Гамова, Екатерина Александровна
Поделись знанием:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
(перенаправлено с «Екатерина Гамова»)
 Екатерина Гамова | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Личная информация | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Полное имя |
Екатерина Александровна Гамова | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Прозвища | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Гражданство | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Специализация |
диагональная | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Клуб |
«Метар» (1996—1998) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Дата рождения |
17 октября 1980 (43 года) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Место рождения | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Рост |
202 см | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Вес |
80 кг | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Награды и медали
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Екатери́на Алекса́ндровна Га́мова (с 2013 года выступала под фамилией Га́мова-Мукасе́й; 17 октября 1980, Челябинск, СССР) — российская волейболистка, игрок национальной сборной в 1999—2012 и 2014 годах, двукратная чемпионка мира. Заслуженный мастер спорта России. Лучшая спортсменка России в 2010 году. Факелоносец церемонии открытия Всемирной летней Универсиады 2013 года в Казани[3].
Содержание
Биография
Челябинск
Екатерина Гамова родилась в Челябинске, обучалась в средней школе № 71 со спортивными классами[4], волейболом начинала заниматься с восьми лет под руководством своей тёти Любови Борисовны[5]. К 11 годам рост Екатерины составлял уже 172 сантиметра[6], к этому времени она окончательно выбрала волейбол, хотя поначалу посещала также баскетбольные и гандбольные тренировки, и продолжила волейбольное образование в спортшколе «Метар» Металлургического района Челябинска[7].
В 14-летнем возрасте Екатерина была зачислена в челябинскую команду мастеров «Метар»[8][9]. В 1996 году выиграла первый титул в карьере — Кубок России[10].
Екатеринбург
В 1998 году на сборах в Алуште Екатерина Гамова получила предложение переехать в Екатеринбург в знаменитую «Уралочку», возглавляемую тренером сборной России Николаем Карполем[8]. Спортсменка подписала контракт с клубом из Екатеринбурга сроком на 15 лет[11].
В марте 1999 года «Уралочка» и её дочерняя команда «Уралтрансбанк», за которую выступала Гамова, встретились в финале чемпионата России и номинально вторая команда едва не обыграла первую, ведя по сетам 2:1. Екатерина Гамова впервые стала призёром чемпионата России, а об этом матче позднее вспоминала как об одном из лучших в своей карьере[11]. В том же сезоне в составе «Уралтрансбанка» она также стала участницей «Финала четырёх» Кубка Европейской конфедерации волейбола, проходившего в Неаполе.
В сезоне-2000/2001 Екатерина Гамова, выступая за основную «Уралочку», стала чемпионкой России и бронзовым призёром Лиги чемпионов. На проходившем в Нижнем Тагиле полуфинале главного еврокубка она принесла команде 37 очков, но их не хватило для победы над итальянской «Моденой».
По итогам сезона-2002/2003 Гамова в третий раз подряд стала чемпионкой России, но очередная попытка «Уралочки» выиграть Лигу чемпионов вновь закончилась неудачно — несмотря на отличную игру Гамовой, ставшей самой результативной на «Финале четырёх» в польской Пиле, её команда в финале уступила «Канну». Следующий чемпионат России Екатерина Гамова отыграла во входившей в систему «Уралочки» команде «Динамо» (Московская область). В полуфинале с «Балаковской АЭС» она установила рекорд чемпионата — 43 очка, в финале с «Уралочкой» забила 34, но победа в итоге осталась за коллективом из Екатеринбурга.
Москва
Осенью 2004 года Екатерина Гамова объявила о решении уйти из «Уралочки» в московское «Динамо». Решение о расторжении контракта с «Уралочкой», действовавшего до 2013 года, было принято Железнодорожным районным судом Екатеринбурга; в конце 2004 года переход спортсменки в «Динамо» был утверждён на заседании Всероссийской федерации волейбола[12].
В апреле 2005 года «Динамо» и «Уралочка» ожидаемо встретились в финале чемпионата России, где новая команда Гамовой ничего не смогла противопоставить пережившей уход группы игроков, но усилившейся двумя волейболистками сборной Кубы «Уралочке» и уступила со счётом 0:3.
В 2006—2009 годах Гамова в составе «Динамо» три раза становилась чемпионкой России и один раз серебряным призёром.
