Елена Павловна (великая княжна)

Елена Павловна<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет великой княжны Елены Павловны. Художник В. Л. Боровиковский</td></tr>
герцогиня Мекленбург-Шверинская
1799 — 1803
Рождение:	13 декабря 1784(1784-12-13) Санкт-Петербург, Российская империя
Смерть:	12 (24) сентября 1803(1803-09-24) (18 лет) Людвигслюст
Место погребения:	Людвигслюст
Род:	Романовы, Мекленбургский дом
Отец:	Павел I
Мать:	Мария Фёдоровна
Супруг:	Фридрих Людвиг Мекленбург-Шверинский
Дети:	Пауль Фридрих, Мария Луиза
Награды:

Елена Павловна (13 декабря 1784, Санкт-Петербург — 12 (24) сентября 1803, Людвигслюст, Мекленбург-Шверин) — великая княжна, герцогиня Мекленбург-Шверинская, дочь императора Павла I и его супруги Марии Фёдоровны.

Биография

Родилась в Петербурге 13 декабря 1784 года и была второй дочерью и четвёртым ребенком в семье наследника престола великого князя Павла Петровича и великой княгини Марии Федоровны. «Малютка эта — чрезвычайной красоты, — писала о ней бабушка-императрица Екатерина II, — вот почему я назвала её Еленой, то есть в честь троянской красавицы Елены Прекрасной». Детство великой княжны прошло во дворцах Гатчины и Павловска. Она была чрезвычайно живым ребенком, имела веселый нрав и доброе сердце, с ранних лет проявляла особые способности к рисованию и танцам. И хотя Екатерина II не обделяла вниманием и других внуков, к Елене она питала особую слабость: «…прекрасная Елена процветает и ей-ей в шесть месяцев она уже умнее и живее старшей сестры, которой на той неделе будет два года».

Брак

В 1798 году ситуация в Европе сложилась так, что Россия, следуя своим союзническим обещаниям, решилась на более тесное военное сотрудничество с Австрией подкрепленное согласием на брак великой княжны Александры Павловны с эрцгерцогом Иосифом. И в это же время начались переговоры о браке Елены Павловны с принцем из небольшого, но политически выгодного государства — герцогства Мекленбургского. Переговоры шли без каких-либо осложнений и закончились успешно.

В Поденных придворных записях под 17 февраля 1799 года есть сообщение: «Прибыли в Санкт-Петербург их светлости Мекленбург-Шверинские принцы Фредерик и Карл. Имели помещение в Мраморном дворце. Сего числа приглашены к императорскому столу.»

Принц Фридрих Людвиг (1778—1819) был сыном Фридриха Франца I, великого герцога Мекленбург-Шверинского (1756—1837) и принцессы Луизы Саксен-Готской (1756—1808). Граф Ростопчин писал: «В понедельник, то есть 25 числа, едут в Павловск, а 24-го будет обручение великой княжны Елены… Принц — человек жеманный, в сущности простоватый и невежественный, но добрый малый…».

5 мая 1799 года была обручена, а 12(23) октября 1799 года в Гатчине вышла замуж за наследного принца Фридриха Людвига Мекленбург-Шверинского. Через неделю с таким же блеском отпраздновали свадьбу Александры Павловны. Свадебные торжества продолжались целый месяц. Подробности церемонии сохранились в Поденных придворных записях: «Двенадцатого октября. День бракосочетания ея императорского высочества великой княжны Елены Павловны с наследным принцем Мекленбург-Шверинским Фредериком. При пении „Тебе Бога хвалим“ произведен был 101 пушечный выстрел…»

В начале 1800 г. молодых супругов уже встречали в Шверине соответственно её высокому происхождению. Владетельный герцог Фридрих-Франц вышел приветствовать новую обитательницу дворца. Её кроткий взгляд и естественные манеры сразу расположили к себе простых людей. Большую часть времени супруги жили в своем дворце в Людвигслюсте. По утрам Елена Павловна любила совершать с мужем прогулки в парке. Несмотря на замужество и беременность, она и в Мекленбурге не оставляла занятий науками, пополняя своё образование. Благодаря прекрасному воспитанию великая княжна уже в детстве владела главными европейскими языками и была знакома с основами многих серьёзных наук.

Находясь в 1801 году с визитом в Берлине, Елена Павловна покорила жителей города своей красотой. Вместе с королевой Пруссии Луизой, красотой которой берлинцы очень гордились, их называли «четой роз».

Дети

В 1800 году у неё родился сын Пауль Фридрих, великий герцог Мекленбург-Шверинский. Юный принц был назван в честь своих дедов — императора Павла и герцога Фридриха Франца. В 1822 году женился на Александрине Прусской.

В марте 1803 родился второй ребёнок — дочь Мария Луиза Мекленбург-Шверинская (1803—1862), с 7 октября 1825 года супруга Георга, герцога Саксен-Альтенбургского (1796—1853) (предки великой княгини Елизаветы Маврикиевны).

Смерть

Крепким здоровьем Елена Павловна не отличалась, а вторая беременность подорвала её здоровье ещё сильнее, и 24 сентября 1803 года Елена Павловна скончалась. Ей не исполнилось ещё и девятнадцати лет. Видимо, Елена Павловна заболела чахоткой, которую в то время не умели лечить.

В Мекленбурге искренне переживали горе в семье герцога. В таком отношении простых людей не было ничего удивительного. Сразу по приезде в Мекленбург Елена Павловна стала заниматься благотворительностью. Из своих средств она жертвовала большие суммы в кассы помощи бедным.

В отличие от судьбы её старшей сестры Александры, судьба Елены Павловны, казалось, была к ней благосклонней. Хотя обе княжны росли вместе, были почти неразлучны, в одно время выданы замуж, в одно время покинули родину, последовав за своими мужьями. Даже жизни их были на удивление схожими по своей краткости и прервались по одной и той же причине: Александра Павловна, как и её младшая сестра, скончалась после родов. Но всё же младшей на второй её родине повезло больше — Елена Павловна была окружена людьми благожелательными. Герцог-свёкор относился к ней по-отечески внимательно, двор и прислуга тоже любили наследную герцогиню (всё это разительно отличалось от холодного и чопорного австрийского двора).

Памятники

В память о полюбившейся ему невестке Фридрих Франц велел воздвигнуть в дворцовом парке Людвигслюста над её могилой мавзолей, который стоит там до сих пор. На нём высечена надпись «Helenen Paulownen».

Скорбя о умершей так рано дочери, императрица Мария Фёдоровна заказала скульптору И. П. Мартосу памятник, чтобы установить его в своей летней резиденции Павловске. В 1806 году на небольшом островке, на который опирался средний устой двухарочного моста через речку Славянку, воздвигли довольно высокий пьедестал из розового мрамора, на нём урну-вазу из порфира с сидящими на ней бронзовыми голубками. На одной стороне пьедестала скульптор поместил беломраморный барельеф с изображением скорбящего Гения, держащего в одной руке венок из роз, в другой — опрокинутый факел как символ угасшей жизни. Памятник не уцелел.

Награды

• Орден Святой Екатерины 1 степени (22 декабря1784)

Литература

• Пчелов Е. В. Романовы. История династии. — М.:ОЛМА-ПРЕСС.2004.
• Григорян В. Г. Романовы. Биографический справочник. — М.: АСТ,2007.
• Данилова А. Пять принцесс. Дочери императора Павла I.Биографические хроники. — М.:Изограф,ЭКСМО-ПРЕСС,2001.

Отрывок, характеризующий Елена Павловна (великая княжна)

И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.