Елабужский Казанско-Богородицкий монастырь

Монастырь
Елабужский Казанско-Богородицкий монастырь
Казанско-Богородицкий монастырь до 1917 г.
Страна	Россия
Город	Елабуга
Конфессия	православие
Епархия	Казанская и Татарстанская
Тип	женский
Дата основания	1856
Статус	действующий монастырь

Елабужский Казанско-Богородицкий монастырь — действующий женский монастырь Казанской епархии Русской православной церкви. Находится в Елабуге, в черте старого города. Адрес монастыря: 423605, Республика Татарстан, г. Елабуга, ул. Горького, д. 119

Основан в 1856 году как женская община, официально статус монастыря получил в 1868 году. До 1920 года (образование Татарской АССР) эта территория относилась к Вятской губернии и, соответственно, Вятской епархии. Накануне революции Елабужский монастырь стал крупнейшим в епархии женским монастырём (в 1893 году — 250 сестёр, в 1900 году — 273 сестры, считая послушниц). При монастыре действовала школа, а также золотошвейная и живописная мастерские.

Главный благотворитель, которому обитель обязана своим возникновением — И. И. Стахеев. В течение 1856—1868 гг. он выделил на обустройство монастыря более миллиона рублей, что является, по размерам пожертвованной суммы, почти исключительным случаем. На эти средства в те же годы выстроен весь ансамбль обители (зодчий Г. А. Боссе): 4 храма, колокольня и 6 крупных жилых и хозяйственных корпусов, обнесённых прямоугольной в периметре кирпичной оградой (на восточной окраине тогдашней Елабуги). Главный храм был посвящён Казанской иконе Божией Матери. Он представлял собой высокое 5-шатровое сооружение в неорусском стиле. Собор был разрушен до основания после революции. С 2007 года началось его полное восстановление. 31 октября 2012 года храм был освящен митрополитом Казанским и Татарстанским Анастасием .

В 1918 году по монастырю прошли первые репрессии. Формально он был закрыт, хотя фактически продолжал действовать до 1928 года как «православно-христианское религиозное общество» (243 чел., в том числе 173 монахини и послушницы бывшего монастыря во главе с игуменьей Ангелиной). В 1928 году закрыт окончательно.

Возрождён с 1995 года. До 1998 года (открытие в Казани Зилантова монастыря) был единственным женским монастырём Казанской епархии. К началу 2000-х гг. в обители — около 20 сестёр, настоятельница — игуменья Вера (Шевченко). На территории монастыря действует два храма: небольшой - великомученицы Варвары (1887 год) и большой - храм в честь Казанской иконы Божией Матери, построенный на месте разрушенного. Имеется также загородное подворье в с. Анзирка с действующим храмом Казанской иконы Божией Матери (1858 год). В монастыре не прекращаются реставрационно-восстановительные работы, идущие медленно из-за нехватки средств. На сегодняшний день основным благотворителем является генеральный директор банка "Заречье" города Казани Наталья Владимировна Девятых, на средства которой был отстроен главный храм и отреставрирован сестринский корпус.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20050502233156/kazan.eparhia.ru/temples/priories/elabugkasbogorgenmonostir/ О монастыре на сайте Казанской епархии]

Литература

• [samlib.ru/r/roshektaew_a_w/putevoditel.shtml Рощектаев А. В. Путеводитель по святыням Казанской епархии]
• Сойкин П. П. Елабужский Казанско-Богородицкий монастырь // Православные русские обители: Полное иллюстрированное описание православных русских монастырей в Российской Империи и на Афоне. — СПб.: Воскресение, 1994. — С. 118. — 712 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-88335-001-1.

Отрывок, характеризующий Елабужский Казанско-Богородицкий монастырь

– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.