Стамбул
Сезон 2009/2010 годов Екатерина Гамова провела в Турции, выступая за стамбульский «Фенербахче». Начав с выигрыша Суперкубка Турции, «Фенербахче» без единого поражения первенствовал в Кубке и чемпионате страны и лишь в финале Лиги чемпионов — 39-м матче сезона — победная серия была прервана. Очередной индивидуальный приз завоевала Екатерина Гамова, ставшая самой результативной на «Финале четырёх» в Каннах. Летом 2010 года российская диагональная перешла в казанское «Динамо».
Казань
В составе казанского «Динамо» Екатерина Гамова провела шесть сезонов и стала одним из главных творцов успехов команды, выигравшей в 2011—2015 годах пять чемпионатов России подряд. Трижды Екатерина становилась обладательницей Приза Людмилы Булдаковой как лучшая волейболистка российского первенства[13][14][15]. Весной 2014 года она завоевала золотые медали Лиги чемпионов и клубного чемпионата мира и была признана самым ценным игроком обоих турниров. В составе казанской команды она также два раза побеждала в розыгрышах Кубка России.
Лишь сезон-2015/2016, часть которого Екатерина Гамова пропустила из-за рецидива травмы ноги, не принёс ей и «Динамо» ни одного титула. По окончании этого сезона волейболистка не стала продлевать контракт с казанским клубом и заявила, что решение о продолжении карьеры примет после Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро[16]. 18 мая 2016 года в прямом эфире телеканала «Матч ТВ» Екатерина сообщила, что завершает профессиональную карьеру из-за невозможности принять участие на Олимпийских играх в Рио по состоянию здоровья[17].
Прощальный матч Екатерины Гамовой состоялся 1 октября 2016 года в казанском Центре волейбола «Санкт-Петербург». В нём приняли участие сильнейшие составы динамовок Москвы и Казани. Стартовый сет Гамова сыграла за «Динамо-Казань», начало второго игрового отрезка провела в составе московского «Динамо», покинув площадку после первого технического перерыва. Игровая майка с фамилией «Гамова» была поднята под своды Центра волейбола, а её 11-й игровой номер в казанском клубе выведен из обращения[18].
Сборная России
С 1997 года Екатерина Гамова выступала в составе молодёжной сборной России, выиграла чемпионат мира-1997 и «серебро» чемпионата Европы-1998.
Осенью 1998 года отправилась со сборной России в Японию на чемпионат мира, но на площадку не выходила — Николай Карполь аккредитовал молодую волейболистку в качестве тренера, дав ей возможность ощутить атмосферу большого турнира[19].
В 1999 году Екатерина Гамова провела первые матчи в составе сборной России: в январе она играла на международном турнире в Бремене, в июне — в квалификационных матчах чемпионата Европы и на турнире Montreux Volley Masters в Швейцарии. В июле в составе студенческой сборной стала серебряным призёром Универсиады, проходившей в испанской Пальме, а затем присоединилась в главной команде и провела несколько игр в рамках Мирового Гран-при в Китае. Оттуда она отправилась в молодёжную сборную, которую догнала в Москве за несколько часов до вылета в Канаду на чемпионат мира[20].
Молодёжный чемпионат мира завершился триумфально для российской команды, а её лидер Екатерина Гамова стала самым результативным игроком турнира и от канадских журналистов получила созвучное с фамилией и характеризующее блистательную игру прозвище «Game over»[8]. В том же 1999 году вновь в составе национальной сборной Екатерина Гамова выиграла свой первый чемпионат Европы и серебряную медаль Кубка мира.
Летом 2000 года Гамова завоевала приз лучшей блокирующей финального турнира Гран-при и была включена в заявку сборной России на Олимпийские игры в Сиднее. Она не была игроком стартового состава команды Николая Карполя, выигравшей серебряные медали, но выходила на площадку в семи матчах и набрала 9 очков.
В составе сборной в 2001 году выиграла чемпионат Европы и ярко выступила на Всемирном Кубке чемпионов, где была лучшей по игре на блоке и самым результативным (102 очка) игроком турнира, опередив на 3 очка подругу по команде Евгению Артамонову[21].
В 2002 году сборная России победно завершила очередной розыгрыш Гран-при и стала третьей на чемпионате мира в Германии. На мировом первенстве Екатерина Гамова набрала 209 очков, уступив по результативности только кубинке Юмилке Руис, была второй по игре на блоке и на подаче[22].
