Екатерининская железная дорога

Екатерининская железная дорога Криворогская железная дорога
Карта Екатерининской железной дороги на 1919 год
Годы работы:	1882-1936
Страна:	Россия Россия
Город управления:	Кривой Рог
Состояние:	вошла в состав Донецкой, Одесской, Приднепровской, Южной железных дорог Украины и Юго-Восточной железной дороги Российских железных дорог
Подчинение:	Министерство путей сообщения Российской империи
Протяжённость:	2827 (в том числе 1062 версты – двухколейный путь]]) – 1913 год

Екатерининская железная дорога — специальная казённая железная дорога Российской империи, построенная в 1882—1904 годах.

...Ввиду ходатайства Екатеринославского земства и повторения ходатайств неутомимого А. Н. Поля, правительство решилось, наконец, удовлетворить потребности края, и 22 апреля 1875 года был высочайше утверждён проект железнодорожного пути...

— Календарь «Приднепровье», 1911 год.

Проект постройки Криворогской (Западно-Донецкой) железной дороги должен был рассматриваться, в департамент железных дорог России, после предоставление проектно-сметной документации по данному направлению строительства путей сообщений. Но, в связи с Русско-турецкой войной 1877 — 1878 годов, спровоцированной Европой, проект Криворожской Ж/Д не получил своего дальнейшего развития.

Специальная, так как сразу проектировалась под большие нагрузки.

История

На Западе от Донецкого кряжа, за Днепром, лежит Кривой Рог, месторождение железных руд, по качеству и количеству их — южная гора Благодать. Местечко Кривой Рог для пользы горного дела на юге России должно быть соединено с Донецким кряжем дорогой и прямой и удобной. По этой дороге повезут руду в Донецкий край, по ней поедет уголь за Днепр в Киевскую губернию.

— П. Н. Горлов, обзорный доклад на I съезде горнопромышленников юга России, 1874 год.

В начале строительства называлась Криворогская железная дорога, в современных источниках встречается также название Криворожская железная дорога, позже дано название «Екатерининская» в честь императрицы Екатерины II, в годы правления которой был приобщён Новороссийский край (Дикое поле) к России. Строительство началось в 1881 году, под руководством председателя Временнаго управления по постройке Криворогской и Баскунчаковской железной дороги барона Шернваль и инженера В. А. Титова, опытными смоленскими и витебскими рабочими, и завершилось сдачей в эксплуатацию 18 мая 1884 года, от станции Ясиноватая через Екатеринослав и Кривой Рог до станции Долинская, его главная цель — «перевозка железной руды и других минеральных богатств местности близ местечка Кривой Рог». Общая строительная длина Криворогской (Екатерининской) железной дороги с заводскими и рудничными ветками составила 523 километра, а позже стала увеличиваться по мере продолжавшегося строительства на других участках.

Во время строительства средняя стоимость одной версты главного пути составляла около 36 000 рублей, по другим данным 45 576. Дорога начала окупать затраты (приносить прибыль) на строительство после второго года эксплуатации, при общей стоимость строительства «чугунки» в 30 900 000 рублей , а сложнейший двухъярусный шосейно-железнодорожный мост (15-пролётный двухъярусный совмещённый мост через Днепр у Екатеринослава) обошёлся при строительстве в 4 000 000 рублей.

В 1887 году эксплуатационная длина железной дороги составила уже 999 верст.

В годы экономического подъёмах России (1890-е) произошло мощное увеличение Екатерининской ЖД за счёт технической реконструкции присоединённых к ней участков выкупленных в казну Российской империи частных железнодорожных линий:

• Никитовка — Ростов-на-Дону (Курско-Харьково-Азовская железная дорога);
• Ясиноватая — Мариуполь (Донецкая каменноугольная железная дорога);
• Синельниково — Нижнеднепровск (Лозово-Севастопольская железная дорога).

К 1903 году усилиями правительства России имела протяжённость 2 134 версты, а к 1913 году уже — 2 827 (в том числе 1 062 версты — двухколейный путь).

После революции (переворота) в 1918 году, в период гражданской войны и оккупации частично разрушена и разграблена, передана в ведание НКПС.

4 января 1936 года железная дорога была вновь переименована и стала называться Сталинской железной дорогой.

Границы дороги

Казённая железная дорога, построенная в 1882 — 1904 годах проходила по территориям Харьковской, Херсонской, Таврической, Екатеринославской губерний и территории войска Донского. Соединяла по главному ходу Донецкий угольный бассейн и Криворожский рудный район. Три ответвления, направленные от главного хода к югу, дали выход грузопотоку к южным портам России. Ж/Д способствовала развитию топливно-металлургической базы на Юге России, обеспечивала вывоз угля и железной руды на внутренний и внешний рынки.

В настоящее время Сталинская (Екатерининская) железная дорога частями входит в состав Донецкой, Одесской, Приднепровской, Южной железных дорог Украины и Юго-Восточной железной дороги Российских железных дорог.

Состав

Екатерининская железная дорога имела подвижного состава 1 250 паровозов, 3 072 товарных и 995 пассажирских вагонов. Его обслуживание и ремонт велись в железнодорожных мастерских станций Екатеринослав, Ясиноватая, Авдеевка, Дебальцево и других.

Локомотивы

На дороге эксплуатировались паровозы Ш, Щ и паровозы серии ОД..

Работники

В 1901 году на Екатерининской железной дороге работало 34 510 человек (служащих и рабочих), получавшие оплату в общей сумме порядка 10 800 000 рублей.

При дороге

• 18 начальных школ, с количеством обучающихся 3 456 человек, при трёх школах были общежития для детей инженеров, мастеров и рабочих, живущих на линейных станциях и разъездах;
• библиотеки, главные из которых находились в Екатеринославе (при управлении магистрали) на станциях Гришино, Долгинцево, Авдеевка, Таганрог, Юзово;
• общежития;
• устроены залы для проведения культурно-массовых мероприятий, на семи станциях были помещения, приспособленные для показа спектаклей;
• оркестры, на четырёх станциях;
• семь магазинов;
• семь вагонов-лавок.

Руководство

• с 1884 года по 1900 год — А. А. Верховцев, первый начальник эксплуатации Екатерининской железной дороги.

См. также

• Ломоносов, Юрий Владимирович
• Екатеринославская железная дорога

Литература

• Краткий обзор деятельности и постепенного развития казённой Екатерининской железной дороги за время десятилетнего её существования / Екатеринослав, 1896.
• По Екатерининской железной дороге. Выпуск 1 / Товарищество «Печатня С. П. Яковлева», Екатеринослав, 1903.
• По Екатерининской железной дороге. Выпуск 2 / Екатеринослав, 1912.

Ссылки

• [www.railway-dcb.narod.ru/history.htm Донбасс железнодорожный]
• [ru.magistral-uz.com.ua/articles/ustroitel-jekspluatacii.html Сайт магистраль, Юрий Швайко, «Устроитель эксплуатации».]

Отрывок, характеризующий Екатерининская железная дорога

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.