Елизавета Йоркская

О дочери Ричарда Плантагенета, герцога Йоркского см. Елизавета Йоркская, герцогиня Саффолк.

Елизавета Йоркская Elizabeth of York<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет Елизаветы с белой розой, эмблемой дома Йорков. Неизвестный художник, ок. 1500 г.</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
королева-консорт Англии
18 января 1486 — 11 февраля 1503
Коронация:	25 ноября 1487
Предшественник:	Анна Невилл
Преемник:	Екатерина Арагонская
Вероисповедание:	Католицизм
Рождение:	11 февраля 1466(1466-02-11) Вестминстерский дворец, Лондон, Англия
Смерть:	11 февраля 1503(1503-02-11) (37 лет) Ричмондский дворец, Лондон, Англия
Место погребения:	Вестминстерское аббатство
Род:	Йорки (по факту рождения) Тюдоры (в замужестве)
Отец:	Эдуард IV
Мать:	Елизавета Вудвилл
Супруг:	Генрих VII
Дети:	1. Артур 2. Маргарита 3. Генрих VIII 4. Елизавета 5. Мария 6. Эдмунд 7. Екатерина
Автограф:

Елизаве́та Йо́ркская (англ. Elizabeth of York; 11 февраля 1466 — 11 февраля 1503) — королева-консорт Англии с 1486 по 1503 год.

Елизавета была единственной женщиной, ставшей дочерью, сестрой, племянницей, супругой и матерью английских королей. Через своего сына, короля Генриха VIII, Елизавета была бабушкой короля Эдуарда VI и королев Марии Кровавой и Елизаветы I, а благодаря своей дочери Маргарите, она также является прабабушкой Марии Стюарт. Таким образом, Елизавета Йоркская является предком всех английских монархов, начиная с Генриха VIII, и всех шотландских монархов, начиная с Якова V.

Дочь короля

Принцесса Елизавета родилась в Вестминстерском дворце и была старшей из десяти детей короля Эдуарда IV и его жены, Елизаветы Вудвилл. Восприемниками при крещении принцессы стали её бабушки: Сесилия Невилл, герцогиня Йоркская, и Жакетта Люксембургская, герцогиня Бедфорд, а также Ричард Невилл, 16-й граф Уорик.

В возрасте пяти лет она была обручена с Джорджем Невиллом, 1-м герцогом Бедфордом, сыном одного из сторонников короля Эдуарда. Но отец жениха вскоре перешёл на сторону Ланкастеров, и помолвка была расторгнута. В 1475 году шли переговоры относительно брака Елизаветы с дофином Франции Карлом, но его отец Людовик XI отказался от этого предложения.

В 1477 году Елизавета, вместе с матерью и тёткой по отцовской линии, герцогиней Саффолк, была посвящена в Дамы Подвязки.

Сестра короля

9 апреля 1483 года неожиданно умирает отец Елизаветы и новым королём становится её младший брат Эдуард. Её дядя, Ричард, герцог Глостерский, был назначен регентом и лордом-протектором своих племянников. Вскоре после смерти брата, Глостер стал принимать меры, чтобы изолировать племянников от Вудвиллов и приказал арестовать Энтони Вудвилла и Ричарда Грея, дядю и единоутробного брата Елизаветы. Молодой король был перевезён в Лондонский Тауэр в ожидании коронации под защиту герцога Глостера. Елизавета вместе с матерью, вторым братом и сёстрами вынуждена была искать убежища. Глостер позже уговорил Елизавету Вудвилл отправить младшего сына, Ричарда, в башню к королю для компании.

Два месяца спустя, 22 июня 1483, брак Эдуарда IV с Елизаветой Вудвилл был признан незаконным, поскольку Эдуард на момент заключения брака с Елизаветой уже был связан обещанием с другой женщиной. Елизавета, в числе других детей покойного короля, объявлялась незаконнорожденной, а её братья лишались права на престол. 25 июня 1483 Ричард приказал казнить ранее арестованных брата и дядю Елизаветы в замке Понтефракт, Йоркшир. Глостер был объявлен королём 6 июля 1483 года. Вскоре перестали поступать какие-либо вести о братьях Елизаветы, а потом и вовсе поползли слухи, что они были убиты.