На Олимпийских играх в Афинах лидерские качества, характер и мастерство Екатерины Гамовой проявились особенно убедительно: вместе с Любовью Соколовой ей пришлось разделить практически всю нагрузку в нападении российской команды. Гамова стала самым результативным игроком олимпийского турнира, набрав 204 очка: 160 в атаке, 31 на блоке и 13 на подаче. По эффективности блока Екатерина превзошла всех, по проценту реализации атак была на турнире третьей, но лучшая по этому показателю китаянка Чжан Пин атаковала почти в два раза меньше (182 раза против 349 у Гамовой)[23]. В проигранной в равной борьбе сборной Китая финальной игре, ставшей одним из самых красивых событий Олимпиады, Гамова заработала 33 очка, после матча не могла сдержать слёз, а в интервью журналистам сказала: «Нам ещё есть к чему стремиться…»[24]
В ноябре 2006 года российская команда впервые выиграла чемпионат мира; в финальном матче против Бразилии Гамова набрала 28 очков, в том числе последнее, завершившее драматичную пятую партию в пользу России. По общей результативности на турнире Гамова заняла 4-е место[25]. При новом тренере сборной России, итальянце Джованни Капраре, Екатерина Гамова неизменно была участницей всех официальных турниров.
В 2007 году она стала бронзовым призёром и самым результативным игроком чемпионата Европы в Бельгии и Люксембурге[26].
После Олимпийских игр-2008 в Пекине, где сборная России не смогла стать призёром, Гамова ненадолго прервала карьеру в национальной сборной, но вернулась в команду, руководимую уже Владимиром Кузюткиным, во время следующего крупного старта — розыгрыша Гран-при 2009 года[27].
14 ноября 2010 года в Токио Екатерина Гамова, как и четырьмя годами ранее, поставила победную точку в финальном матче чемпионата мира, а всего в игре со сборной Бразилии она набрала 35 очков из 106, забитых сборной России[28]. За выдающуюся игру Гамова была награждена призом MVP чемпионата мира. В России она была признана лучшей спортсменкой года по версиям «Советского спорта», «Спорт-Экспресса»[29], «Новых известий»[30], стала лауреатом приза «Золотой пьедестал» по версии зрителей телеканала «Россия-2»[31] и премии «Серебряная лань» Федерации спортивных журналистов России[32].
В июле — августе 2012 года Екатерина Гамова в четвёртый раз была участницей Олимпийских игр. В Лондоне сборная России повторила результат предыдущей Олимпиады, не сумев выйти в полуфинал и побороться за медали. После окончания турнира Гамова заявила, что скорее всего не выступит на следующих Играх[33], позднее подтвердила решение завершить карьеру в сборной[10], но осенью 2014 года сыграла за неё на чемпионате мира в Италии[34].
Физические параметры
Достижения
Со сборными России
- В составе молодёжной сборной России: чемпионка мира (1997 и 1999), серебряный призёр чемпионата Европы (1998).
- В составе студенческой сборной России: серебряный призёр Универсиады-1999.
- В составе сборной России:
- двукратный серебряный призёр Олимпийских игр (2000 и 2004),
- двукратная чемпионка мира (2006 и 2010), бронзовый призёр мирового первенства-2002,
- двукратная чемпионка Европы (1999 и 2001), бронзовый призёр чемпионатов Европы (2005 и 2007).
- серебряный призёр Кубка мира (1999),
- серебряный призёр Всемирного Кубка чемпионов (2001),
- победитель (2002), серебряный (2000, 2003, 2006, 2009) и бронзовый (2001) призёр Гран-при.
С клубами
- 11-кратная чемпионка России (2000/2001, 2001/2002, 2002/2003, 2005/2006, 2006/2007, 2008/2009, 2010/2011, 2011/2012, 2012/2013, 2013/2014, 2014/2015), серебряный призёр чемпионатов России (1998/1999, 1999/2000, 2003/2004, 2004/2005, 2007/2008).
- 4-кратная обладательница Кубка России (1996, 1997, 2010, 2012), финалистка (2007, 2008, 2011, 2013, 2015) и бронзовый призёр (2005, 2006) Кубка России.
- чемпионка Турции (2009/2010), обладательница Суперкубка и Кубка Турции (2010),
- победительница Лиги чемпионов (2013/2014), финалистка (2002/2003, 2006/2007, 2008/2009, 2009/2010) и бронзовый призёр (2000/2001, 2011/2012) Лиги чемпионов.
