Папаризу, Елена

Елена Папаризу Έλενα Παπαρίζου
Основная информация
Полное имя	Елена Мария Папаризу
Дата рождения	31 января 1982(1982-01-31) (42 года)
Место рождения	Бурос, лен Эльвсборг (ныне — лен Вестра-Гёталанд), Швеция
Страна	Греция Греция
Профессии	певица
Жанры	поп, лаика, поп-рок
Коллективы	Antique (1999-2003)
Сотрудничество	Димитрис Контопулос, Элеана Врахали, Йоргос Сабанис
Лейблы	Sony Music (с 2003), Bonnier Music (с 2005), Moda Records (с 2006), AATW (с 2006), Gallo Record Company(с 2006)
[helenapaparizou.com/ helenapaparizou.com]

Еле́на Папари́зу (греч. Έλενα Παπαρίζου, швед. Helena Paparizou; род. 31 января 1982, Бурос, лен Эльвсборг, Швеция) — греческая певица. В 2001 в составе группы «Antique» представляла на конкурсе песни Евровидение 2001 Грецию, заняв 3 место. В 2005 в Киеве выступала сольно и, улучшив свой результат, заняла 1 место.

Биография

Детство

Елена родилась 31 января 1982 в Буросе, Швеция в семье иммигрантов Георгиса Папаризос и Ефросини Папаризу. Отец Елены родился в греческом городе Волос, а мать родом из Кардицы. У неё также есть брат Динос и сестра Рита. С детства у неё были проблемы с дыханием, от которых она страдает и сейчас. В 7 лет начала играть на фортепиано, а в 13 поняла, что хочет быть певицей. В 14 лет она уже была членом группы «Soul Funkomatic», в которой помимо неё входили ещё три ребёнка. Когда ей было 16, группа распалась и Елена решила уехать из родительского дома. Но мать сказала, что она слишком юна, чтобы покидать дом. В 1998, когда 13 её друзей погибли на вечеринке в Гётеборге сгорев, она вновь попросила мать о переезде. И вновь получила отказ. Потеряв всех своих друзей, она решила прекратить петь.

В 1999 один из диджеев попросил её записать демоверсию песни «Opa-Opa». Так как слова в песне были написаны для мужчины, она записала эту песню вместе с другом детства Никосом Панайотидисом.

Antique: 1999—2003

После очень успешного выпуска дебютного сингла «Opa-Opa» (получившего впоследствии статус «золотого») семнадцатилетняя Елена вместе с Никосом объединяются в группу «Antique». Они заключают контракт со шведской звукозаписывающей компанией Bonnier. Группа обретает популярность в Греции и на Кипре, исполняя песни в жанре современной лаики. В 2001 году группа становится представителями Греции на Евровидении. Группа с песней «(I would) Die for you» занимает 3 место, что до победы Елены в 2005 являлось самым высокой позицией для Греции на этом конкурсе. Только Сакис Рувас в 2004 году смог повторить успех Antique. Сингл с конкурсной песней стал платиновый. Также был проведен промотур по многим странам.

Получив успех в составе группы, Елена решает покинуть группу и начать сольную карьеру.

Сольная карьера

2003—2004: Protereotita

Елена заключает контракт с компанией Sony Music Greece. Спустя некоторое время выходит её первый сольный сингл Anapantites Klisis в декабре 2003 (позже был перезаписан в английской версии I Don’t Want You Here Anymore). Эта песня была написано специально для Елены греческим певцом Кристосом Дантисом. Сингл позже получил статус золотого.

Зимой 2003—2004 выступала в ночных клубах с Антониосом Ремосом. Весной 2004 года выпустила дебютный альбом 'Protereotita' много песен с которого стали хитами, а сам альбом получил статус платинового. В 2004—2005 выступала в ночных клубах с Сакисом Рувасом.

2005: Евровидение. Второй шанс

В 2005 она была вновь приглашена представлять Грецию на Евровидении. На этот раз сольно. На национальном отборе она представила 3 песни: My Number One, Let’s Get Wild и OK, My Number One победила в результате телеголосования. Также была песня The Light in Our Soul, но она была дисквалифицирована, так как уже исполнялась ранее.

Она перезаписала свой дебютный альбом Protereotita, новое издание которого включало песни с национального отбора и балладную версию (Ehis Kero na Mou Feris) Louloudia 16-трековый альбом был выпущен во многих странах под названием My Number One.

21 мая 2005 Елена заняла первое место на конкурсе песни Евровидение 2005, набрав 230 баллов.

Осенью того же года она выпустила сингл Mambo!. Он 10 недель был 1 в греческом чарте и стал платиновым. В апреле 2006 он был также выпущен в Швеции и был распродан более чем 25,000 копиями. Она также переиздала свой дебютный альбом в третий раз. На третьем диске были английская и греческая версия Mambo! и три новых песни на греческом языке.

2006: Iparhi Logos и The Game of Love

12 апреля 2006 Елена выпустила второй альбом на греческом под названием 'Iparhi Logos', который позже стал платиновым. Он включал 11 треков и песню Mambo!. Три трека были выпущены как синглы.

