Езерская, Лидия Павловна

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Езерская Лидия Павловна»)
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Лидия Павловна Езерская (урожд. Казанович, 1866, Могилевская губерния — 1915, Якутск) — эсерка, участница революционного движения в Российской империи в начале ХХ века.



Биография

По происхождению дворянка, родилась 27 мая 1866 года в Могилевской губернии в семье богатого помещика. Окончила Минскую гимназию. В первые годы ХХ века влилась в революционное движение, причём была в то время значительно старше большинства эсеров-террористов.

По основной профессии Лидия Павловна была зубным врачом, с 1900 года имела свой зубоврачебный кабинет в Петербурге, затем, с 1904 года, — в Москве. Кабинет использовался для явок революционеров. Езерская была арестована 29 января 1904 года в году по делу Серафимы Клитчоглу (покушение на В.К. Плеве). Суд состоялся 30 марта 1905 года в Москве, вместе с ней судили Ривкина и Крумбюгеля. Приговорена к 1 году 3 месяцам заключения, по манифесту 17 октября была амнистирована.

После освобождения отправилась в Швейцарию, где находились в то время лидеры Боевой организации эсеров. Возвратившись в Россию, 29 октября 1905 совершила покушение на Могилевского губернатора Н.М. Клингенберга, ранив его. Езерскую судили 7 марта 1906 года в Киеве, в отличие от большинства революционеров, гражданским, а не военным судом, что способствовало сравнительно мягкому приговору — Езерскую приговорили к 13-ти с половиной годам каторги.

Заключение отбывала в Акатуйской каторжной тюрьме, вместе с пятью известными эсерками-террористками: Александрой Измайлович, Анастасией Биценко, Марией Школьник, Ревеккой Фиалкой и Марией Спиридоновой.

Зимой 1907 террористок перевели в Мальцевскую тюрьму, где содержались в основном женщины, осуждённые за уголовные преступления. Этот приказ вызвал возмущение и сопротивление у заключённых, Езерская намеревалась покончить с собой в знак протеста, однако её уговорили отказаться от этой меры. Режим содержания заключённых и бытовые условия их жизни были крайне тяжелыми.

Езерская болела тяжёлой формой туберкулёза.

«Она была больна чахоткой в серьезной стадии, но умела так незаметно ею болеть, что многие и не подозревали опасности её недуга. Уже пожилая, полная, очень бодрая, всегда заметная, с кем-нибудь читающая, кому-нибудь преподающая, всегда с шуткой и интересным разговором на устах, попыхивая вечной папироской, она жила „по привычке, по инерции“, как говорили мы про её жизненную энергию, зная от доктора о тех кусочках легких, которыми она уже не дышала, а хрипела» — М. Спиридонова [www.memo.ru/nerczinsk/Spirid7.htm «Из жизни на Нерчинской каторге»]

В 1909 году по «богодульской комиссии» Езерская была освобождена и выслана в Забайкальскую область, а затем, в 1912 году, переведена в Якутскую область. Умерла 30 сентября 1915 года от бронхиальной астмы.

Библиография

Дело о ссыльно-поселенке за госуд. преступление Лидии Езерской. [5 июня 1912 - 30 марта 1916] НАРС(Я). Ф. 15. Воп. 21. Спр. 497.

Обвинительный акт по делу Л. О. Крумбюгеля. Г. А. Рывкина и Л. П. Езерской. // Революционная Россия. № 60. 5 марта 1905.

Похороны. // Ленский край. Якутск. 3 октября 1915. С. 1.

Х.  Памяти Л. П. Езерской. // Ленский край. Якутск. 4 октября 1915. С. 2.

На могилу Л. П. Езерской. // Ленский край. Якутск. 4 октября 1915. С. 3.

Памяти Л. П. Езерской. // Социалист. Якутск. 18 октября 1917.

Лелевич Г.  Лидия Езерская и покушение на могилевского губернатора Клингенберга 29-го октября 1905-го года. По неизданным материалам. Гомель. 1922. 28 с.

Виленский (Сибиряков) Вл.  Последнее поколение Якутской ссылки. (Листки воспоминаний). // Каторга и ссылка. Кн. 7. Петроград. 1923. С. 134.

Измайлович А.  Из прошлого. // Каторга и ссылка. № 1 (8). 1924.

Спиридонова М.  Из жизни на Нерчинской каторге. // Каторга и ссылка. № 2 (15). 1925.

Ведомость политических арестантов, содержащихся в тюрьмах Нерчинской каторги к 1 августа 1907 г. // Кара и другие тюрьмы Нерчинской каторги. Сборник воспоминаний документов и материалов. Москва. 1927. С. 209, 242-243.

Брильон И.  На каторге. Воспоминания революционера. Москва-Ленинград. 1927. С. 23-25, 34.

