Елена Владимировна

Елена Владимировна<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Греческого Королевства в 1863—1936 годах</td></tr>
Принцесса Греческая и Датская
29.08.1902 — 13.03.1957
(под именем Елены Владимировны)
Рождение:	17 января 1882(1882-01-17) Царское Село, Санкт-Петербургская губерния, Российская империя
Смерть:	13 марта 1957(1957-03-13) (75 лет) Афины, Греция
Род:	Романовы → Глюксбурги
Отец:	Владимир Александрович
Мать:	Мария Павловна
Супруг:	Николай Греческий и Датский
Дети:	1. Ольга (1903—1997) 2. Елизавета (1904—1955) 3. Марина (1906—1968)
Награды:

Еле́на Влади́мировна (5 марта (17 марта) 1882 год, Царское Село — 13 марта 1957, Афины, Греция) — великая княжна, дочь великого князя Владимира Александровича и Марии Павловны, герцогини Мекленбург-Шверинской; внучка императора Александра II; жена греческого принца Николая, сына короля Греции Георга I и его супруги Ольги Константиновны.

Биография

Ранняя жизнь

Елена была единственной дочерью великого князя Владимира Александровича и Марии Павловны, урожденной герцогини Мекленбург-Шверинской. До появления в семье девочки Мария Павловна родила четверых сыновей, один из которых умер в младенчестве. По отцу приходилась внучкой императору Александру II, племянницей Александру III и двоюродной сестрой Николаю II.

Проживала семья в Царском селе. Рождество проводили в Гатчинском дворце в семье императора Александра III. После Нового года семья переезжала в Петербург, где жила до конца апреля. Там у отца семейства была своя резиденция — роскошный Владимирский дворец (современный Дом учёных имени М. Горького РАН), который посещали политические деятели, члены европейских королевских семей, актёры, писатели и художники. С наступлением весны Владимировичи, как называли эту ветвь Романовского рода, снова переезжали в Царское Село. Раз в два-три года семья ездила в полном составе к родственникам Марии Павловны в Мекленбург-Шверин. Первым языком, на котором заговорила Елена и её братья, был английский — благодаря няне мисс Миллисент Крофтс. Русский язык дети практически не знали. Вместе с родителями дети путешествовали по европейским странам, во Францию, Германию, Италию, останавливались в Кобурге, Берлине и Париже. Все дети воспитывались дома под руководством наставников. В детстве Елена была раздражительным и нервным ребёнком. Однажды, когда девочка позировала художнику в возрасте четырёх лет, она схватила нож и стала угрожать своей гувернантке. «Маленькая леди перевела своё внимание на меня, её глаза пылали яростью» — вспоминал об этом случае художник. Её тётя, вдовствующая императрица Мария Федоровна, писала, что «у Елены очень бесцеремонный и высокомерный тон, который отталкивает людей».

Воспитанием детей Владимир Александрович практически не занимался. Эти заботы взяла на себя мать. Мария Павловна планировала браки своих детей лишь с европейскими принцами и принцессами «первого круга». Для своей единственной дочери она выбрала в мужья принца Максимилиана Баденского, но помолвка не состоялась из-за нежелания кандидата вступать в брак с княжной. Позднее Максимилиан заключил брак с Марией Луизой Ганноверской.

Брак

Будущий супруг Елены Владимировны, греческий принц Николай, которого в семье все звали «Ники Греческий», часто гостил в России у родственников по линии материи. Он был сыном греческого короля Георга I и великой княжны Ольги Константиновны, двоюродной сестры Владимира Александровича. Впервые с великой княжной Еленой Николай познакомился в 1894 году, во время отдыха в Ливадии. Через два года они снова встретились на торжествах по случаю коронации императора Николая II. Между молодыми людьми возникла симпатия. Великая княгиня Мария Павловна отреагировала негативно на возможный брак с Николаем. Великий князь Константин Константинович записал в своём дневнике от 7 августа 1900 года: «Ники долго ехал верхом с Еленой, которая ему очень нравится, как и он ей, но Мария Павловна сделала дочери за это выговор и сказала Георгию [второй сын Георга I], что Ники, как не будущий король и не имеющий состояния, не может рассчитывать жениться на Елене. И она, и Ники ходят как в воду опущенные».

Все же Мария Павловна дала согласие на брак своей единственной дочери с греческим принцем Николаем из-за отсутствия других кандидатур. Свадьба состоялась 29 августа 1902 года в Царском Селе в присутствии членов императорской семьи и других гостей. Для своей дочери Владимир Александрович заказал в ювелирной фирме Cartier бриллиантовый кокошник, а также бриллиантовое корсажное украшение в форме банта, которое Елена позже передала своей дочери Марине.

Последующие годы

После свадьбы Николай и Елена жили в Греции, редко приезжая в Россию. За первые четыре года брака в их семье родились три дочери, которые славились редкой красотой. Русскому языку великая княгиня дочерей не учила. После отречения короля Константина I в 1917 году семья принца Николая уехала за границу. Сначала они осели в Швейцарии, затем переехали во Францию. Туда же через два года переехала и великая княгиня Мария Павловна. Последние месяцы жизни мать Елены провела во французском городе Контрексевиль, где и умерла в сентябре 1920 года. Бо́льшая часть приданого матери отошла Елене, включая тиару из алмазов с подвесными жемчужинами, которую она продала через несколько лет королеве Великобритании Марии Текской. Сейчас эта тиара, называемая «Владимирской», находится в личной коллекции королевы Елизаветы II.