20 мая она выступила на сцене Евровидения исполнив My Number One на открытии и Mambo! в интервал-акте и вручила награду группе Lordi. Немного позже сингл Mambo! был выпущен и в Швеции, где вошёл в 5 чарта. Он также был выпущен в Швейцарии, Польше, Турции, Австрии и Испании.

Также Mambo! был выпущен в других странах, включая Китай, Японию, Канаду, Бельгию, США. 10 августа сингл My Number One, включавший 10 ремиксов был выпущен в США.

Дебютный альбом на английском 'The Game of Love' выпущен также и в Южной Африке. 6 песен на нём были переведены с греческого, а 6 были написаны специально для нового альбома. Песня с нового альбома под называнием To All The Heroes была избрана гимном XIX чемпионата Европы по лёгкой атлетике.

2007: Iparhi Logos: Platinum Edition

В начале 2007 Елена стала лицом компании Nokia в Греции.

21 января 2007, в Каннах, Елена получила награду как одна из артистов, получивших успех сразу же после выпуска первого альбома. Весной она выпустила саундтрек Mazi Sou, который стал большим хитом в Греции. В мае она перезаписала Iparhi Logos как Iparhi Logos: Platinum Edition. Он включал новый CD-сингл Fos и хит Mazi Sou. Второй сингл с этого альбома Min Fevgeis был выпущен 23 апреля. Елена также выпустила Fos отдельным CD-синглом. CD-сингл Fos занял 2 место в чарте и за 12 недель стал золотым.

Елена номинирована на 5 наград Mad Video Music Awards. Включая Лучшее поп видео (Gigolo), Лучшее женское видео (Gigolo), Видео года (Gigolo), Артист года и Лучшие декорации в видео (An Eihes Erthi Pio Noris). Она выиграла Лучшее женское видео и Лучшие декорации в видео.

Также она номинировалась на 4 награды Cyprus Music Awards, включая Лучшая певица, Альбом года, Греческие продажи альбомов and Международные продажи альбомов.

Также Елена записала кавер-версию шведской песни, выпущенной в 1996 под названием 3 is a magic number.

Осенью Елена записала песню To Fili Tis Zois, ставшую саундтреком к фильму одноимённым названием. Он несколько недель держался на первом месте греческого чата iTunes. Также эта песня заняла первое место в Nielsen Greece Top 20 Chart. Она также спела дуэтом с Николисом Агиалисом для его альбома Nikos Aliagas & Friends : Rendez-Vous.

В рамках рекламной акции Nokia она также записала песню под названием Ola Ine Mousiki.

2008: Vrisko To Logo Na Zo

12 июня вышел её новый альбом Vrisko To Logo Na Zo, также в поддержку альбома Елена начала промотур по крупным греческим городам. Первый сингл Porta Gia Ton Ourano выпущен 8 апреля 2008 Второй, I Kardia Sou Petra, начал звучать на радио со 2 июня 2008. 22 декабря вышел третий сингл Pirotehnimata.

В пяти номинациях Mad Video Music Awards номинирована Елена. Песня To Fili Tis Zois в трех категориях: Лучшее поп-видео, Лучшая артистическая игра, и Лучшее видео от женской исполнительницы. Песня Mazi sou и Zilia Monaksia Feat. Nikos Aliagas" в категориях «Лучшая артистическая игра» и «Лучший дуэт» respectively. Оны выиграла «Лучшее видео» и «Певица года». Альбом стал золотым в Греции через неделю после релиза.

25 Декабря на Рождество скончался Георгис Папаризу, отец Елены.

2010: Giro apo t' oniro

Почти через год после выхода сингла Tha 'mai allios, вышёл пятый студийный альбом Папаризу Giro apo t' oniro (греч. Γύρω από τ' όνειρο — «Вокруг мечты»). Второй сингл альбома (An Isouna Agapi) вышел 25 февраля, премьера песни состоялась на радио Dromos FM днём раньше. 28 февраля 2010 года состоялось предварительное прослушивание альбома, на которое могли попасти победители СМС-конкурса. Через месяц, 28 марта, вместе с газетой Real News, вышло обычное издание альбома, а 29 марта Deluxe Edition альбома появилось на прилавках магазинов. Оно отличается от обычного тем, что в него входят скрытый трек Dancing without music и DVD, который включает в себя видео с предпрослушивания альбома и нарезку кадров с фотосессии для обложки альбома. 20 мая вышел третий сингл — зажигательная песня Psahno tin alithia («Ищу правду»). Эта песня была использована для рекламы напитка IVI Frutea. В клипе снялись фаны Елены, прошедшие отбор.

На Mad Video Awards (премия канала MAD TV) видео Tha mai allios было признано клипом года, An Isouna Agapi — самым сексуальным видео года. В целом, Елена была номинирована в пяти номинациях, но выиграла только это две. На церемонии награждения она выступила с двумя песнями — Dancing without music и Together Forever (feat. Playmen &)

Летом 2010 Елена отправилась в тур по Греции вместе с группой Onirama. Тур стартовал 30 июня в Афинах в Theatro Petras. На концерт пришло более 5-ти тысяч человек, в том числе и зарубежные фаны певицы.

