Елеонский, Николай Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Елеонский
Николай Александрович Елеонский
Дата рождения:

11 (23) ноября 1843(1843-11-23)

Место рождения:

Москва

Дата смерти:

25 октября (7 ноября) 1910(1910-11-07) (66 лет)

Место смерти:

Москва

Сан:

протоиерей

Духовное образование:

Московская духовная академия

Известен как:

Заслуженный профессор Московского университета

Церковь

Русская православная церковь

Николай Александрович Елеонский (11 (23) ноября 1843 — 25 октября (7 ноября) 1910) — протоиерей Русской православной церкви, заслуженный профессор богословия Московского университета[1].





Биография

Родился в семье сельского священника. Окончил Калужское духовное училище и Кулужскую семинарию, затем в 1868 году — Московскую духовную академию. За сочинение «Святое Евангелие от Марка: против Баура»[2] он был удостоен степени магистра богословия. После окончания учёбы был направлен в Харьковскую духовную семинарию, в следующем году переведён преподавателем гомилетики и литургики в московскую семинарию, а в 1870 году избран доцентом в московскую духовную академию по кафедре Священного писания Ветхого завета. С 1879 года, с принятием священного сана, — ординарный профессор богословия в Петровской земледельческой и лесной академии; в 1892 году, после смерти протопресвитера Н. А. Сергиевского, был определён на его место — профессором Московского университета и настоятелем университетского храма. В 1897 году удостоен звания заслуженного профессора. Протоиерей — с 1904 года.

Основной сферой его деятельности было изучение Священного писания, особенно — исагогических вопросов. Как и его учитель — профессор, архимандрит, а позже епископ Курский и БелгородскийМихаил (Лузин), Николай Елеонский ставил задачу православного анализа западных теорий «отрицательной» (т. е. отрицающей традиционное понимание богодухновенности Священного писания) библейской критики и выявление их несостоятельности. Елеонский уделял большое внимание критике гипотез, выдвигаемых немецкой протестантской наукой о происхождении Пятикнижия.

Елеонский был почётным членом Московской духовной академии и Общества любителей духовного просвещения и председателем отделения Педагогического общества московского университета по вопросам религиозно-нравственного образования и воспитания.

В различных духовных журналах, преимущественно в «Чтениях общества любителей духовного просвещения» и в «Душеполезном Чтении» были напечатаны его исследования; из них наиболее примечательны: «Описание Святой Земли» («Душеполезное Чтение», 1876—1879), «История ветхозаветного текста Библии», «О происхождении и достоверности перевода LXX», «Древнееврейская поэзия», «О времени завершения ветхозаветного канона», «Пророчество Исаии о Вавилоне», «О книге Иова», «Песнь о винограднике». Елеонский активно сотрудничал с Православной богословской энциклопедией, поместив в ней около 50 статей. Отдельно были изданы: «Очерки из библейской географии» (СПб., 1896—1897, в 2-х т.)[3], «Краткие записки по основному богословию» (М., 1895), «О Новом Евангелии графа Л. Толстого» (М., 1889)[4], «О конечной цели человеческой жизни» (М., 1889), «Советы учащемуся юношеству» (М., 1895), «Эгоизм» (М., 1899)

Имел кроме церковных наград, таких как камилавка и золотой наперсный крест от Святейшего Синода, ордена до ордена Св. Анны 1-й степени.

Скончался 25 октября (7 ноября) 1910 года. Похоронен на кладбище Скорбященского монастыря.

Напишите отзыв о статье "Елеонский, Николай Александрович"

Примечания

  1. В статье Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона: Елеонский, Николай Иванович речь идёт о Николае Александровиче; при этом неверно указано не только отчество, но и год рождения.
  2. В магистерской работе Елеонский показал тенденциозность теории Баура о послеапостольском происхождении Евангелий.
  3. Начальные главы были составлены П. И. Горским-Платоновым.
  4. В брошюре, выдержавшей несколько изданий, Елеонским были приведены доказательства о безосновательности суждений Льва Толстого о неподлинности Евангелий.

Литература

Ссылки

  • Биография / Прот. Николай Елеонский Современная критика Священных ветхозаветных писаний и её слабые стороны

Отрывок, характеризующий Елеонский, Николай Александрович

– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.