В эмиграции принц Николай занимался живописью, чтобы содержать семью. В 1923 году старшая дочь Елены и Николая вступила в брак с югославским князем Павлом Карагеогиевичем; Елизавета и Марина вышли замуж через десять лет. После того, как младшая дочь Марина вступила в брак с принцем Георгом, герцогом Кентским, Елена часто гостила у неё в Лондоне. В 1936 году супруги вернулись в Грецию. Через два года принц Николай умер от сердечного приступа. По мнению современников, их брак был счастливым. Во время Второй мировой войны Елена Владимировна осталась в Греции. Она скончалась в марте 1957 года, пережив всех своих братьев. За два года до смерти Елена потеряла дочь Елизавету, умершую от рака в возрасте 50 лет. Похоронена урождённая великая княгиня рядом с супругом на Королевском кладбище в Татой. Внуками Елены Владимировны являются нынешний герцог Кентский Эдвард, принцесса Александра и принц Майкл Кентские. Кэтрин Оксенберг, американская актриса, является правнучкой Елены Владимировны.

Дети

В браке с принцем Николаем Греческим и Датским у Елены Владимировны родились три дочери:

• принцесса О́льга Гре́ческая и Да́тская (11.06.1903—16.10.1997) — в 1923 году вышла замуж за князя Па́вла Карагео́ргиевича, регента Югославии в 1934—1941 годах, супруги имели двух сыновей и дочь;
• принцесса Елизаве́та Гре́ческая и Да́тская (24.05.1904—11.01.1955) — вышла замуж за графа Ка́рла Теодо́ра фон Тё́рринг-Йеттенба́ха, супруги имели сына и дочь;
• принцесса Мари́на Гре́ческая и Да́тская (13.12.1906—27.08.1968) — в 1934 году вышла замуж за принца Гео́рга, герцога Ке́нтского, сына короля Великобритании Георга V и Марии Текской, супруги имели двух сыновей и дочь.

Литература

• Григорян, Валентина. Романовы. Биографический справочник : [рус.]. — Москва : Астрель, 2006. — P. 165. — 507 p. — ISBN 527114397X.</span>
• Григорян, Валентина. Русские жёны европейских монархов : [рус.]. — Москва : Астрель, 2011. — P. 324—339. — 381 p. — ISBN 9785271331671.</span>
• Корнеева Г.Н., Чебоксарова Т.Н. Великая княгиня Мария Павловна : [рус.]. — Москва : Лики России, 2014. — P. 71, 153. — 160 p. — ISBN 978-5-87417-481-1.</span>
• Папи, Стефано. Сокровища Дома Романовых : [рус.]. — Москва : Астрель, 2011. — P. 94—129. — 304 p. — ISBN 978-5-17-073228-9.</span>
• Zeepvat, Charlotte. The Camera and the Tsars: A Romanov Family Album : [англ.]. — London : Sutton Publishing, 2004. — P. 90, 99. — 242 p. — ISBN 0750930497.</span>

Ссылки

• [thepeerage.com/p10201.htm#i102004 Elena Vladimirovna Romanov, Grand Duchess of Russia] (англ.). — Профиль на Thepeerage.com.

Предки Елены Владимировны

16. Павел I (1754 — 1801) Император Всероссийский               8. Николай I (1796 — 1855) Император Всероссийский                       17. Мария Фёдоровна (1759 — 1828)                 4. Александр II (1818 — 1881) Император Всероссийский                             18. Фридрих Вильгельм III (1770 — 1840) Король Пруссии               9. Александра Фёдоровна (1798 — 1860)                         19. Луиза Мекленбург-Стрелицкая (1776 — 1810)                 2. Владимир Александрович (1847 — 1909)                                     20. Людвиг I (1753 — 1830) Великий герцог Гессенский               10. Людвиг II (1777 — 1848) Великий герцог Гессенский                       21. Луиза Гессен-Дармштадтская (1761 — 1829)                 5. Мария Александровна (1824 — 1880)                               22. Карл Людвиг (1755 — 1801) Наследный принц Баденский               11. Вильгельмина Баденская (1788 — 1836)                         23. Амалия Гессен-Дармштадтская (1754 — 1832)                 1. Елена Владимировна                                         24. Фридрих Людвиг (1588 — 1658) Наследный принц Мекленбург-Шверинский               12. Пауль Фридрих (1800 — 1842) Великий герцог Мекленбург-Шверинский                       25. Елена Павловна (1784 — 1803)                 6. Фридрих Франц II (1823 — 1883) Великий герцог Мекленбург-Шверинский                             26. Фридрих Вильгельм III (1770 — 1840) Король Пруссии               13. Александрина Прусская (1803 — 1892)                         27. Луиза Мекленбург-Стрелицкая (1776 — 1810)                 3. Мария Павловна (1854 — 1920)                                     28. Генрих XLIV (1753 — 1832) князь Рейсс-Кестрицкий               14. Генрих LXIII (1786 — 1841) князь Рейсс-Шлейц-Кестрицский                       29. Вильгельмина фон Гойдер-Рабенштайнер (1755 — 1790)                 7. Августа Рейсс-Шлейц-Кестрицская (1822 — 1862)                               30. Генрих фон Штольберг-Вернигероде (1772 — 1854)                 15. Элеонора фон Штольберг-Вернигероде (1801 — 1827)                         31. Каролина фон Шёнбург-Вальденбург (1780 — 1809)               </center>

Российская империя   Греция   Персоналии

Отрывок, характеризующий Елена Владимировна

– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.