Лычёва, Екатерина Александровна
Поделись знанием:
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
(перенаправлено с «Екатерина Александровна Лычёва»)
| Катя Лычёва | |
 | |
| Катя Лычёва в классе вскоре после возвращения из США | |
|---|---|
| Имя при рождении: |
Екатерина Александровна Лычёва |
| Род деятельности: |
|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
Екатери́на Алекса́ндровна Лычёва (род. 10 июня 1974, Москва, СССР) — советская школьница, посетившая в 1986 году США с «миссией мира».
Содержание
Биография
Родители — научные сотрудники; вопреки существовавшим слухам, не имели влиятельных родственников в структурах власти[1], но в знакомых семьи числился один из руководителей отдела пропаганды ЦК КПСС. Дед со стороны матери — актёр Анатолий Игнатьев[2]. Отдыхала в пионерском лагере «Зеркальный»[3]. Училась в московской английской спецшколе № 4 (ныне школа № 1260). В 1988 году переехала с семьёй в Париж. С 1995 года работала в Парижском центре содействия иностранным инвестициям. В 2000 году вернулась на родину, работала в Министерстве труда и социального развития РФ. С 2004 года — сотрудник Федерального агентства по наукоёмкой промышленности (по другим данным — НП «Объединённый авиастроительный консорциум»). Принципиально не участвует в телевизионных шоу и не даёт интервью центральным газетам, иногда делая исключение для региональных изданий.
С 2005 по 2009 год работала вице-президентом ОАО «АВТОВАЗ»[4][5].
В 2011 году ушла в декретный отпуск[6][7], родила дочь[5].
По данным на 2016 год не работает, живёт попеременно в Париже и Москве, общается в основном с узким кругом знакомых, иногда посещая публичные мероприятия, связанные с промышленностью (в частности, всероссийскую конференцию «Юные техники и изобретатели»). От контаков со СМИ отказывается[5]. По другим данным — возглавляет созданный на этой конференции одноимённый фонд[8].
Миссия мира
После гибели в 1985 году Саманты Смит, посетившей СССР в 1983 году, организация «Дети как миротворцы» (англ. Children as the Peacemakers) предложила организовать ответный визит в США советской школьницы. Выбор предоставили советской стороне, поставив лишь два условия: девочка должна активно участвовать в борьбе за мир и не быть старше Саманты. Катя Лычёва была отобрана из нескольких тысяч кандидатур. С 21 марта по 4 апреля 1986 года она вместе с американской школьницей из города Сан-Франциско Стар Роу (англ. Star Rowe) совершила поездку по США с пропагандой мира, в ходе которой посетила несколько городов США и встретилась с президентом Рональдом Рейганом. Поездка широко освещалась советскими средствами массовой информации, на непродолжительное время Катя стала довольно популярной в Советском Союзе, в особенности среди школьников.
Работа в кино
В 1980-е годы Катя снялась в ряде фильмов:
- «Живая радуга» (1982)
- «Сильная личность из 2 «А»» (1984)
- «Детство Бемби» (1985)
- «Лермонтов» (1986)
- «Как дома, как дела?» (1987).
Память
- В честь Саманты Смит и Кати Лычёвой названа разновидность пряжи — Samantha-Katya pink[7][9].
- В 1987 году в СССР ходил анекдот: «Какие три женщины самые популярные в Советском Союзе? — Алла Пугачёва, Катя Лычёва и Раиса Горбачёва».[10] Анекдот имел продолжение: «А какие трое мужчин самые популярные в Советском Союзе? — Райкин-отец, Райкин-сын и Райкин муж (то есть М. С. Горбачёв)»[11][12].
Библиография
- Катя Лычёва. С миссией мира. — М.: АПН, 1988. — 88 с.
- Making Friends. Katya from Moscow and Star from San Francisco: Two Eleven-Year-Old Girls Discover America Together. — New York, 1987. — ISBN 0-8050-0641-9.
Напишите отзыв о статье "Лычёва, Екатерина Александровна"
Примечания
- ↑ Владимир Тихомиров [www.ogoniok.com/4957/24/ Девочка доброй воли] // Журнал «Огонёк» № 32 от 13.08.2006. С. 10
- ↑ [www.mk-smolensk.ru/articles/2016/04/18/o-sudbe-smolenskogo-aktera-anatoliya-ignateva-sygravshego-legendarnogo-geroya-v-kino.html О судьбе смоленского актера Анатолия Игнатьева, сыгравшего легендарного героя в кино — Новости Смоленска — МК Смоленск]
- ↑ [zerkalenok.ru/1/11/ Наша история]. «Зеркалёнок» — неофициальный сайт детского лагеря «Зеркальный». Проверено 7 января 2011. [www.webcitation.org/65Vvkdyez Архивировано из первоисточника 17 февраля 2012].
- ↑ [www.tltinfo.ru/index.php?id=11513 Глава АВТОВАЗа распечатал свою колоду менеджеров] // Тольятти Новости
- ↑ 1 2 3 [www.rostov.kp.ru/daily/26561.3/3576230/ «Посол мира» Катя Лычева родила дочь и стала затворницей]
- ↑ Константин Шидловский [www.mn.ru/society/20110401/300815946.html Катя Лычёва — девочка и ледокол] // Московские новости, 01.04.2011
- ↑ 1 2 Виктория Чернышёва [www.rg.ru/2014/05/22/lycheva-site.html Что стало с советским «голубем мира» Катей Лычёвой] // Российская газета, 22.05.2014
- ↑ [www.lgz.ru/article/-38-6568-29-09-2016/trebuyutsya-kulibiny/ Требуются Кулибины — Литературная газета]
- ↑ [web.archive.org/web/20100228213603/peacefleece.com/skpk.htm Samantha-Katya Pink]
- ↑ Водолазская, 2000, с. 8.
- ↑ [echo.msk.ru/programs/sorokina/1721504-echo/q.html Горбачёв и его эпоха] // Эхо Москвы, 01.03.2016
- ↑ Г // Губерман И. М. Энциклопедия хулиганствующего ортодокса
Литература
- Водолазская Е. С. [www.gorby.ru/userfiles/vodolazskaya.pdf Раиса Горбачёва]. — Ростов н/Д: Феникс, 2000. — 320 с. — (След в истории). — ISBN 5-222-01072-4.
Ссылки
- [romantiki.ru/wp-content/uploads/users/visor/k_lych.jpg Большая чёрно-белая фотография Кати Лычёвой]
- [www.ogoniok.com/4957/24/ В. Тихомиров. Девочка доброй воли]
- [web.archive.org/web/20040326173140/panteleyev.boom.ru/community/kl/kl0.html Страница, посвящённая Кате Лычёвой (с вырезками из советской прессы)]
- [romantiki.ru/2006/04/28/katya-lyicheva Катя Лычёва на страницах romantiki.ru]
- [www.sobesednik.ru/publications/sobesednik/2008/05/17/ekaterina_lusheva_history/ Катя Лычёва поднимает авиапром]
- [www.rg.ru/2014/05/22/lycheva-site.html Что стало с советским «голубем мира» Катей Лычёвой]
- [www.mn.ru/society/20110401/300815946.html Катя Лычёва — девочка и ледокол]
- Катя Лычёва (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Лычёва, Екатерина Александровна
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
