Екатеринославский 1-й лейб-гренадерский полк
Поделись знанием:
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
| 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский Императора Александра II, ныне Его Величества полк | |
 Полковой нагрудный знак | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в |
1-я грен. див-я (ГренК, Московский ВО) |
| Дислокация | |
| Знаки отличия |
см.текст |
1-й лейб-гренадерский Екатеринославский Императора Александра II, ныне Его Величества полк
- Старшинство — 30 марта 1756 г.
- Полковой праздник — 6 августа.
- Штаб-квартира:
- 1815—1827 — Духовщина (Смоленская губерния)
- 1827—18хх — с. Должино (Новгородская губерния)
- 18хх—1853 — Боровичи (Новгородская губерния)
- 1856—1861 — Муром
- 1861—1863 — Кострома
- 1864—1914 — Москва
Содержание
История
- 30 марта 1756 — Из гренадерских рот Самогитского, Рязанского, Низовского, Выборгского, Псковского, Бутырского, Шлиссельбургского, 2-го Московского, Троицкого и Апшеронского пехотных полков сформирован в Риге как 3-й гренадерский полк.
- 13 марта 1762 — Преобразован в мушкетёрский полк.
- 25 апреля 1762 — Мушкетёрский генерал-аншефа графа Румянцева полк.
- 5 июля 1762 — 3-й гренадерский полк.
- 14 января 1785 — Екатеринославский гренадерский полк.
- 8 сентября 1791 — Присоединены Московский гренадерский и Свято-Николаевский гренадерский полки.
- 28 января 1792 — Указ Военной коллегии о приведении Екатеринославского гренадерского полка из 10-батальонного состава в 4-батальонный
- 1796 — Причислен к Литовской дивизии (инспекции).
- 1798 — Причислен к Псковской инспекции.
- 11 января 1798 — Псковский гренадерский полк.
- 31 октября 1798 — Гренадерский генерал-майора (с 11.07.1799 — генерал-лейтенанта) барона фон дер Остен-Сакена 1-го полк.
- 24 октября 1799 — Гренадерский генерал-майора Палицына полк.
- 31 марта 1801 — Екатеринославский гренадерский полк.
- 1806 — Причислен к 7-й дивизии.
- 24 августа 1812 — В составе 2-й бригады 1-й гренадерской дивизии генерал-майора П. А. Строганова.
- Октябрь 1814 — Причислен ко 2-й гренадерской дивизии.
- 28 января 1833 — Присоединена половина 4-го карабинерного полка.
- 2 сентября 1840 — Екатеринославский гренадерский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк.
- 19 февраля 1855 — Лейб-гренадерский Екатеринославский Его Величества полк.
- 1 июля 1861 — Полк переведён в 1-ю гренадерскую дивизию.
- 25 марта 1864 — 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский Его Величества полк.
- 2 ноября 1894 — Лейб-гренадерский Екатеринославский Императора Александра III полк.
- 1 марта 1909 — «в увековечение в армии незабвенной памяти в бозе почившего царя-освободителя Государя Императора Александра II» переименован в 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский Императора Александра II полк.
- 22 марта 1917 — снято шефство.
Боевые походы
- Семилетняя война
- 30 августа 1757 — Участвовал в сражении при Гросс-Егерсдорфе.
- 25 августа 1758 — Участвовал в сражении при Цорндорфе.
- 12 августа 1759 — Участвовал в сражении при Цюлихау и Кунерсдорфе.
- 1760 — Участвовал в осаде крепости Кольберг.
- 1805 — похода по Пруссии
- 1806 — Участвовал в сражении при Прейсиш-Эйлау.
- 1807 — Участвовал в сражении при Фридланде.
- Отечественная война 1812 года
- 7 августа 1812 — Участвовал в сражениях при Валутиной Горе, Гедеонове, Колодне, Страгани и Заболотье.
- 26 августа 1812 — Участвовал в Бородинском сражении, совместно с лейб-гренадерским,Санкт-Петербургским и Павловским полками прикрывая орудия батарейной роты № 1.
- 6 октября у частвовал в сражении при Тарутино.
- 12 октября 1812 — Участвовал в сражении при Малоярославце, р. Луже и Немцове.
- Участвовал в Заграничном походе 1813—1814 годов.
- Участвовал в сражении при взятии Парижа 19/31 марта 1814 года.
- Польский поход 1830—1831
- В сражении при Остроленке полк совместно с 3-м карабинерным полком находился в голове передовой колонны графа Палена. Подойдя к городу, полк переправился под сильным картечным огнём по перекладинам сожженного моста через Нарев и в продолжение 10 час. удерживал указанную ему позицию, отразив шесть неприятельских атак и взяв у противника одно орудие.
