Турек, Ежи
Поделись знанием:
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
(перенаправлено с «Ежи Турек»)
Ежи Турек | |||
Jerzy Turek | |||
Дата рождения: | |||
---|---|---|---|
Место рождения: | |||
Дата смерти: |
14 февраля 2010 (76 лет) | ||
Место смерти: | |||
Гражданство: | |||
Профессия: | |||
Направление: | |||
Награды: |
|
Ежи Турек (польск. Jerzy Turek) — польский актёр театра и кино.
Содержание
Биография
Войцех Покора родился 17 января 1934 года в деревне Тхужова (ныне мазовецкое воеводство). Актёрское образование получил в Лицее театральных техник и в Государственной высшей театральной школе (теперь Театральная академия им. А. Зельверовича) в Варшаве, которую окончил в 1958 году. Дебютировал в кино и в театре в 1958. Актёр театров в разных польских городах (Ополе, Варшава, Эльблонг). Умёр 14 февраля 2010 года в Варшаве, похоронен в городе Кобылка.
Избранная фильмография
- 1958 — Эроика / Eroica — повстанец охранник
- 1959 — Крест храбрых / Krzyż Walecznych — Франек Соха
- 1961 — Апрель / Kwiecień — Ясек, адъютант капитана
- 1963 — Далека дорога / Daleka jest droga — Микось
- 1963 — Беспокойная племянница / Smarkula — хулиган в парке
- 1963 — Где генерал? / Gdzie jest generał... — Вацлав Ожешко
- 1964 — Барбара и Ян / Barbara i Jan (телесериал) — Ежи Курек, редактор военной газеты
- 1965 — Всегда в воскресенье / Zawsze w niedzielę — Антони Кравчик, вратарь
- 1965 — Остров преступников / Wyspa złoczyńców — студент
- 1965 — Капитан Сова идёт по следу / Kapitan Sowa na tropie (телесериал) — Черский, лаборант
- 1966 — Ад и небо / Piekło i niebo — дьявол
- 1966 — Самозванец с гитарой / Mocne uderzenie — Джонни Томаля / Куба
- 1967 — Париж-Варшава без визы / Paryż-Warszawa bez wizy — Котвич
- 1969 — Девичий заговор / Rzeczpospolita babska — сантехник
- 1969–1970 — Четыре танкиста и собака / Czterej pancerni i pies (телесериал) — Юзек Шавелло
- 1970 — Легенда / Legenda — Франек
- 1970 — Гидрозагадка / Hydrozagadka — пьяный железнодорожник
- 1971 — Миллион за Лауру / Milion za Laurę — Вальчак, милиционер
- 1971 — Не люблю понедельник / Nie lubię poniedziałku — Зыгмунт Бончик, снабженец с Суленчиц
- 1972 — Капризы Лазаря / Kaprysy Łazarza — помощник в магазине
- 1972 — Путешествие за улыбку / Podróż za jeden uśmiech — водитель грузовика, любитель Шекспира
- 1973 — Чёрные тучи / Czarne chmury (телесериал) — Блажей, солдат маршальской охраны
- 1973 — Дорога / Droga (телесериал) — Франё, милиционер
- 1973 — Яношик / Janosik (телесериал) — Григорий, лакей графа
- 1974 — Тут крутых нет / Nie ma mocnych — Франё, милиционер
- 1976 — Лозунг / Hasło — смоловар
- 1977 — Солдаты свободы — представитель от кооператоров
- 1977 — Палас-отель / Palace Hotel — немецкий офицер
- 1977 — Кукла / Lalka (телесериал) — Высоцкий, кучер
- 1978 — Кошки это сволочи / Koty to dranie — рабочий с пневматическим молотом
- 1980 — Мишка / Miś — Вацлав Яжомбек, тренер Спортивного клуба «Радуга»
- 1982 — Пепельная среда / Popielec (телесериал) — Батор
- 1983 — Альтернативы 4 / Alternatywy 4 (телесериал) — Тадеуш Кубяк, муж оперной певицы
- 1983 — Верная река / Wierna rzeka — староста
- 1985 — Должники смерти / Dłużnicy śmierci — Залевский, почтальон
- 1985 — Журавль и цапля / Żuraw i czapla — учитель химии в лицее
- 1988 — Баллада о Янушике / Ballada o Januszku (телесериал) — почтальон
- 1988 — Декалог 10 / Dekalog X — филателист
- 1989 — Пажи / Paziowie (телесериал) — Страш, защитник пажей
- 1991 — Шведы в Варшаве / Szwedzi w Warszawie — Иероним Журавский
Награды
- 1967 — Нагрудный знак 1000-летия польского государства.
- 2010 — Офицер Ордена Возрождения Польши (посмертно).
Напишите отзыв о статье "Турек, Ежи"
Ссылки
- [www.filmpolski.pl/fp/index.php/11628 Актёр] на сайте filmpolski.pl (польск.)
- [fototeka.fn.org.pl/strona/wyszukiwarka.html?search_type=osoba&key=Turek+Jerzy Фотографии на сайте fototeka.fn.org.pl]
Отрывок, характеризующий Турек, Ежи
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 17 января
- Родившиеся в 1934 году
- Родившиеся в Мазовецком воеводстве
- Умершие 14 февраля
- Умершие в 2010 году
- Умершие в Варшаве
- Актёры по алфавиту
- Актёры Польши
- Актёры XX века
- Кавалеры Офицерского креста ордена Возрождения Польши
- Награждённые нагрудным знаком 1000-летия польского государства
- Выпускники Театральной академии им. А. Зельверовича
- Похороненные в Мазовецком воеводстве