- бронзовый призёр Кубка CEV (1998/1999), финалистка Кубка Тор Тeams (2005/2006).
- победительница клубного чемпионата мира (2014).
Личные
- 2000: лучшая блокирующая финального этапа Гран-при.
- 2001: самый результативный игрок и лучшая блокирующая Всемирного Кубка чемпионов.
- 2003: самый результативный игрок финального этапа Гран-при.
- 2004: самый результативный игрок и лучшая блокирующая олимпийского турнира.
- 2004: лучшая волейболистка Европы.
- 2006: самый результативный игрок финального турнира Гран-при, лучшая подающая «Финала четырёх» Лиги чемпионов.
- 2007: премия «Слава» в номинации «За волю к победе».
- 2007: самый результативный игрок чемпионата Европы.
- 2007: лучшая нападающая «Финала четырёх» Кубка России.
- 2008: лучшая нападающая и самая результативная группового этапа Лиги чемпионов.
- 2009: самый результативный игрок «Финала четырёх» Лиги чемпионов.
- 2010: самый результативный игрок «Финала четырёх» Лиги чемпионов.
- 2010: MVP (самый ценный игрок) чемпионата мира в Японии.
- 2010: лучшая спортсменка года по версии зрителей ТК «Россия-2».
- 2010: MVP и лучшая нападающая «Финала четырёх» Кубка России.
- 2011: лучший игрок чемпионата России — обладательница Приза Людмилы Булдаковой[13].
- 2011: лучшая нападающая «Финала четырёх» Кубка России.
- 2012: самый результативный игрок и лучшая нападающая Европейского олимпийского отборочного турнира.
- 2012: лучшая нападающая «Финала четырёх» Кубка России.
- 2013: лучший игрок чемпионата России — обладательница Приза Людмилы Булдаковой[14].
- 2013: лучшая нападающая «Финала шести» Кубка России.
- 2014: MVP и самый результативный игрок «Финала четырёх» Лиги чемпионов.
- 2014: MVP и лучшая диагональная клубного чемпионата мира.
- 2014: лучший игрок чемпионата России — обладательница Приза Людмилы Булдаковой[15].
Награды и звания
- Заслуженный мастер спорта России (2000).
- Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (19 апреля 2001) — за большой вклад в развитие физической культуры и спорта, высокие спортивные достижения на Играх XXVII Олимпиады 2000 года в Сиднее[38].
- Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени (3 октября 2006) — за большой вклад в развитие физической культуры и спорта, высокие спортивные достижения[39].
- Почётный знак «За заслуги в развитии физической культуры и спорта» (2016)[40].
Вне площадки
- В 2004 году Екатерина Гамова защитила диплом в Уральской государственной академии физической культуры, в 2005—2009 годах обучалась на факультете журналистики Российского государственного социального университета[29].
- После Олимпийских игр в Лондоне, 17 августа 2012 года Екатерина Гамова вышла замуж за кинооператора и продюсера Михаила Мукасея, сына режиссёра и актрисы Светланы Дружининой и кинооператора Анатолия Мукасея[41]. С сезона-2013/2014 волейболистка выходила на площадку в игровой майке с надписью «Гамова-Мукасей».
- В 2011 году в рамках имиджевой кампании Международной федерации волейбола FIVB Heroes немецкой фирмой была изготовлена из пенополиуретана трёхмерная статуя Екатерины Гамовой высотой около 5 м (включая деревянное метровое основание) и массой около 400 кг. Она выставлялась в разных городах мира, внутри спортивных комплексов, в частности в токийском Yoyogi National Stadium (одной из арен Кубка мира-2011) и лондонском Earls Court, принимавшем матчи волейбольного турнира XXX Олимпийских игр. 9 июня 2012 статуя была установлена на Поклонной горе в Москве в связи с проведением этапа Мирового тура по пляжному волейболу, а годом позже была доставлена в Казань — столицу летней Универсиады. По окончании Универсиады статуя украсила фойе казанского Центра волейбола «Санкт-Петербург»[42][43].
- 25 января 2013 года во Владивостоке Екатерина Гамова участвовала в первом российском этапе эстафеты огня Универсиады-2013. В ночь с 6 на 7 июля на церемонии открытия Всемирных студенческих игр вместе Иреком Зариповым, Тагиром Хайбулаевым и Наилем Якуповым зажгла огонь Универсиады на «Казань-Арене»[44].