Командиры
- 1756 — 17?? — полковник Брандт (Брант)
- 1763 — после 1768 — полковник Адольф фон Бурман
- 1770 — после 1776 — подполковник (затем полковник) Карл фон Каульбарс
- 1788 — полковник Львов
- хх.хх.хххх — 19.07.1797 — полковник Булгаков, Егор Абрамович
- 31.03.1801 — 19.01.1804 — полковник Ган, Алексей Фёдорович
- 19.01.1804 — 19.12.1804 — полковник Зелепуга, Пётр Фёдорович
- 04.01.1805 — 07.02.1808 — подполковник (с 23.04.1806 — полковник) Турчанинов, Павел Петрович
- 31.10.1808 — 19.10.1810 — полковник Раков, Семён Ильич
- 05.10.1811 — 01.09.1814 — полковник (с 15.09.1813 — генерал-майор) Криштафович, Егор Константинович
- 01.06.1815 — 22.11.1819 — полковник Шварц, Фёдор Ефимович
- 29.11.1819 — хх.хх.1824 — полковник Шульгин, Дмитрий Иванович
- 24.10.1824 — 09.07.1829 — подполковник (затем полковник) Коновальский (Конивальский), Иван
- хх.хх.1829 — 13.02.1831 — подполковник (затем полковник) фон Рейценштейн
- 14.02.1833 — 13.11.1833 — полковник Гурьев Семен Алексеевич
- 1855 — полковник Фуругельм, Оттон Васильевич
- хх.10.1855 — 26.03.1856 — полковник князь Эристов, Николай Дмитриевич
- хх.хх.1856 — хх.хх.1866 — полковник Малевский, Андрей Константинович
- хх.хх.1866 — хх.хх.1867 — полковник Брант, Петр Фёдорович
- 30.08.1867 — 17.09.1870 — полковник Розенбах, Николай Оттонович
- 17.09.1870 — 30.08.1875 — полковник Эллис, Николай Вениаминович
- 30.08.1875 — хх.хх.1880 — полковник Неелов, Николай Александрович
- 30.08.1880 — 30.08.1881 — полковник Анчутин, Пётр Николаевич
- 18.09.1881 — 19.02.1890 — полковник Прокопе, Герман Бернтович
- 31.10.1899 — 16.06.1903 — полковник Угрюмов, Андрей Александрович
- 25.03.1904 — 14.02.1907 — полковник Обухов, Сергей Николаевич
- хх.01.1907 — хх.03.1907 — временно командующий полком полковник Дубровский Сергей Платонович
- 14.02.1907 — 14.10.1910 — полковник Чаплыгин, Александр Иванович
- 02.11.1911 — 04.03.1915 — полковник Стаев, Павел Степанович
- 04.03.1915 — хх.10.1915 — полковник Дзевановский, Вячеслав Андреевич
- 10.11.1915 — 10.11.1916 — полковник Беляев, Александр Иванович
- 30.12.1916 — 25.06.1917 — полковник Ассанович, Пётр Львович
Шефы
- 23.02.1762 — 05.07.1762 — генерал-аншеф граф Румянцев
- хх.хх.1790 — 05.10.1791 — генерал-фельдмаршал светлейший князь Потёмкин-Таврический, Григорий Александрович
- хх.хх.1795 — хх.хх.1796 — великий князь Александр Павлович
- 03.12.1796 — 08.06.1797 — генерал-лейтенант (с 14.02.1797 — генерал от инфантерии) Якоби, Иван Варфоломеевич
- 08.06.1797 — 28.09.1797 — генерал-майор граф Апраксин 2-й
- 28.09.1797 — 24.10.1799 — генерал-майор (с 11.07.1799 — генерал-лейтенант) барон Остен-Сакен 1-й
- 31.03.1801 — 24.08.1804 — генерал-майор Палицын, Николай Лукич
- 24.08.1804 — 07.03.1813 — полковник (с 18.11.1804 — генерал-майор) Запольский, Андрей Васильевич
- хх.хх.1831 — хх.хх.хххх — князь Шаховской, Иван Леонтьевич
- 02.09.1842 — 01.03.1881 — император Александр II
- 02.03.1881 — 21.10.1894 — император Александр III
- 26.05.1896 — 22.03.1917 — император Николай II
Знаки отличия
- Полковое знамя георгиевское, с надписями "За сражение при Аладже 3 октября и под Карсом 6 ноября 1877 г." и "1756-1856 гг.", с Александровской юбилейною лентой. Высочайшая грамота от 26.11.1878 г.
