееся в 1936 года и впервые исполненное Мечиславом Фоггом; это танго приобрело особую популярность в СССР, где в конце 1930-х гг. были исполнены и записаны по меньшей мере три его версии (с различными русскими текстами), из которых в историю вошла версия джаз-оркестра Александра Цфасмана «Утомлённое солнце».
В сентябре 1939 года по мобилизации, в связи с нападением Германии на Польшу, Ежи Петерсбурский был призван в армию. Но в том же месяце он, как и большое число его соплеменников, оказался на территории, вошедшей в состав СССР. Получив советское гражданство и став Юрием Яковлевичем Петерсбурским, он возглавил в конце 1939 года Государственный джаз-оркестр Белорусской ССР в составе 25 человек, почти полностью набранный из бывших польских подданных. Для своего коллектива Ежи Петерсбурский и написал вальс «Синий платочек»[4]. Статус Государственного джаз-оркестра Белоруссии был вскоре передан оркестру Эдди Рознера, а Петерсбурский с началом Великой Отечественной войны вступил в формировавшуюся польскую армию Владислава Андерса, вместе с которой в 1942 г. покинул Советский Союз.
Известно, что после войны Ежи Петерсбурский уехал в Латинскую Америку, с 1949 по 1967 жил в Аргентине и работал в Teatro El Nacional в Буэнос-Айресе капельмейстером. В 1967 году вернулся на родину, женился, в 1969 родился сын Ежи Петерсбурский (младший), ставший впоследствии тележурналистом и композитором и защитивший дипломную работу о творчестве своего отца.
Ежи Петерсбурский (старший) похоронен на варшавском кладбище Старые Повонзки.
Брат Ежи Петерсбурского — Станислав Петерсбурский (1905—1987) — польский и израильский пианист, работал в оркестре брата, затем выступал в дуэте со своей женой, мастером художественного свиста Кларой Имас (1914—1994).
См. также
Напишите отзыв о статье "Петерсбурский, Ежи"
Примечания
- ↑ [www.krugozor-kolobok.ru/69/04/69_04_16.html Журнал «Кругозор» № 4 (61) апрель 1969 г.]
- ↑ 1 2 3 4 [maxpark.com/community/5507/content/2444455 История создания песни «Утомлённое солнце» (Расставание) | Перекрёсток]
- ↑ [www.bibliotekapiosenki.pl/Melodyst_Fred Fred Melodyst]: Среди членов этой семьи также композитор, виолончелист и банджист Фред Мелодист (Fred Melodyst, 1894—1960), который возглавлял оркестр Jazz Freda Melodysty в предвоенной Варшаве; альтист Панфил Мелодист (Panfil Melodyst), оперная певица Элеонора Мелодист (Eleonora Melodyst), бэндлидер Игнаций Мелодист (Ignacy Melodyst).
- ↑ [www.lochchilov.com/index/quot_utomlennoe_solnce_quot_s_belym_morem_vstrechalos/0-333 Сайт Михаила Лощилова: Архангельский Север-былое и новь - "Утомленное солнце" с Белым морем встречалось]
Ссылки
- Драгилёв, Д. Лабиринты русского танго. — СПб.: Алетейя, 2008. — 168 с — ISBN 978-5-91419-021-4.
- Драгилёв, Д. Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна! — Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2011. — 360 с., иллюстративные вклейки, подарочный CD, — ISBN 978-5-89533-236-82.
Отрывок, характеризующий Петерсбурский, Ежи
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