- 1 октября 2016 года в Казани после завершения прощального матча Екатерины Гамовой состоялось официальное открытие «Школы Гамовой», созданной по инициативе самой волейболистки на базе Казанского училища олимпийского резерва. Первый набор в эту школу состоялся двумя месяцами ранее. Под руководством Светланы Сафроновой планируется создать базовую команду для сборной России 2002—2003 годов рождения[45].
- В опубликованном радиостанцией «Эхо Москвы» в январе 2012 года рейтинге «100 самых влиятельных женщин России» Екатерина Гамова заняла 92-е место[46].
Напишите отзыв о статье "Гамова, Екатерина Александровна"
Примечания
- ↑ Руслан Дубов. [www.novayagazeta.ru/data/2006/88/39.html?print=201016081957 Невероятное привлечение итальянца в Россию]. «Новая газета» (20 ноября 2006). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLOoiF9 Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Инесса Рассказова. [www.sovsport.ru/gazeta/article-item/424052 «Теперь зовут меня по имени и отчеству...»]. «Советский спорт» (11 декабря 2010). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLRud6u Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ [runews24.ru/sport/universiade/06072013-gamova-light-a-fire-universiade.html Огонь Универсиады зажжёт волейболистка Екатерина Гамова]. RuNews24 (6 июля 2013). Проверено 16 марта 2014.
- ↑ [www.71schule.ru/index/0-2 Визитная карточка МБОУ СОШ № 71]. Официальный сайт школы № 71 города Челябинска. Проверено 7 июня 2014.
- ↑ Алексей Микушин. [chel.kp.ru/daily/24590.5/759667/ Екатерину Гамову выгоняли с тренировок со скандалами]. «Комсомольская правда» (15 ноября 2010). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLVI4T2 Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Дарья Шевина. [www.chrab.chel.su/archive/06-04-07/26/A335073.DOC.html Екатерина Гамова: Прима мирового волейбола]. «Челябинский рабочий» (6 апреля 2007). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLaMmYx Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Алексей Микушин. [kp.ru/daily/24597.4/763959/ Гамова хорошо умела работать локтями и в трамвае]. «Комсомольская правда» (25 ноября 2010). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLbAcGh Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 Андрей Ванденко. [www.sovsport.ru/gazeta/article-item/179622 «Я не вернусь в "Уралочку"»]. «Советский спорт» (15 февраля 2005). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLdfwDQ Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Евгений Малков. Просто Гамова // Спортивная жизнь России. — 2011. — №. 8. — С. 2—3.
- ↑ 1 2 Андрей Анфиногентов. [volleyball.sport-express.ru/reviews/27310/ «По сборной вопрос закрыт. С клубом определюсь после праздников»]. «Спорт-Экспресс» (24 декабря 2012). Проверено 25 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DAXbbWj2 Архивировано из первоисточника 25 декабря 2012].
- ↑ 1 2 Елена Шпиз. [www.mk.ru/editions/daily/article/2004/09/29/103918-uporhnuvshaya-lastochka.html Упорхнувшая ласточка]. «Московский комсомолец» (29 сентября 2004). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/687yfazmE Архивировано из первоисточника 2 июня 2012].
- ↑ Алексей Безъязычный. [www.sport-express.ru/newspaper/2004-12-29/7_3/ Гамова будет играть за московское «Динамо»]. «Спорт-Экспресс» (29 декабря 2004). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLqBOcb Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ 1 2 Илья Трисвятский. [www.rg.ru/2011/05/15/gamova.html Екатерина всемогущая]. «Российская газета» (16 мая 2011). Проверено 17 мая 2011.
- ↑ 1 2 [www.dinamo-kazan.com/news/?id=921 Гамова — лучший игрок чемпионата!]. Официальный сайт ВК «Динамо-Казань» (12 мая 2013). Проверено 17 мая 2011. [www.webcitation.org/6Ga5thf9V Архивировано из первоисточника 13 мая 2013].
- ↑ 1 2 [www.volley.ru/news/9408/ Приз Булдаковой снова у Екатерины Гамовой. Кто как голосовал]. Всероссийская федерация волейбола (15 мая 2014). Проверено 16 мая 2014.
- ↑ Наталья Марьянчик. [www.sport-express.ru/volleyball/russia/news/995628/ «Буду бороться за место в олимпийской сборной»]. «Спорт-Экспресс» (3 мая 2016). Проверено 4 мая 2016.
