Ейский десант

Ейский десант
Основной конфликт: Гражданская война в России
Дата	июль 1918 года
Место	город Ейск, Кубанская область
Итог	Поражение белых
Противники
Белое движение Белое движение РСФСР РСФСР
Командующие
А. П. Ваксмут И. Л. Хижняк
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Ейский десант — военная операция Белой армии по овладению городом Ейском в 1918 году.

История

В начале июля с согласия командующего Добровольческой армией — генерала Деникина через Таганрогский залив была проведена разведка боем в направлении Ейска. При благоприятном развитии событий десанту надлежало закрепиться в порту и начать действовать в тылу красных с целью содействия наступлению Добровольческой армии.

В ночь с 23 на 24 июля 1918 года два боевых корабля Донской флотилии белогвардейцев — речные пароходы «Новочеркасск» и «Кубанец» — попытались высадить на Ейской косе десант и захватить город. Азовская флотилия красных к тому времени уже самоликвидировалась — по личному указанию Ленина, после неудачного таганрогского десанта, где погибли тысячи красноармейцев. В порту Ейска стоял лишь один болиндер — самоходная десантная баржа. Она была вооружена шестидюймовым орудием и представляла серьёзную опасность для Донской флотилии и её десанта.

Операцией руководил генерал Денисов. В течение одной ночи десант, насчитывающий около 600 человек, в основном донских и кубанских казаков, скрытно погрузился в Ростове и Азове и подошёл к Ейску. Нападение на порт было внезапным, потому что в эту ночь матросы большинства кораблей ночевали в городе. Город и его власти спали, не зная о смертельной угрозе.

Иван Хижняк находился в это время на излечении в ейском госпитале и в полночь услышал винтовочные выстрелы, а затем разрывы снарядов в городе. Это открыли артиллерийский огонь белые корабли. В общем, белогвардейцам не повезло, что во время десанта Хижняк оказался в городе. Он организовал малочисленные и разрозненные группы красноармейцев, матросов и партийных работников в единую оборону. На ейской железнодорожной станции на одной из платформ стояло неисправное орудие всего с пятнадцатью снарядами. Его быстро привели в порядок и открыли огонь по десантникам.

Высадив десантников, белые корабли отошли от берега, чтобы было удобнее обстреливать город. Теперь пришлось возвращаться в попытке спасти уцелевших. Генерал Денисов дал команду на прекращение действий и десант также неожиданно начал отход, как и появился, захватив пленных красноармейцев и несколько катеров. «Кубанец» прикрыл своим корпусом возвращавшиеся шлюпки с десантниками. Руководивший этим отходом Евгений Герасимов был тяжело контужен, боцмана убило наповал. Анатолий Ваксмут принял командование Донской флотилией на себя и повёл корабли в море. При отходе к белым присоединился бежавший из ейского порта небольшой пароход «Фанагория», что оказалось очень кстати. На нём имелись все необходимые приборы навигации, с помощью которых флотилия добралась до Таганрога, где переправила своих раненых в госпиталь, а затем вернулась в Ростов-на-Дону.

Как оказалось, жертвы Добровольческой армии в этом десанте оказались напрасными. Наутро, после ночного боя с десантом, в Ейск пришёл приказ из штаба красных войск Северного Кавказа — город предписывалось оставить, что и было тут же исполнено. А ещё через день в Ейск вошли казаки генерала Покровского.

Память

• О том, как происходили эти события, подробно рассказал в своих воспоминаниях «Годы боевые» Иван Хижняк, игравший тогда в Ейске значительную роль со стороны Красной Армии.
• В изданном в современной России сборнике мемуаров белогвардейцев — «Флот в белой борьбе», имеется небольшая статья Анатолия Ваксмута о Ейском десанте.

Ссылки

• [omop.su/ruwiki/27/2553.php История Ейска — Белогвардейский десант]
• [www.miroslava-folk.ru/Yeisk/history_21 Провалившийся десант]

Отрывок, характеризующий Ейский десант

Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.