Племянница короля

Мать Елизаветы вступила в союз с леди Маргарет Бофорт и поддержала притязания её сына, Генриха Тюдора, пра-пра-правнука короля Эдуарда III, ближайшего наследника Ланкастеров мужского пола, который имел право претендовать на престол с любой степенью законности. Для укрепления своих позиций и объединения двух конкурирующих домов, Елизавета Вудвиль и Маргарет Бофорт договорились, что Генрих Тюдор должен жениться на Елизавете Йоркской, которая после слухов о смерти своих братьев стала наследницей дома Йорков. Генрих Тюдор согласился с этим планом, а в декабре публично поклялся в Реннском соборе, Франция.

1 марта 1484 года Елизавета вместе с матерью и сёстрами покинула убежище после того, как Ричард III публично поклялся, что дочерям Вудвилл не будет причинен вред и им не будут досаждать; кроме того, Ричард пообещал, что они не будут заключены в Тауэр или любую другую тюрьму. Он также пообещал предоставить им приданое и выдать их замуж за «рождённых джентльменами». Семейство вернулось ко двору, смирившись внешне с тем, что у власти стоит Ричард. После смерти жены Ричарда III, Анны Невилл, в марте 1485 года, поползли слухи, что овдовевший и бездетный король намерен жениться на своей красивой и молодой племяннице Елизавете. Кроме того, пошли слухи, что Ричард отравил жену, чтобы жениться на Елизавете Йоркской. Ричард III отослал Елизавету от двора в Шериф Хаттон и выступил с опровержением; хотя, согласно Кроулендской хронике, на него оказывалось давление врагами Вудвиллов, которые опасались, что им придётся вернуть земли, отобранные у Вудвиллов. К тому же, согласно документам из португальского королевского архива, после смерти Анны, Ричардом были отправлены послы с поручением провести переговоры о двойной свадьбе между Ричардом и сестрой короля Жуана II, инфантой Жуаной и Елизаветой и кузеном Жуаны, Мануэлом.

7 августа 1485 года армия Генриха Тюдора высадилась в Уэльсе. 22 августа Генрих встретился с Ричардом III в битве при Босворте. Ричард, несмотря на довольно большую армию, был предан несколькими своими сторонниками и был убит в бою. Генрих Тюдор по праву завоевания был провозглашён королём Генрихом VII.

Супруга короля

Как старшая дочь Эдуарда IV, не имевшая каких-либо выживших братьев, Елизавета Йоркская вполне могла претендовать на трон в своем собственном праве, но она так и не стала правящей королевой. Генрих VII признал необходимость жениться на Елизавете, чтобы обеспечить стабильность своего правления и ослабить требования других членов дома Йорков, но он правил в собственном праве, получив трон по праву завоевания, а не брака с наследницей дома Йорков. Никаких намерений делиться властью у него не было, и потому он короновался до заключения брака, 30 октября 1485 года.

Генрих отменил Titulus Regius, таким образом узаконив потомство Эдуарда IV, в числе которых была и Елизавета. Её матери, Елизавете Вудвилл, были дарованы титул и почести вдовствующей королевы. После получения папского разрешения на брак, кардинал Буршье, архиепископ Кентерберийский, 18 января 1486 года заключил брак между Генрихом VII и Елизаветой в Вестминстерском аббатстве. Их первый сын, Артур, родился 20 сентября 1486 года. Елизавета была коронована лишь 25 ноября 1487 года. После коронации Елизавета дала жизнь ещё шестерым детям.

Несмотря на то, что брак первоначально заключался по политическим соображениям, он оказался удачным и оба партнера, казалось, росли, чтобы любить друг друга. Елизавета Йоркская не имела большого политического влияния как королева из-за сильной в этом плане свекрови, леди Маргарет Бофорт, но Елизавета оказалась нежной, доброй и щедрой по отношению к своим близким, слугам и благотворителям. Во время отсутствия официальных собраний она жила спокойной жизнью вдали от политики с тремя своими детьми в Элтемском дворце. Елизавета любила музыку и танцы, а также игру в кости и разведение борзых.