- ↑ [matchtv.ru/articles/gamova-obyavlyaet-o-zavershenii-karery-v-pryamom-efire-match-tv/ Гамова объявила о завершении карьеры в прямом эфире «Матч ТВ»]. «Матч ТВ» (18 мая 2016). Проверено 19 мая 2016.
- ↑ Владимир Иванов. [www.sport-express.ru/volleyball/reviews/gam-off-a-sleznoe-proschanie-ekateriny-velikoy-1050290/ Гам-off-a. Слёзное прощание Екатерины Великой]. «Спорт-Экспресс» (1 октября 2016). Проверено 1 октября 2016.
- ↑ Андрей Анфиногентов. [volleyball.sport-express.ru/reviews/9255 «На чемпионат мира-1998 Карполь заявил меня как тренера»]. «Спорт-Экспресс» (12 ноября 2010). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLgDthg Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Виктор Свиридов. Призёров турнира пришлось обыгрывать дважды // Волейбол: Альманах. — М.: Терра-спорт, 2000. — В. 1. — С. 36—37.
- ↑ [www.sport-express.ru/newspaper/2001-11-20/7_25/ Кубок чемпионов. Лучшие игроки]. «Спорт-Экспресс» (20 ноября 2001). Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/65TLisdoj Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ [www.sport-express.ru/newspaper/2002-09-17/7_5/ Чемпионат мира. Лучшие по индивидуальным показателям]. «Спорт-Экспресс» (17 сентября 2002). Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/65TLlvVi8 Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ [www.fivb.org/EN/volleyball/competitions/olympics/2004/women/stats/best_scorers.asp Статистика олимпийского турнира] (англ.). FIVB. Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLonnbz Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Алексей Доспехов. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=501461 Китай отыгрался на России]. «Коммерсантъ» (30 августа 2004). Проверено 23 февраля 2011.
- ↑ [www.fivb.org/EN/volleyball/competitions/WorldChampionships/Women/2006/stats/best_scorers.asp?sm=32 Best Scorers] (англ.). FIVB. Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/65TLvc94i Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ [cms.cev.lu/mmp/online/website/news/news_archive/news_archive_2007/news_archive_2007_09/10210_EN.html Italy celebrate first Indesit European Championship title] (англ.). CEV (30 сентября 2007). Проверено 18 июля 2012. [www.webcitation.org/69hVA3xeM Архивировано из первоисточника 6 августа 2012].
- ↑ Андрей Анфиногентов. [www.sport-express.ru/newspaper/2009-08-14/6_1/ «Уехать на пять лет из России? Это не для меня»] (англ.). «Спорт-Экспресс» (14 августа 2009). Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/65TLwvGHY Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Андрей Анфиногентов. [volleyball.sport-express.ru/reviews/9317/ Самые-самые!]. «Спорт-Экспресс» (15 ноября 2010). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLzP22F Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ 1 2 Александр Кружков. [www.sport-express.ru/newspaper/2010-12-30/10_1/ «После Олимпиады вернусь на журфак»]. «Спорт-Экспресс» (30 декабря 2010). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TLt2X9i Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Александр Кочетков. [www.newizv.ru/news/2010-12-29/138816/ «Приятно было доставить радость людям»]. «Новые Известия» (29 декабря 2010). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TM1gbUN Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ [news.sportbox.ru/Vidy_sporta/Sport/Zolotoy_Pjedestal/spbnews_Zolotoy-piedestal-Gamova-luchshiy-sportsmen-Rossii-2010- Гамова — лучший спортсмен России 2010 года]. «Sportbox.ru» (31 декабря 2010). Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TM62Rhw Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ [www.volleyservice.ru/index.php?option=com_news&id=9540&Itemid=87 Игрокам женской сборной вручены «Серебряные Лани»]. «Волей Сервис» (20 апреля 2011). Проверено 21 апреля 2011. [www.webcitation.org/65TLwQ0ae Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ [www.tatar-inform.ru/news/2012/08/07/326490/ Гамова, скорее всего, завершит карьеру без титула олимпийской чемпионки]. «Татар-информ» (7 августа 2012). Проверено 17 августа 2012. [www.webcitation.org/6A10nP1sD Архивировано из первоисточника 18 августа 2012].
