Езепов, Вячеслав Иванович

Вячеслав Езепов
Имя при рождении:	Вячеслав Иванович Езепов
Профессия:	актёр
Годы активности:	1963 — наст. время
Театр:	Русский театр имени Леси Украинки; Малый театр
Награды:

Вячеслав Иванович Езепов (род. 7 октября 1941, Саратов) — советский и российский актёр театра и кино, народный артист РСФСР (1988).

Биография

Вячеслав Иванович Езепов родился 7 октября 1941 года в Саратове, где в то время находилась в эвакуации его семья.

В 1963 году окончил Школу-студию МХАТ (педагоги В. К. Монюков и К. Н. Головко) и был принят в труппу Русского академического театра им. Леси Украинки в Киеве. На сцене театра им. Леси Украинки Вячеслав Иванович сыграл ряд ведущих ролей, заслужив успех у зрителей, положительные отзывы критиков.

Сезон 1966—1967 года Вячеслав Иванович играл на сцене театра имени Ленинского комсомола в Москве. С 1967 года Вячеслав Езепов работает в Малом театре.

Признание и награды

• Орден Почёта (25 октября 1999 года) — за большой вклад в развитие отечественной театральной культуры и в связи со 175-летием Государственного академического Малого театра России
• Орден Дружбы (2006)
• Почётный знак Малого театра
• Заслуженный артист Украинской ССР (1975)
• Заслуженный артист РСФСР
• Народный артист РСФСР (1988)
• Народный артист Украины (2004)

Творчество

Роли в театре

Национальный академический театр русской драмы имени Леси Украинки

• «Иду на грозу» Даниила Гранина — Крылов
• «Вечерний свет» Алексея Арбузова — Пальчиков
• «Дон Карлос» Шиллера — Доминго
• «Насмешливое моё счастье» Леонида Малюгина — Антон Чехов

Малый театр

• 1967 — «Дипломат» Самуила Алёшина — Комментатор
• 1967 — «Рождество в доме синьора Купьелло» Эдуардо де Филиппо — Николо
• 1968 — «Путешественник без багажа» Жана Ануйя — Гастон
• 1968 — «Криминальное танго» Эгона Раннета — Философ
• 1969 — «Бешеные деньги» А. Н. Островского — Глумов
• 1972 — «Самый последний день» Бориса Васильева — Валера
• 1972 — «Перед заходом солнца» Герхарта Гауптмана — Ганефельд
• 1978 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова — Горич
• 1979 — «Берег» Юрия Бондарева — Дицман
• 1980 — «Ревнивая к себе самой» Тирсо де Молины — Дон Алонсо
• 1982 — «Выбор» Юрия Бондарева — Колицын
• 1982 — «Ретро» Александра Галина — Леонид
• 1983 — «Дети Ванюшина» Сергея Найдёнова — Щеткин
• 1984 — «Живой труп» Л. Н. Толстого — Следователь
• 1987 — «Игра» Юрия Бондарева — Балабанов
• 1987 — «Человек, который смеется» Виктора Гюго — Баркильфедро
• 1988 — «Леший» А. П. Чехова — Дядин
• 1989 — «Сказки Голливуда» Кристофера Хэмптона — Генрих Манн
• 1990 — «Хищники» А. Ф. Писемского — Граф Зыров
• 1990 — «И аз воздам» С.Кузнецова — Юровский
• 1990 — «Мещанин во дворянстве» Ж.-Б.Мольера — Учитель танцев
• 1991 — «Убийство Гонзаго» Н.Йорданова — Суфлер
• 1991 — «Царь Петр и Алексей» Ф. Н. Горенштейна — Пётр Толстой
• «Царь Фёдор Иоаннович» А. К. Толстого — митрополит Дионисий
• 1992 — «Горячее сердце» А. Н. Островского — Курослепов
• 1993 — «Вишнёвый сад» А. П. Чехова — Фирс
• 1994 — «Волки и овцы» А. Н. Островского — Чугунов

Фильмография

1. 1964 — Ракеты не должны взлететь — Кранц
2. 1965 — Нет неизвестных солдат — немецкий офицер с граммофоном
3. 1968 — Барсуки — Пётр, продкомиссар
4. 1970 — Эксперимент
5. 1972 — Самый последний день — Валерий
6. 1977 — Ася — Н. Н.
7. 1977 — Хождение по мукам — Николай Иванович Смоковников
8. 1978 — Жизнь Бетховена — Франц Шуберт
9. 1979 — Взрослый сын — Сергей Шульгин, отец Андрея
10. 1980 — Ревнивая к себе самой
11. 1980 — Незнакомец — Аркадий Павлович Лалаев
12. 1980 — Карл Маркс. Молодые годы — Прудон
13. 1981 — 34-й скорый - спекулянт
14. 1981 — Старые письма
15. 1981 — История одной любви
16. 1981 — Крепыш — игрок
17. 1982 — Этот фантастический мир. Выпуск 6 (новелла «Тень минувшего») — Мартын Мартыныч
18. 1982 — Через Гоби и Хинган — Мерецков
19. 1982 — Дети Ванюшина — Щёткин
20. 1982 — Пусть он выступит… — Томас Чалмерс, сенатор, муж Маргарет, отец Томми
21. 1983 — День командира дивизии — писатель Александр Бек
22. 1983 — Лунная радуга — эпизод
23. 1984 — Счастливая, Женька! — Устьянцев
24. 1984 — Господин Великий Новгород — Егор Чудин
25. 1984 — Берег его жизни — Гирс
26. 1985 — Пять минут страха — Борис Дмитриевич Осокин
27. 1985 — Битва за Москву — Щербаков, секретарь Московского горкома
28. 1986 — Приближение к будущему
29. 1986 — Последняя дорога — Александр Тургенев
30. 1986 — От зарплаты до зарплаты
31. 1986 — Зонтик для новобрачных — Юрий Данилович
32. 1987 — Смысл жизни
33. 1987 — Мужские портреты
34. 1987 — Братишка, люби революцию! — Одоевцев, поручик
35. 1989 — Сталинград — Щербаков
36. 1989 — Закон — бывший муж Татьяны
37. 1990 — Николай Вавилов — Жданов
38. 1991 — Убить «Шакала» — Лисневский
39. 1993 — Кодекс бесчестия — Герман Сергеевич
40. 1994 — Приговор

Семья

Жена — Марина, кандидат искусствоведческих наук. Автор книги о творчестве Марии Савиной и собрания дневников Владимира Теляковского. Дочь — Ксения. Внучка — Полина.

Отрывок, характеризующий Езепов, Вячеслав Иванович

– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.