Езёранский, Ян

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Езëранский, Ян»)
Перейти к: навигация, поиск
Ян Езёранский

Ян Юзеф Бартоломей Езёра́нский (польск. Jan Jeziorański, 24 августа 1835, Люблин, Люблинская губерния Царства Польского — 5 августа 1864, Варшава) — польский революционер, член Жонда народового (Национального польского правительства) во время польского восстания (1863).

Двоюродный брат Антония Езёранского, также активного участника и одного из лидеров восстания.

В 1857 году жалован потомственным дворянским достоинством Царства Польского. До начала восстания работал ревизором в управлении доходов. Член Городской организации Варшавы. После начала восстания 1863 года избран директором департамента связи в Национального правительства повстанцев.

Ночью 10/11 апреля 1864 был арестован вместе с несколькими другими членами правительства. Находился в заключении под судом в Варшавской цитадели. Приговорён к смертной казни через повешение, и повешен вместе с членами польского подпольного правительства: Ромуальдом Траугуттом, Романом Жулиньским, Рафалом Краевским и Юзефом Точиским.

Напишите отзыв о статье "Езёранский, Ян"



Литература

  • Jarzębowski Jan, Jan Jeziorański, zapomniany bohater 1863 roku, Londyn 1974.  (польск.)
  • Stefan Król, Cytadela Warszawska, Książka i Wiedza, Warszawa 1978, c. 144.  (польск.)

Отрывок, характеризующий Езёранский, Ян

– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.