Штур, Ежи

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ежи Штур»)
Перейти к: навигация, поиск
Ежи Штур
Jerzy Stuhr

Ежи Штур в 2007 г.
Дата рождения:

18 апреля 1947(1947-04-18) (77 лет)

Место рождения:

Краков, Польша

Гражданство:

Польша Польша

Профессия:

актёр, кинорежиссёр, театральный режиссёр, театральный педагог

Награды:

Ежи Оскар Штур (польск. Jerzy Oskar Stuhr; 18 апреля 1947, Краков) — польский драматический и комедийный актёр театра и кино, сценарист, режиссёр, педагог.

Выпускник Государственной высшей театральной школы (Краков). Известен по многочисленным ролям в кино и неподражаемой лицевой мимике.





Биография

Ежи Штур родился 18 апреля 1947 года в Кракове, Польша. Отец — австриец, мать — полька. В 1972 г. окончил Государственную высшую театральную школу в Кракове, после чего вплоть до 1991 г. работал в Старом Театре в Кракове. Штур — обладатель престижных наград за исполнение как театральных, так и киноролей. В 1980-х годах выступал в Италии, и за отличное знание итальянского языка и качество интерпретации в 1982 г. был отмечен наградой критики за работу иностранного актёра в Италии. Преподаёт в Краковском государственном высшем театральном училище, где в 1991—1996 годах был ректором.

В 1994 году Штур попробовал себя по другую сторону камеры — «Список прелюбодеек» стал его режиссёрским дебютом. Фильм был тепло принят критикой и удостоен нескольких наград. Настоящий успех Штуру как режиссёру принёс фильм «Любовные истории», снятый тремя годами позже. Он стал не только польским хитом, но и обладателем наград международных кинофестивалей. С 1998 г. Ежи Штур является членом Европейской Киноакадемии.

Снимался в фильмах Анджея Вайды, Анджея Жулавского, Кшиштофа Занусси, Кшиштофа Кесьлевского, Юлиуша Махульского, Агнешки Холланд.

В 2000-е и 2010-е занимался озвучиванием аудиокниг о Болеке и Лёлеке, пёсике Рексе и Миколайке. В озвучивании книг о последнем персонаже также принимал участие его сын Мацей.

Женат. Супруга — музыкант (скрипачка). Дети: сын Мацей Штур (род. 23 июня 1975 г.) — актёр театра и кино, дочь Марианна Штур — художница.

В сентябре 2011 Ежи Штур попал в онкологическую больницу в связи с проблемами горла. Врачи подтвердили диагноз — рак гортани. Актер имел серьёзные проблемы со здоровьем в связи с ранее перенесённым инфарктом, что в итоге привело к написанию книги «Сердечная болезнь, или моя жизнь в искусстве» (польск. Sercowa choroba, czyli moje życie w sztuce).

Фильмография

Актёрские работы

Режиссёрские работы

Сценарии

Напишите отзыв о статье "Штур, Ежи"

Ссылки

  • [www.rusactors.ru/a-z/shtur/index.shtml Биография Ежи Штура]
  • [www.polska.ru/kultura/kino/rezyser/stuhr.html Режиссёр польского кино Штур]
  • [www.kino-teatr.ru/kino/acter/m/euro/4933/bio www.kino-teatr.ru]

Отрывок, характеризующий Штур, Ежи

Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.