Шанявский, Ежи

Ежи Шанявский
польск. Jerzy Szaniawski
Ежи Шанявский. 1950
Место рождения:	с. Зегжинек (ныне Мазовецкое воеводство, Польша
Род деятельности:	драматург, эссеист, фельетонист
Годы творчества:	1912—1970
Жанр:	пьеса, сценарий, эссе, фельетон, роман
Язык произведений:	польский
Премии:	Государственная премия Польши (1930)
Награды:

Ежи Шанявский (польск. Jerzy Szaniawski; 10 февраля 1886, с. Зегжинек (ныне Мазовецкого воеводства Польши) — 16 марта 1970, Варшава) — польский драматург, писатель, эссеист и фельетонист, член Польской академии литературы. Лауреат Государственной премии Польши (1930).

Биография

Родился в с. Зегжинек у р. Нарев в семье землевладельца. В доме Шанявского поддерживались культурные традиции, часто бывали многие писатели, в том числе Мария Конопницкая, Клеменс Юно́ша и другие.

Окончил варшавскую гимназию и отправился в Лозанну изучать естественные науки в Сельскохозяйственном институте. Через некоторое время вернулся в родительское имение, где жил уединенно, избегая контактов с людьми.

С 1912 года занимался драматургией и литературным творчеством.

Во время Второй мировой войны Е. Шанявский переехал в Варшаву и принял участие в движении Сопротивления. В 1944 году был арестован, после освобождения переехал в Краков, затем в родные края.

Умер Ежи Шанявский 16 марта 1970 года.

Творчество

Ежи Шанявский дебютировал в 1912 году на страницах «Варшавского курьера» (пол. «Kurjer Warszawski»). Через пять лет его пьеса «Негр» («Murzyn», 1917) была поставлена на сцене столичного Польского театра. Спектакль имел успех и принес автору популярность. В течение следующих лет Шанявский написал еще ряд пьес — «Бумажный любовник» («Papierowy kochanek», 1920), «Сорвиголова» («Lekkoduch», 1923), «Птица» (Ptak, 1923), а в 1924 году написал свой единственный роман — «Любовь и важные вещи» («Miłość i rzeczy poważne»). Пьесы автора ставились на сценах разных польских театров, в том числе театра-лаборатории «Редут» («Reduta») Ю. Остервы.

В 1930-х гг. творчество драматурга пользовалось большой популярностью. Он был отмечен рядом литературных премий, благодаря чему в 1933 году был избран в члены Польской академии литературы. Кроме театральных сцен, его произведения были поставлены как радиоспектакли и послужили сценариями кинофильмов.

Проживая в Кракове, в 1946 году написал пьесу «Два театра»" («Dwa teatry»), а также цикл рассказов о профессоре Тутке. Однако, после того как Шанявский отказался писать в русле соцреализма, который был официально признан основным художественным направлением, в 1949 году подвергся нападкам со стороны коммунистических властей ПНР, в результате чего до 1955 года произведения писателя не печатались.

В 1950 году Ежи Шанявский вернулся в родительское поместье и занялся его восстановлением. В начале оттепели, в 1955 году, Союз польских писателей организовал масштабное празднование юбилея Шанявского. В том же году писатель получил Командорский крест Ордена возрождения Польши. Однако основные произведения Шанявского на тот момент уже были написаны, и новые его пьесы — «Лучники» («Łuczniczki», 1959), «Девять лет» (Dziewięc lat, 1960) — хотя и имели определенный успех, однако были значительно слабее прежних произведений драматурга.

В 1977 году имение писателя в Зегжинеке сгорело, при пожаре погиб архив писателя, в котором хранилось, по воспоминаниям современников, 77 драматургических произведений, из которых изданы были только около тридцати.

Избранные пьесы

• Murzyn (1917)
• Papierowy kochanek (1920)
• Ewa (1921)
• Lekkoduch (1923)
• Ptak (1923)
• Żeglarz (1925)

Мореход. — М. : ВААП, 1975.

• Adwokat i róże (1929)
• Fortepian (1932)
• Most (1933)
• Dwa teatry (1946)

Два театра // Современные польские пьесы. — М., 1965.

• Kowal, pieniądze i gwiazdy (1948)

Кузнец, деньги и звёзды. — М. : ВААП, 1976.

• Chłopiec latający (1949)
• Łuczniczka (1959)
• Dziewięć lat (1960)

Радиоспектакли

• Zegarek (1935)
• W lesie (1937)
• Służbista (1938)
• Srebrne lichtarze (1938)
• Dziewczyna z lasu (1939)

Сценарии кинофильмов

• Клуб профессора Тутки (комедийный сериал 1966—1968)

Награды

• Офицерский крест Ордена возрождения Польши (1955),
• Крест Заслуги (Польша)
• Государственная премия Польши (1930),
• Литературная премия города Варшавы (1958),
• Премия Варшавского воеводского народного совета (1959),
• Премия молодых им. Влодзимежа Петржака (1962).

Ссылки

• [www.culture.pl/baza-teatr-pelna-tresc/-/eo_event_asset_publisher/eAN5/content/jerzy-szaniawski Jerzy Szaniawski]  (польск.)

Отрывок, характеризующий Шанявский, Ежи

То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.