Екатерина де Бо (сеньора де Куртезон)
| Екатерина де Бо де Куртезон фр. Catherine des Baux de Courthézon<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб дома де Бо д'Оранж</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1347 — 1394 | ||
| Предшественник: | Бертран VI де Бо | |
| Преемник: | Мария де Бо | |
| Смерть: | 28 декабря 1394 | |
| Род: | де Бо | |
| Отец: | Бертран VI де Бо | |
| Мать: | Маргарита де Роана | |
Екатерина (Катерина) де Бо (фр. Catherine des Baux de Courthézon, ум. 28 декабря 1394) — сеньора де Куртезон с 1347.
Единственная дочь и наследница Бертрана VI де Бо, сеньора де Куртезон, маршала княжества Ахейского и генерального викария графств Кефалонии и Лепанто, и Маргариты де Роана.
Биография
В 1336 была выдана отцом замуж за кузена Бертрана де Бо д'Авеллино, сеньора Бранта, Плезанса и Каромба, принесла в приданое замок Годиссар и его земли, в бальяже Систерон.
Этот брак был несчастным, и, несмотря на усилия папы, супруги разъехались, Бертран удалился в замок Бо, а Катерина в Куртезон. Её замкнутость и недостатки характера возбудили алчность её кузена Раймонда V, принца Оранского, посчитавшего владения одинокой родственницы легкой добычей. В 1365 вместе со своим братом Бертраном, сеньором де Жигонда, он захватил замок Куртезон и увел Катерину пленницей в Оранж. Полагая, что это ему сойдет с рук, принц просчитался: в защиту Катерины выступили её двоюродный дядя и эвентуальный наследник Раймонд де Бо де Куртезон, граф Солето, и римский папа.
Сенешаль Прованса Фульк д'Агу потребовал у Раймонда и Бертрана предстать перед судом в замке Оранж, как мятежников против королевы Джованны. Королева написала им 22 ноября из Аверсы, что для того, чтобы получить прощение за преступления, совершенные ими против великого камерлинга Сицилии Раймонда графа Солето, она приказывает под угрозой преследования по обвинению в мятеже передать Катерину, её земли и замок Жану де Лодену, её генеральному вигье. Урбан V отлучил братьев от церкви, заставил вернуть Куртезон и отпустить Катерину в Авиньон.
Соглашение состоялось в Оранже; 28 ноября 1365 Катерина простила своих врагов и позволила знати и жителям Куртезона принести тесный оммаж Раймонду V.
Но меньше чем через месяц вражда возобновилась. В двух письмах, от 25 апреля и 24 июня 1366 Джованна дала распоряжения своему сенешалю выступить против Раймонда и Бертрана и отобрать у них замок. 12 июня 1367 Раймонд д’Агу, сенешаль Прованса, объявил братьев виновными в заговоре и измене, заочно приговорил к конфискации всех их владений в Оранже, Жонкьере, Жигонда, и к штрафу в 1000 марок золотом. 4 ноября 1369 папа Урбан V приказал кардиналу де Кабассолю принять на себя охрану замка Куртезон, запретив туда вход сторонникам и Раймонда V и Катерины. 5 декабря по просьбе Раймонда де Куртезона, графа Солето, он дал Раймонду V срок в две недели для заключения окончательного мира.
В конце декабря 1369 стараниями добродетельной Жанны Женевской, жены Раймонда V, состоялось примирение последнего с графом Солето. Замок Куртезон должен был вернуться к Катерине, и перейти к принцу Оранскому, если та умрет бездетной. В 1370 по просьбе графа Солето королева простила Бертрана Оранского «по причине его юности», а несколькими месяцами позже и его брата Раймонда, и отменила наложенные на них наказания.
3 октября 1373, наученная, надо думать, своими испытаниями, Катерина де Куртезон в Бранте перед дверями церкви, в присутствии своего исповедника и своего мужа Бертрана, заявила, что долгое время пренебрегала заботами о своей душе по причине черствости своего сердца, завистливости и злобы в отношении различных лиц, что она подавала мало милостыни, потому что она бедна; что она упрекает себя в огорчениях, которые доставила мужу, у которого просит прощения, так же как у других людей, которым нанесла обиду, и публично заявляет, что раскаивается в своих ошибках. Затем в церкви, стоя на коленях перед алтарем, она поклялась, что будет послушна мужу и оставляет ему свои владения, чтобы тот пользовался ими по своей воле.
По-видимому, она сдержала обещания, так как больше о Катерине ничего не известно до 1387, когда она передала свой замок Годиссар Раймонду де Бо де Малосен, сеньору де Сен-Клерен, брату своего мужа.
Она умерла 28 декабря 1394 и с ней угасла ветвь де Бо де Куртезон. Сеньория Куртезон перешла к дочери Раймонда V Марии де Бо, а через неё к дому Шалон-Арле.
Напишите отзыв о статье "Екатерина де Бо (сеньора де Куртезон)"
Литература
- Barthélemy L. Inventaire chronologique et analytique des chartes de la maison des Baux. Marseille, 1882
- Noblemaire G. Histoire de la maison des Baux. P., 1913
Отрывок, характеризующий Екатерина де Бо (сеньора де Куртезон)
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
