Ривлин, Езикииль Исаакович
| Езикииль Исаакович Ривлин | |
 | |
| Научная сфера: |
история |
|---|---|
| Учёное звание: | |
| Награды и премии: |
|
Езикииль Исаакович Ривлин (01.12.1901 — 07.05.1978) — советский учёный, историк, академик Академии наук Белорусской ССР.
Родился в Витебске в семье служащего. Член РКП(б) с 1919 г. Окончил Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова (1923) и Институт красной профессуры (1927).
Примыкал к троцкистской оппозиции.
С 1928 г. проректор Белорусского университета, с 1929 г. заместитель наркома просвещения БССР, в 1931—1932 гг. заведующий сектором науки и культуры ЦК КП(б) Б, член Президиума, директор Института аспирантуры БелАН.
Академик Академии наук Белоруссии с 1931 г., профессор.
Арестован 6 марта 1933 г. Постановлением от 9 июля 1933 г. приговорен к трем годам тюремного заключения по ст. 58 п. 10. В том же году тюремное заключение заменено высылкой в Алма-Ату. Реабилитирован 9 мая 1956 г.
В 1957—1971 гг. заведующий кафедрами литературы Кзыл-Ординского и Казахского педагогических институтов.
Автор работ по истории германской социал-демократии, учебника о преподавании русской литературы в казахских школах.
Награждён орденом «Знак Почёта» (1961), медалями.
Источники
- Фото www.ihst.ru/projects/sohist/repress/belan.pdf
- Весцi АН БССР. Сер. грамад. навук. 1978. № 5
- nasb.gov.by/rus/members/academicians/rivlin.php
- Академия наук Белорусской ССР. Акадэмия навук Беларускай ССР, Николай Александрович Борисевич. Белорус, сов. энциклопедия, 1979 — Всего страниц: 598
Напишите отзыв о статье "Ривлин, Езикииль Исаакович"
Отрывок, характеризующий Ривлин, Езикииль Исаакович
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