14 ноября 1501 года 15-летний сын Елизаветы и Генриха, Артур, женился на Екатерине Арагонской, дочери Фердинанда II Арагонского и Изабеллы I Кастильской. Пара была отправлена в замок Ладлоу — традиционную резиденцию принца Уэльского. Артур умер в апреле 1502 года; известие о смерти сына вызвало у Генриха VII огромную скорбь, в равной степени из-за страха за династию и траура по сыну. Елизавета утешила его, сказав, что он был единственным ребенком в семье его матери, но выжил, чтобы стать королём, что Бог оставил его с сыном и двумя дочерьми, и что оба они достаточно молоды, чтобы иметь ещё детей.

В 1502 году Елизавета забеременела в седьмой раз и в начале 1503 года в ожидании родов перебралась в Тауэр. 2 февраля она родила дочь Екатерину, но ребёнок умер через несколько дней после этого. 11 февраля, в день своего тридцатисемилетия, Елизавета Йоркская скончалась от инфекции, полученной при родах. Её муж и дети глубоко скорбели о смерти королевы. Генрих отдалился от двора и позволял находиться рядом с собой только матери, Маргарет Бофорт. Поведение Генриха, ранее никак не показывавшего своих эмоции и не имевшего никаких признаков недомогания, было очень необычным и тревожным для членов его двора.

Некоторое время спустя Генрих стал рассматривать варианты повторного брака. Чтобы возобновить союз с Испанией, на роль новой жены Генриха рассматривались Джоанна, вдовствующая королева Неаполя, (племянница Фердинанда II Арагонского); Хуана, королева Кастилии (дочь Фердинанда и Изабеллы); и Маргарита, вдовствующая герцогиня Савойская (золовка Хуаны Кастильской). Брачным планам не суждено было сбыться: Генрих умер, будучи вдовцом, в 1509 году.

Генрих VII, горевавший несколько лет после смерти жены, как считалось, умер от разбитого сердца. Каждый год 11 февраля он приказал читать заупокойную мессу, звонить в колокола и зажигать сотню свечей в честь Елизаветы Йоркской. Лондонский Тауэр был заброшен, как королевская резиденция, о чём свидетельствует отсутствие упоминаний о его использовании королевской семьей или Генрихом Тюдором после 1503 года. Все последующие роды в царствование сына Елизаветы, Генриха VIII, проходили во дворцах. Смерть жены повлекла за собой необратимые изменения в Генрихе: и без того имевший репутацию скупого параноика, король стал ещё более скуп и подозрителен. Генрих был похоронен рядом с женой в Вестминстерском аббатстве. Гробница Елизаветы открывалась в XIX веке. Деревянная обшивка со свинцового корпуса её гроба была, к тому времени, удалена, чтобы создать пространство для погребения её пра-правнука короля Якова.

Дети

В браке с королём Елизавета родила семерых детей, четверо из которых выжили. Старший сын, Артур, скончался бездетным в юности, остальные трое достигли зрелости. Принц Генрих после смерти отца стал королём Англии. Его дети, а также некоторые из потомков двух его сестёр, Марии и Маргариты, впоследствии также взошли на трон Англии.

На выбор имён для детей оказали влияние прежде всего родственные связи Ланкастеров и Бофортов, а также валлийские и британские предки Генриха VII. Старший сын был назван в честь короля Артура, второй сын получил своё имя в честь Генриха VI, а третий — в честь деда, Эдмунда Тюдора. Примечательно также то, что мальчикам не давали имён, традиционных для династии Йорков — Ричард, Эдуард или Георг.

• Артур, принц Уэльский (20 сентября 1486 — 2 апреля 1502), в 15 лет женился на Екатерине Арагонской и полгода спустя умер;
• Маргарита (28 ноября 1489 — 18 октября 1541), в первом браке была замужем за королём Шотландии Яковом IV;
• Генрих (28 июня 1491 — 28 января 1547), король Англии Генрих VIII с 1509 по 1547 гг.;
• Елизавета (2 июля 1492 — 14 сентября 1495), рассматривалась её помолвка с дофином Франции Франциском, но в трёхлетнем возрасте принцесса умерла от атрофии;
• Мария (18 марта 1496 — 25 июня 1533), в первом браке была замужем за королём Франции Людовиком XII;
• Эдмунд (21 февраля 1499 — 19 июня 1500), носил титул герцога Сомерсета, умер в полтора года по неизвестной причине;
• Екатерина (р. 2 февраля 1503), умерла вскоре после рождения.

