Елена (Девочкина)

Елена Московская
Преподобная Елена Московская. Фрагмент иконы «Собор русских святых». 1-я пол. XIX в. (ГМИР)
Смерть	18 ноября 1547(1547-11-18) Москва
Почитается	в Русской православной церкви
В лике	преподобных
Подвижничество	первая игуменья Новодевичьего монастыря

Елена Московская (Елена (Агриппина) Семёновна Девочкина; ум. 18 ноября 1547) — первая игуменья московского Новодевичьего монастыря, схимница. Почитается в Русской православной церкви в лике преподобных, память совершается (по юлианскому календарю) в воскресение перед 26 августа в Соборе Московских святых.

Жизнеописание

Происходила из рода Девочкиных — землевладельцев Галичского, Нижегородского и Суздальского уездов. Предполагаемые, на основе записи в синодике Новодевичьего монастыря, имена её родителей — инок Сергий и инокиня Таисия. Возможное мирское имя Елены — Агриппина (во вкладной книге Новодевичьего монастыря память Елены приведена под 23 июня, когда совершается память мученицы Агриппины Римской; но, возможно, Агриппина — это её имя в монашеском постриге, а Елена — имя, взятое при постриге в схиму). Приняла монашеский постриг в суздальском Покровском монастыре.

Весной 1525 года вместе с 18 инокинями Покровского монастыря Елена, по указанию великого князя Василия III, перешла в основанный им по обету московский Новодевичий монастырь. В своей духовной грамоте Елена сообщает об этом:

взял меня из обители Пречистые Богородицы честнаго и славного её Покрова ис Суздаля не моим хотением, но Божьим изволением с вами, моими госпожами, и служебники и приказал монастырь ведати мне, да со мною Софье Ковурове, да Феофане.

По причине отсутствия ранних монастырских документов (уничтожены во время московского пожара в мае 1571 года) невозможно установить, сколько времени Елена управляла монастырём.

Перед смертью Елена, с благословения митрополита Макария, составила духовную грамоту, которая содержит как краткие биографические сведения о ней, так и является своеобразным уставом, оставленным ею монастырю. Из духовной грамоты следует, что к концу жизни Елена болела (сообщается о «всяких немощах», включая глухоту и слепоту) и не управляла монастырём (игуменьей в тот период была Евникея), но продолжала пользоваться авторитетом среди сестёр. Духовная грамота Елены содержит важные данные о первых годах существования аристократического Новодевичьего монастыря, где постриг принимали представительницы знатных родов. Их родственницы, навещая их, подолгу проживали в монастыре, ведя мирской образ жизни (содержали прислугу, имели неуставные трапезы). Елена, выступая против этого, в своей духовной запрещает жить в монастыре мирянкам, а для монахинь устанавливает запрет на прислугу и еду в кельях.

Елена скончалась 18 ноября 1547 года и была погребена у северной стены алтаря Смоленского собора монастыря. Рядом с ней позднее погребли монахиню Феофанию (вероятно одна из 18 сестер, прибывших с Еленой в Москву из Суздаля). В конце XVII века над их могилами возвели часовню, которая перестраивалась в 1720—1722 годы. В первой половине XIX века в стену собора поместили памятную плиту, сохранившуюся по настоящее время. В 20-30 годы XX века в ходе перепланировки монастырского кладбища часовня была разобрана и в настоящее время могильная плита указывает лишь приблизительное место захоронения Елены.

Почитание

Местное монастырское почитание Елены известно с XVII века: во вкладной книге Новодевичьего монастыря 1674/75 года и в монастырском синодике 1705 года указывается «память старице Елене Девочкине, первоначальной во обители Пречистые Богородицы». В начале XVIII века Елена упоминается в «Похвале русским святым»: «Преподобная Елена, московская игуменья, всеизрядная учительница девственного чина, вождь ко спасению известна», что свидетельствует уже о её общероссийском почитании. «Описание о российских святых» в списках XVIII—XIX веков сообщает: «Преподобная мати Елена, игуменья Новодевичья монастыря, преставися в лето 7056 месяца ноября в 18 день».

10 августа 1999 года после литургии в Смоленском соборе монастыря патриарх Алексий II возобновил почитание преподобной Елены. На службе прозвучали специально написанные тропарь и кондак святой, а в монастырской мастерской иконописцами была написана икона преподобной Елены.

Иконография

Иконописный подлинник XVIII века сообщает о написании образа преподобной Елены следующее: «Подобием аки Евдокия, ризы преподобническия, исподняя зеленая». Из ранних иконописных изображений Елены известны:

• оглавный образ на иконе «Спас Смоленский, с Московскими святыми» 2-й половины XVII века (изображена над образами благоверных князей);
• предположительное изображение на иконе XVII века «Моление о народе» (Елена изображена в верхнем ряду группы избранных русских святых. предстоящих в молении Богородице);
• икона конца XIX — начала XX веков из мастерской Новодевичьего монастыря (находится в собрании Государственного исторического музея). Елена изображена в полный рост вместе со схимницей Домникой и послушницей Феофанией;
• ряд изображений на иконах Собора русских святых (например, поморская икона конца XVIII — начала XIX веков, икона 1814 года мастера Петра Тимофеева, икона первой половины XIX века из старообрядческой моленной на Волковом кладбище и другие).

Литература

• Маштафаров А. В. [www.pravenc.ru/text/189739.html Елена] // Православная энциклопедия. — М., 2008. — Т. 18. — ISBN 978-5-89572-032-5.
• Шарганов П. Новодевичий монастырь и первая игуменья его Елена (Девочкина) // Московский журнал. — 1996. — № 10. — С. 27-33.
• Геннадьева О. Московская заступница // Журнал Московской Патриархии. — 1999. — № 10. — С. 12-16.
• Святые и подвижники благочестия суздальского Покровского монастыря. — Суздаль, 2007. — С. 45-53.

Отрывок, характеризующий Елена (Девочкина)

– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.