Елгавский уезд
Елгавский уезд (латыш. Jelgavas apriņķis) — бывшая административная единица Латвийской Республики (1920—1940) и Латвийской ССР (1940, 1944—1949). Создан в 1819 году как Добленский уезд Курляндской губернии Российской империи. После провозглашения независимости стал называться Добельским уездом.
История
Добельский уезд в 1920 году был переименован в Елгавский уезд. В 1925 году его площадь составила 3519,6 км². Граничил с Лиепайским, Кулдигским, Тукумским, Рижским, Бауским уездами Латвии и Литвой.
Крупнейшими населёнными пунктами уезда были: Елгава, Добеле, Ауце, Бене, Элея и Руба.
В 1940 году Елгавский уезд состоял из трёх городов: Ауце, Добеле, Елгава и сорока одной волости: Аугсткалнской, Аурской, Бенской, Берзской, Букайшской, Вадакстской, Валгундской, Вецауцской, Вецвирлаукской, Вилцской, Вирцавской, Гарозской, Глудской, Джукстской, Екабниекской, Залениекской, Ильской, Калнциемской, Ливберзской, Лиелауцской, Лиелвирцавской, Лиелплатонской, Наудитской, Озолниекской, Пенкульской, Петерникской, Платонской, Рубской, Салгальской, Светской, Сесавской, Сипельской, Сникерской, Терветской, Тительской, Укрской, Шкибской, Элейской, Яунауцской, Яунсвирлаукской[1].
В 1940 году Елгава получила статус города республиканского подчинения и была выведена из состава уезда. 31 декабря 1949 года в результате прошедшей территориально-административной реформы Елгавский уезд был упразднён, части его территории были включены в состав Ауцского, Добельского, Элейского и Елгавского районов[2].
Напишите отзыв о статье "Елгавский уезд"
Примечания
- ↑ Okupētās Latvijas administratīvi teritoriālais iedalījums. Latvijas Valsts arhīvu ģenerāldirekcija. Rīga, 1997. ISBN 9984-9256-0-9
- ↑ Указ Президиума Верховного Совета Латв. ССР от 31 декабря 1949 года
Литература
- Советская Латвия / Гл. ред. П. П. Еран. — 1-е изд.. — Рига: Главная редакция энциклопедий, 1985. — 816 с. — 50 000 экз.
|
Это заготовка статьи по географии Латвии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Елгавский уезд
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