Жуковский-Жук И.  Лидия Павловна Езерская (Материалы для биографии). // Пути революции. № 5-6. Харьков. 1927. С. 152-166.

Агурский С.  Очерки по истории революционного движения в Белоруссии (1863-1917). Минск. 1928. С. 164.

Радзиловская Ф., Орестова Л.  Мальцевская женская каторга. // На женской каторге. Сборник воспоминаний. Под ред. В. Фигнер. Москва. 1930. С. 31.

Каховская И. К.  Из воспоминаний о женской каторге. // На женской каторге. Сборник воспоминаний. Под ред. В. Фигнер. Москва. 1930. С. ?.

Меттер П. Ф.  Страничка прошлого. // На женской каторге. Сборник воспоминаний. Под ред. В. Фигнер. Москва. 1930. С. 98.

Орестова Л. П.  Лидия Павловна Езерская. // На женской каторге. Сборник воспоминаний. Под ред. В. Фигнер. Москва. 1930. С. 191-198.

Пирогова А.  Мальцевская каторжная тюрьма. // Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск. Т. 3. 1931. С. 278.

Радзиловская Ф., Орестова Л.  Творчество за решеткой. В мальцевской тюрьме. // Учеба и культура в тюрьме и каторге. Сборник статей и воспоминаний. Москва. 1932. С. 161-162.

Орестова Л. П.  Лидия Павловна Езерская. // На женской каторге. Сборник воспоминаний. Под ред. М. М. Константинова. Москва. 1932. С. 191-198.

Мельнікаў М.  Лідзія Язерская. // Магілёўская праўда. Магілёў. 26 жніўня 1964. С. 4.

Мельнікаў М.  Вуліца яе імя. // Работніца і сялянка. № 3. Мінск. 1964. С. 11.

Переписка В. И. Ленина и руководимых им учреждений РСДРП с партийными организациями 1903-1905 гг. Т. 3. октябрь 1904 – январь 1905 г. Москва. 1977. С. 202, 259, 523.

Крылоў А.  Лідзія Язерская. // Магілёўская праўда. Магілёў. 14 жніўня 1985. С. 4.

Багдановіч А. Я.  да гісторыі партыі “Народная воля” ў Мінску і Беларусі (1880-1892). // Маладосць. № 11. Мінск. 1995. С. 236.

Женщины-террористы в России. Ростов-на-Дону. 1996. С. 622.

Казарян П. Л.  Якутия в системе политической ссылки России 1826-1917 гг. Якутск. 1998. С. 405, 460.

Карніловіч Э. А.  Яе вабіў світанак. Трагедыя аднаго змагання. // Маладосць. № 12. Мінск. 1998. С. 185-195.

Ліпецкі Э.  Магілёўская арганізацыя эсераў. // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 5. Мінск. 1999. С. 16.

Скульбедов В.  Из истории улиц. //  Зямля і людзі. Магілёў. 16 красавіка 2003. С. 5.

Карніловіч Э. А.  Высакароднасць не уратавала. // Карніловіч Э. А.  Імёны з небыцця. Мінск. 2003. С. 5, 41-51.

Барковский А.  Террористка Лидия Езерская. Эхо столицы. Якутск. 8 декабря 2004. С. 4.

Карнилович Э. А.  Езерская (урожденная Казанович) Лидия Павловна. // Карнилович Э. А.  Беларусь: созвездие политических имен. Историко-биографический справочник. Мінск. 2009. С. 191.

Прощаев К. И., Ильницкий А. Н.  Уроженцы Беларуси на службе зарубежной медицине. Вып. 1. 100 имен – 100 судеб. Белгород. 2009. С. 15.

Иванов А. А.  О некоторых вопросах дальнейшего изучения сибирского периода жизни Е. К. Брешко-Брешковской. // Сибирская ссылка: Сборник научных трудов. Иркутск. 2010.

Стецкевич-Чебоганов А. В.  Я - сын Ваш: Казановичи герба «Гржимала». Минск. 2012. С. 106-118, 186, 496, 568-569.

Міршчына М.  ...Вачыма прашчураў разгледзець гісторыю Айчыны. // Звязда. Мінск. 8 жніўня 2012.

Рыськов М. А.  Террористка баронесса Меердорф-Езерская и губернатор барон Клингенберг. // Рыськов М. А.  Неизвестные страницы истории Могилевщины. Могилев. 2012. С. 18-21.

Ляліта Міцяўская-Жлёб. Тэрарыстка Язерская. Койданава.

Напишите отзыв о статье "Езерская, Лидия Павловна"

Ссылки

[www.memo.ru/nerczinsk/bio_6.htm Персонажи Нерчинской каторги]

Отрывок, характеризующий Езерская, Лидия Павловна



На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.