В культуре

Литература

• Роза Тюдоров Маргарет Кемпбелл Барнс (1953)
• Дракон и роза Роберты Джеллис (1977)
• Plantagenet Princess Хильды Брукман Стейнир (1981)
• Uneasy Lies the Head Джейн Плейди (1982)
• The Sunne in Splendour Шерон Кей Пенман (1982)
• Белая принцесса (2013) и другие книги серии «Война кузенов» Филиппы Грегори
• Дочь короля Сандры Уорт
• The King's Grace Анны Эстер Смит
• Queen's Ransom Анны Пауэр

Кино, театр и телевидение

Кино

• Ричард III (1995, роль исполнила Кейт Стивенсон-Пейн)

Театр

• Елизавета Йоркская часто обсуждается в шекспировской пьесе Ричард III, однако никогда не появляется на сцене.

Телевидение

• Война роз (1965, роль исполнила Кэтрин Баркер)
• Тени Тауэра (1972, роль исполнила Норма Уэст)
• Генрих VIII: Разум тирана (2009, роль исполнила Кэролайн Шин)
• Белая королева (2013, роль исполнила Фрея Мейвор)

Генеалогия

Предки Елизаветы Йоркской

16. Эдмунд Лэнгли, 1-й герцог Йоркский               8. Ричард Конисбург, 3-й граф Кембридж                       17. Изабелла Кастильская               4. Ричард Плантагенет, 3-й герцог Йоркский                             18. Роджер Мортимер, 4-й граф Марч               9. Анна де Мортимер                       19. Алиенора Холланд               2. Эдуард IV Английский                                   20. Джон Невилл, 3-й барон Невилл де Рэби               10. Ральф де Невилл, 1-й граф Уэстморленд                       21. Мод Перси               5. Сесилия Невилл                             22. Джон Гонт, 1-й герцог Ланкастер               11. Джоан Бофорт                       23. Кэтрин Суинфорд               1. Елизавета Йоркская                                         24. Джон Вудвилл               12. Ричард Вудвилл из Грэфтона                       25. Изабелла Гобион               6. Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс                             26. Томас Биттлсгейт               13. Элизабет Джоан Биттлсгейт                       27. Джоан де Бошан               3. Елизавета Вудвилл                                   28. Жан Люксембургский               14. Пьер I де Люксембург-Сен-Поль                       29. Маргарита д'Энгиен               7. Жакетта Люксембургская                             30. Франсуа I де Бо               15. Маргарита де Бо                       31. Свева Орсини

Литература

• Гриффитс, Ральф; Роджер, Томас. Становление династии Тюдоров. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — 320 с. — ISBN 5-222-00062-1.
• Agnes Strickland. Memoirs of the queens of Henry VIII.: and of his mother, Elizabeth of York. — Philadelphia: Blanchard and Lea, 1853. — 420 с.
• Елизавета Йоркская // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Morgan, Kenneth O. The Oxford History of Britain. — Oxford University Press, 1988. — ISBN 0-19-285202-7.
• Okerlund, Arlene Naylor. Elizabeth of York. — Palgrave Macmillan, 2009. — ISBN 978-0-230-61827-5.
• Williams, Neville. Henry VII // The Lives of the Kings and Queens of England / ed. Fraser, Antonia. — Futura, 1977. — ISBN 0-8600-7449-8.
• Amy Licence. Elizabeth of York, the Lost Tudor Queen. — Amberley, 2013.
• Nancy Lenz Harvey. [www.amazon.com/dp/021316454X Elizabeth of York: Tudor Queen]. — 1973.
• Alison Weir. Elizabeth of York. — Jonathan Cape and Ballantine, 2013.

Ссылки

• [tudorhistory.org/people/eyork/gallery.html ELIZABETH OF YORK GALLERY]

Отрывок, характеризующий Елизавета Йоркская

– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.