- ↑ [itar-tass.com/sport/1347628 Волейболистка Екатерина Гамова не связывает возвращение в сборную России с Олимпиадой-2016]. ИТАР-ТАСС (29 июля 2014). Проверено 29 июля 2014.
- ↑ Дмитрий Филипченко. [www.izvestia.ru/sport/article3105500/ «Мне всегда были непонятны вопросы про мой рост»]. «Известия». Проверено 23 февраля 2011. [www.webcitation.org/65TM8ZEOT Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ Дмитрий Борисов. [www.sportsdaily.ru/articles/napadayuschaya-sbornoy-rossii-ekaterina-gamova-italyanki-otvetyat-za-vse-11068 «Итальянки ответят за всё!»]. «Спорт день за днём». Проверено 10 октября 2012. [www.webcitation.org/6BUMmf7mt Архивировано из первоисточника 17 октября 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.fivb.org/en/olympics/london2012/PlayersVB-W.asp?Team=RUS&No=111379 Профиль на сайте FIVB] (англ.)
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=006722 Указ Президента Российской Федерации от 19 апреля 2001 года № 450 «О награждении государственными наградами Российской Федерации спортсменов, тренеров, работников физической культуры и спорта»]. Проверено 14 апреля 2012. [www.webcitation.org/687yiDsDR Архивировано из первоисточника 2 июня 2012].
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;883936 Указ Президента Российской Федерации от 3 октября 2006 года № 1064 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]. Проверено 14 апреля 2012.
- ↑ [tatarstan.ru/index.htm/news/631836.htm Асгат Сафаров вручил Екатерине Гамовой Почётный знак Министерства спорта РФ «За заслуги в развитии физической культуры и спорта»]. Единый портал органов государственной власти и местного самоуправления «Официальный Татарстан» (28 апреля 2016). Проверено 4 мая 2016.
- ↑ [www.rg.ru/2012/08/17/reg-pfo/gamova-anons.html Казанская волейболистка Гамова вышла замуж]. «Российская газета» (17 августа 2012). Проверено 17 августа 2012.
- ↑ [rsport.ru/video/20120609/600342119.html Волейболистка Гамова померилась ростом со своей гигантской копией]. «Р-Спорт» (9 июня 2012). Проверено 16 марта 2014.
- ↑ [rsport.ru/around/20130523/663743838.html Статуя Гамовой будет украшать Казань в честь Универсиады]. «Р-Спорт» (23 мая 2013). Проверено 16 марта 2014.
- ↑ [www.dinamo-kazan.com/news/?id=956 Гамова зажгла огонь Универсиады на «Казань-Арене»]. Официальный сайт ВК «Динамо-Казань» (7 июля 2013). Проверено 17 августа 2012.
- ↑ [www.dinamo-kazan.com/news/?id=1832 Будущее волейбола создаётся в Казани]. Официальный сайт ВК «Динамо-Казань» (21 июля 2016). Проверено 1 октября 2016.
- ↑ [echo.msk.ru/blog/echo_rating/850052-echo/ Екатерина Гамова в рейтинге «100 самых влиятельных женщин России»]
Ссылки
- [gamova.org/ Официальный сайт]
- [www.dinamo-kazan.com/team/dinamo/players/?season=2013&id=28 Профиль спортсменки на сайте ВК «Динамо» Казань]
- [www.volley.ru/players/club-16/310/ Екатерина Гамова на сайте Всероссийской федерации волейбола]
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гамова, Екатерина Александровна
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
Категории:
- Родившиеся 17 октября
- Родившиеся в 1980 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Челябинске
- Заслуженные мастера спорта России
- Награждённые медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени
- Награждённые медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени
- Награждённые почётным знаком «За заслуги в развитии физической культуры и спорта»
- Спортсмены по алфавиту
- Волейболисты России
- Волейболисты на летних Олимпийских играх 2000 года
- Волейболисты на летних Олимпийских играх 2004 года
- Волейболисты на летних Олимпийских играх 2008 года
- Волейболисты на летних Олимпийских играх 2012 года
- Серебряные призёры летних Олимпийских игр 2000 года
- Серебряные призёры летних Олимпийских игр 2004 года
- Чемпионы мира по волейболу
- Чемпионы Европы по волейболу
- Чемпионы России по волейболу
- Игроки ВК «Автодор-Метар»
- Игроки ВК «Уралочка»
- Игроки ЖВК «Динамо» Москва
- Игроки ЖВК «Динамо» Казань
- Мукасеи