- Знаки на головные уборы, с надписью "За отличие", пожалованные Екатеринославскому полку 30.11.1813 г. и 4-му карабинерному полку 13.04.1813 г. за подвиги в войне с французами в 1812 г., во всех 4-х батальонах.
Нагрудный знак
Утверждён 31 октября 1907 года
Граната оксидированного серебра с золотым пламенем. Обрамлена золотым венком из лавровых и дубовых ветвей, перевязанным Георгиевской лентой, на банте которой стоит число «150». На гранату наложены соединённые вензеля Императрицы Елисаветы Петровны и Императоров Александра III и Николая II.
Погоны
Погон желтый, выпушка алая, прибор золотой. В 1 роте у нижних чинов вензель AII накладной золотой, в прочих ротах печатный алой краской.
Бокс в полку
Одним из пионеров отечественного бокса стал поручик полка барон Михаил Кистер. В 1894 он опубликовал книгу "Руководство с рисунками. Английский бокс". Эта книга, позволявшая тренироваться самостоятельно, была необычайно популярна и неоднократно переиздавалась. В руководстве описывались приемы атакующих и защитных действий, давалось описание костюма боксёра и перчаток и т.д. В 1896 г. Кистер открыл спортивный клуб «Арена», где занимались атлетической гимнастикой(тяжёлой атлетикой), борьбой, французским и английским боксом. 15 июля 1895 на подмосковном Ходынском поле, в лагере полка были проведены первые официальные соревнования по боксу. (В их программу входила борьба, гимнастика и поднятие тяжестей.) Победителем стал Сергей Ломухин, второе место занял Михаил Кистер, третье – Николай Васильев. Именно от этой даты идёт отсчет официальной истории русского бокса. В 1900 из-за финансовых проблем клуб «Арена» закрылся.
Известные люди служившие в полку
* Гучков, Александр Иванович — Председатель III Государственной думы, Военный и морской министр Временного правительства России
- Новосёлов, Семён Корнилович — генерал-майор, участник Кавказской войны
- Петров, Николай Иванович — директор Департамента полиции
- Снесарев, Андрей Евгеньевич — Генерального штаба генерал-лейтенант
- Аверкиев, Николай Алексеевич — подполковник, земский начальник в Московской и Тульской губернии в течение 21 года.
- Мандзенко, Константин Поликарпович — прапорщик Русской императорской армии, служил в Армии УНР, в Войске Польском и в вермахте.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2844 дня]
Дислокация полка в 1914 году
- 1-й батальон, 5-я, 6-я, 7-я роты и учебная команда — г. Москва, Кремль, Кремлёвские казармы;
- 3-й батальон — г. Москва, Преображенская застава, Беляевские казармы;
- 4-й батальон, штаб, нестроевая рота, музыкантская команда и 8-я рота — г. Москва, Покровский плац, Покровские казармы.
Напишите отзыв о статье "Екатеринославский 1-й лейб-гренадерский полк"
Примечания
- ↑ Илл. 435. Барабанщик 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского Его Величества полка. (В парадной форме.) 20 мая 1865 года. // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
- ↑ Илл. 22. Армейские Пехотные войска. Штаб-Офицер 68-го пехотного Лейб-Бородинского Его Величества полка и Обер-Офицеры: 1-го Лейб-Гренадерского Екатеринославского Его Величества полка и 2-го Резервного пехотного батальона ( кадрового ) в обыкновенной форме. Фельдфебель 16-го Стрелкового Его Величества батальона в парадной и обыкновенной форме, вид строя. прик. по воен. вед. 1882 г. № 6. // Иллюстрированное описание перемен в обмундировании и снаряжении войск Императорской Российской армии за 1881–1900 гг.: в 3 т.: в 21 вып.: 187 рис. / Сост. в Техн. ком. Гл. интендантского упр. — СПб.: Картографическое заведение А.Ильина, 1881–1900.
Источники
- Краткая история 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского... полка. М.,. 1889.
Ссылки
- [www.regiment.ru/regiment/2/A/1/1.htm Русская императорская армия]
- [ЭСБЭ]
- [bibliotekar.ru/rusForma/9.htm Полковникъ В.К.Шенкъ. Таблицы формъ обмундированія Русской арміи ]
- [www.regiment.ru/regiment/2/A/1/2.jpg Фузелер Екатеринославского гренадерского полка в весенней форме (1797-1801 гг.)]
Отрывок, характеризующий Екатеринославский 1-й лейб-гренадерский полк
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
