Витолиньш, Екабс

Екабс Витолиньш (латыш. Jēkabs Vītoliņš; 5 августа 1898 — 9 сентября 1977) — латвийский музыковед, «центральная фигура латвийского музыковедения 1930-х годов». Заслуженный деятель искусств Латвийской ССР (1958).

Окончил Латвийскую консерваторию (1924) по отделениям композиции и теории музыки, стажировался в Сорбонне и Венском университете. Выступал как музыкальный критик, преподавал в Латвийской консерватории с 1938 года. Редактировал журнал Mūzikas Apskats («Музыкальное обозрение»; 1932-–1939).

В 1930 г. в соавторстве с Робертом Кродером выпустил книгу «Рихард Вагнер: жизнь и труды» (латыш. Richards Vāgners: dzīve un darbi) и сборник «Портреты латвийских музыкантов» (латыш. Latvju skaņu mākslinieku portrejas). В 1934 г. опубликовал фундаментальную «Историю музыки» (латыш. Mūzikas vēsture) — первый труд такого рода на латышском языке. В послевоенные годы сосредоточился в большей степени на изучении народной музыки. В 1960 году защитил в Ленинградской консерватории диссертацию доктора музыковедения «Исследования в области латышской народной музыки».

Отрывок, характеризующий Витолиньш, Екабс

Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.