Юнг, Екатерина

Екатерина Юнг (Екатерина Алисия Янг, Cathy Young, р. 10 февраля 1963 года) — американская журналистка и писатель русского происхождения.

Биография

Родилась в Москве 10 февраля 1963 года. В 17 лет вместе с родителями эмигрировала из СССР. В 1988 году закончила Университет Рутгера.

Взгляды

Екатерина является либертарианкой и участвует в издании журнала Reason, в котором постоянно публикует статьи, а с 2001 по 2007 год была колумнистом. Также она известна тем, что её феминизм является феминизмом равенства (либеральным), а не превосходства женщин и она часто соглашается с точкой зрения активистов групп мужского движения (mens rights). Юнг критикует за отход от идей равенства как феминисток, так и традиционалистов.

Публикации

Сотрудничала со следующими СМИ: The Daily Targum, The Detroit News (колумнист 1993-2000), The New York Times, The Washington Post, The Philadelphia Inquirer, Newsday, The New Republic, The Wall Street Journal, The American Spectator, National Review, Salon.com, The Weekly Standard, The Boston Globe (колумнист), RealClearPolitics.com (с 2008), Newsday (колумнист, 2012).

Книги

Юнг является автором двух книг:

• Growing Up In Moscow: Memories of a Soviet Girlhood (1989) (ISBN 0-7090-4130-6)/«Как я росла в Москве: воспоминания советской девочки»
• Ceasefire!: Why Women and Men Must Join Forces to Achieve True Equality (1999) (ISBN 0-684-83442-1)/«Прекращение огня: почему женщины и мужчины должны поступать на военную службу, если они хотят достичь реального равенства».

Ссылки

• [reason.com/people/cathy-young/all Юнг на сайте журнала Reason]

Отрывок, характеризующий Юнг, Екатерина

– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.