Следующим синглом стала лирическая баллада Gyrna me sto xtes («Верни меня в прошлое»). 7-го октября был презентован зажигательный ремикс на песню. Съёмки клипа прошли в отеле Omonoia.

С 29 октября по Пасху Елена выступает в клубе Diogenis studio вместе с Антонисом Ремосом по пятницам и субботам. 27 октября состоялась пре-премьера шоу.

6 ноября, в новом музыкальном магазине Metropolis в The Mall Athens альбом Giro apo t oniro получил статус платинового в Греции. На церемонии Елене и людям, помогавшим ей в создании альбома, вручили сертификаты, а Елена порадовала своих фанатов и посетителей магазина акапеллой песни Girna me sto xtes. Мероприятие транслировали по каналу MAD TV и по радиостанции MAD Radio.

2011

2 февраля 2011 Елена Папаризу в числе других восьми греческих звезд приняла участие в благотворительном музыкальном шоу MADWalk, аналоге международного Fashion Rocks, где представила модельера Апостолоса Митропулоса и впервые исполнила новый англоязычный сингл Baby It’s Over, который вошёл в её тройной альбом лучших хитов Greatest Hits & More.

В сентябре 2011 года был записан дуэт «Dari Dari» с Наной Мускури (песня вошла в новый альбом Мускури «Tragoudia Apo Ta Ellinika Nisia»). Предложение на серию зимних выступлений певица отклонила, зато в зимнем сезоне 2011-12 она выступала совместно с Яннисом Париосом в клубе «Pili Axiou» (Салоники) с 18 ноября. Тем не менее, сотрудничество с двумя уважаемыми звездами вызвало неоднозначные отзывы среди критиков.

6 ноября 2011 Елена Папаризу дебютировала в роли жюри шоу Танцы на льду на телеканале ANT1. Признавшись, что её знания в сфере спорта очень скромные, певица пообещала не комментировать техническое исполнение, а давать оценку только по впечатлениям от выступления.

В декабре 2011 года состоялся релиз сингла «Mr. Perfect».

2012

В январе 2012 года вышел синг «I Hate Myself for Loving You». Эту новую песню с «Mr. Perfect» Папаризу исполнила 2 февраля 2012 на показе MADWalk, представив модели Deux Hommes. В финале Melodifestivalen 2012 она исполнила кавер-версию песни «Popular» Эрика Сааде — первый сингл, выпущенный ею в Швеции за последние пять лет.

После дебюта на телевидении Елена Папаризу получила предложение принять участие в греческой версии телешоу Танцы со звездами, в том числе в качестве конкурсанта. Певица отказалась, однако согласилась на предложение соревноваться в шведской версии Давайте потанцуем в паре с Дэвидом Уотсоном. Сначала пара считалась основным претендентом на победу, однако вылетела из шоу в третьем эпизоде, заняв 9 место среди десяти конкурсантов.

В 2012 году записан дуэт с Наташей Теодориду «Λάθος Αγάπες». Кроме того, зимой 2012—2013 Папаризу, Теодориду и Лефтерис Пантазис выступают с совместной программой в афинском клубе «Вотаникос».

2014

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В 2014 году Папаризу появляется на шведском конкурсе Мелодифестивален в качестве участника с песней «Survivor». Она выступала в первом полуфинале под номером 8, где не смогла стать финалисткой, но попала в особый этап «Второй шанс». Там певица смогла набрать достаточное количество голосов для выхода в финал, который состоялся 8 марта на стадионе Friends Arena. Выступив в финале шестой, она вошла в первую пятёрку и заняла почётное четвёртое место. 26-го марта вышел её третий англоязычный альбом «One Life».

Остальное

Языки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Елена свободно говорит на шведском, английском и греческом языках. Она также учила французский и испанский. В одном интервью она сказала, что её мечта — спеть песню, которая включала бы слова на всех языках мира. Она также учит финский и персидский.

'Elena' и 'Helena'

Правильный вариант — 'Elena', так как и в оригинальном греческом написании имя выглядит как 'Έλενα. В шведском языке существует и вариант 'Helena'. Многие шведы записывают её имя с ‘H’ в начале. На Евровидении 2005 такой же вариант был более распространён. Сейчас он существует только для мировых релизов.

Дискография

Грекоязычные альбомы

1. 2004 — Protereotita / Приоритет
2. 2006 — Iparhi Logos / Есть причина
3. 2008 — Vrisko To Logo Na Zo / Я нахожу причину жить
4. 2010 — Giro apo t'oniro / Вокруг сна
5. 2013 — Ti ora tha vgoume? / Сколько времени мы идем

Англоязычные альбомы

1. 2004 — My Number One / Мой номер один
2. 2006 — The Game of Love / Игра любви
3. 2014 — One Life / Одна жизнь

См. также

• Греция на конкурсе песни Евровидение 2001
• Греция на конкурсе песни Евровидение 2005

Ссылки

• [music.yandex.ru/artist/171842/ Песни Папаризу, Елена] на «Яндекс.Музыке»</span>
• [helenapaparizou.com/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Папаризу, Елена

Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.