Дубурс, Екаб

Екаб Дубурс
Jēkabs Duburs
Имя при рождении:	Екаб Ариньш
Дата рождения:	27 марта 1866(1866-03-27)
Дата смерти:	17 июня 1916(1916-06-17) (50 лет)
Профессия:	актёр, режиссёр, театральный педагог

Е́каб Ду́бурс (латыш. Jēkabs Duburs, 27 марта 1866 — 17 июня 1916) — латвийский актёр, режиссёр, певец (тенор), театральный педагог, драматург.

Биография

Екаб Дубурс (настоящее имя Екаб Ариньш) родился 27 марта 1866 года в Кроньвирцавской волости Добленского уезда Курляндской губернии Российской империи.

Учился в Митавском реальном училище. Принимал участие в постановках Митавского латышского театрального общества. Был актёром и режиссёром (с 1887 года), директором (1903—1905) Рижского латышского театра, директором Нового рижского театра (1908—1909), режиссёром Латышской оперы (1913—1915), директором и актёром Московского латышского театра (1915—1916), основателем (вместе с театральным педагогом Зелтматисом), директором и педагогом Латвийских драматических курсов (1909—1916).

Умер 17 июня 1916 года в финском городе Хювинкяа, где проходил курс лечения в местном санатории. Перезахоронен в Риге на Большом кладбище.

С 1966 года лучшим латвийским режиссёрам присуждается премия имени Екаба Дубура.

Творчество

Наиболее известен по своим ролям в пьесах в постановке Рижского латышского театра — «Ицик Мозес» Адольфа Алунана (1887), «Блудный сын» (1893), «Грехи Трины» (1896), «Индраны» (1904) Рудольфа Блауманиса, «Луиза Миллер» Фридриха Шиллера (1893), «Жрица» Аспазии (1894), «Венецианский купец» (1894), «Гамлет» (1894) Уильяма Шекспира, «Вольный стрелок» Карла Марии фон Вебера (1900), «Фауст» Иоганна Вольфганга фон Гёте (1901), «Натан Мудрый» Готхольда Эфраима Лессинга (1902), «Привидения» Генрика Ибсена (1908); Московского латышского театра — «Раудупиете» Анны Бригадере (1916), «Блудный сын» Рудольфа Блауманиса (1916); оперным партиям в Латышской опере — «Демон» Антона Рубинштейна (1913), «Кармен» Жоржа Бизе (1914).

Выступая с концертными программами Екаб Дубурс был первым исполнителем песен академических латышских композиторов Я. Витола, Я. Залитиса, Э. Дарзиня, А. Калниня, Э. Мелнгайлиса.

Был автором пьес, либретто первой оригинальной латышской оперы Екаба Озолса «Час привидений», публицистических и критических работ о театре, переводов и сценических адаптаций. Автор книги «Латышский фонетический алфавит» (1912).

Литература

• Zeltmatis Duburа mūža riets. — R., 1926

Ссылки

• [www.letonika.lv/groups/default.aspx?title=Duburs%20J%C4%93kabs/32650 Екаб Дубурс на сайте letonika.lv]

Отрывок, характеризующий Дубурс, Екаб

Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».