Екатерина Опалинская
| Екатерина Опалинская польск. Katarzyna Opalińska<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1705 год — 1708 год | ||
| Предшественник: | Кристиана Эбергардина Бранденбург-Байрейтская | |
| Преемник: | Кристиана Эбергардина Бранденбург-Байрейтская | |
| ||
| 1733 год — 1736 год | ||
| Предшественник: | Кристиана Эбергардина Бранденбург-Байрейтская | |
| Преемник: | Мария Жозефа Австрийская | |
| ||
| 1737 год — 1747 год | ||
| Предшественник: | Мария Терезия | |
| Преемник: | нет | |
| Рождение: | 12 октября 1680 Познань | |
| Смерть: | 19 марта 1747 (66 лет) Люневиль | |
| Род: | Опалинские Лещинские (по мужу) | |
| Отец: | Ян Карл Опалинский | |
| Мать: | София Царнковская | |
| Супруг: | Станислав Лещинский | |
| Дети: | 1.Анна (1699—1717) 2.Мария (1703—1768) | |
Екатерина Опалинская (польск. Katarzyna Opalińska; 12 октября 1680, Познань — 19 марта 1747, Люневиль) — королева Польши и Великая княгиня Литовская в 1705—1708 и 1733—1736 годах, супруга Станислава Лещинского. Мать французской королевы Марии Лещинской.
Биография
Екатерина была дочерью польского магната Яна Карла Опалинского и Софии Царнковской. 10 мая 1698 года она вышла замуж за Станислава Лещинского в Кракове. В 1699 году родилась их первая дочь Анна, умерла в 1717 году, в 1703 году родилась вторая дочь Мария, будущая королева Франции, супруга Людовика XV.
В 1704 году её супруг стал королём Польши и Великим князем Литвы благодаря шведскому королю Карлу XII. В 1709 году он был свергнут, когда шведская армия потеряла власть в Польше. Семья Екатерины уехала в Швецию. Поселились в городе Кристианстад.[1] В Швеции она хорошо сдружилась с вдовствующей королевой Гедвигой Элеонорой. Польская королевская семья была очень популярна в Швеции, их часто приглашали на приемы шведские аристократы. В 1712 году Екатерина посетила бани города Медеви.[1] В 1714 году, с позволения Карла XII семья переехала в Цвайбрюккен, шведскую провинцию в Германии. Там они проживали до смерти короля в 1718 году.[1] После его смерти семья переехала во Францию, где поселилась в Эльзасе.
В 1725 году дочь Мария была выбрана в качестве супруги французскому королю Людовику XV. Екатерина Опалинская стала тещей французского короля. После свадьбы дочери Екатерина и Станислав проживали в Шато-дю-Шамбор.
В 1737 год Станислав стал правящим герцогом Лотарингским, Екатерина получила титул герцогини. В отличие от Станислава, Екатерина так и не приспособилась к жизни во Франции или Лотарингии, скучала по родной Польше. Бывшая королева была описана как «добросердечная, домашняя и любившая благотворительность женщина, но в то же время достаточно суровая и скучная личность».[2] Как только её супруг стал герцогом Лотарингским, у него появилось большое количество любовниц, включая Екатерину Оссолинскую, Анну Марию Оссолинскую, Марию Луизу де Линангес, мадам де Бассомпьер и мадам де Камбресс. С 1745 года у Станислава были постоянные отношения с маркизой де Боурфлез. Всех этих отношения Екатерина предотвратить не могла.[3]
Екатерина умерла 19 марта 1747 года. В день её смерти её зять король Людовик XV приказал провести памятную церемонию в Соборе Нотр-Дам в Париже. Могила Екатерины находится в Нотр-Дам-де-Бонсекоз в Нанси, рядом покоятся Станислав и дочь Анна.
Родословная
| 8. Петр Опалинский | ||||||||||||||||
| 4. Кшиштоф Опалинский | ||||||||||||||||
| 9. София Косткая | ||||||||||||||||
| 2. Ян Карл Опалинский | ||||||||||||||||
| 10. Адам Царновский | ||||||||||||||||
| 5. Тереза Констанца Царновская | ||||||||||||||||
| 11. Екатерина Лещинская | ||||||||||||||||
| 1. Екатерина Опалинская | ||||||||||||||||
| 12. Казимир Царновский | ||||||||||||||||
| 6. Адам Царновский | ||||||||||||||||
| 13. Констанция Любомирская | ||||||||||||||||
| 3. София Царнковская | ||||||||||||||||
| 14. Ремигиан Залеский | ||||||||||||||||
| 7. Тереза Залеская | ||||||||||||||||
| 15. Анна Милзинская | ||||||||||||||||
Галерея
- Mányoki Catherine Opalińska.jpg
Портрет Екатерины как королевы Польской.
- Sierakow-overview1.jpg
Башни замка Серакув, построенные на средства Екатерины в 1740.
- Pompe funebre for Katarzyna Opalińska.jpg
Богослужение в парижском Нотр-Даме по Екатерине Опалинской.
Напишите отзыв о статье "Екатерина Опалинская"
Литература
- Zieliński, Ryszard (1978). Polka na francuskim tronie. Czytelnik.
Ссылки
- [geneall.net/en/name/107174/katarzyna-opalinska-queen-of-poland/ Профиль на geneall.net]
- [genealogics.org/getperson.php?personID=I00004289&tree=LEO Профиль на Genealogics.org]
Примечания
Отрывок, характеризующий Екатерина Опалинская
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
