Елизаветинская (Ростовская область)
| Станица
Елизаветинская
|
Елизаве́тинская (ранее Елизаве́товская) — станица в низовьях Дона. Входит в Елизаветинское сельское поселение Азовского района Ростовской области.
Имеются памятники архитектуры XIX — начала XX веков.
Содержание
География
Расположена на острове в 4 км восточнее города Азова, в половодье бо́льшая часть населённого пункта затапливается. В центре находится площадь, которую называют «майдан».
В 2015 году впервые за всю историю существования станицы был построен мост через реку Казачий Ерик.[2]
Улицы
- пер. 8 Марта,
- пер. Мира,
- пер. Садовый,
- ул. Береговая,
- ул. Комсомольская,
- ул. Луговая.
История
Станица Елизаветовская основана в 1753 году добровольными переселенцами из низовых донских станиц. После 1778 года в станицу переселились казаки расформированного Азовского полка. До 1807 года звалась Щучьей — из-за обилия щук, обитавших в притоках Дона. Щуки здесь по-прежнему ловятся в огромном количестве сетями, спиннингами и обычными удочками.
Из ЭСБЭ:
- Елизаветовская — станица Ростовского округа, области Войска Донского, на правом берегу реки Дон, в его дельте, несколько ниже Ростова и Гниловской станицы. Дворов 1552, жителей 7632. Главное занятие жителей — рыболовство; до 120 рыбоснетных заводов. Много каменных домов, два храма, станичное и церковно-приходское училища. В юрте станицы 13 хуторов.[3]
В числе бывших хуторов станицы: Рогожкин (совр. Рогожкино), Государев, Белокаменный, Бирючий, Водянский, Ельбуздинский, Калмыков, Колузаево, Лагутин, Мержанов, Морской Чулек, Обуховка, Орехов, Петровский, на правом берегу Дона хутор Синявский (совр. село Синявское), Усть-Койсуг, Шматов.
К началу гражданской войны в станице Елизаветовская проживало около 10 тыс. жителей. (с хуторами — до 20 тыс.)
Древняя история
Это место — одно из древнейших поселений Нижнего Дона. Оно возникло как сезонное стойбище кочевников-скифов в конце VI — начале V веков до н. э. На протяжении большей части V века до н. э. поселение оставалось зимником полукочевого населения, на что указывает отсутствие построек этого времени. К рубежу IV века до н. э. под воздействием греко-варварской торговли поселение превратилось в полуоседлое, а затем и в постоянное — городского типа. Выгодное расположение его позволило кочевникам поставить под контроль важнейшие торговые коммуникации, проходившие по землям Нижнего Дона. Во второй половине IV века до н. э. Елизаветовское городище превратилось в крупнейшее в Северо-Восточном Приазовье. Город стал административным, торговым и ремесленным центром всего региона, в котором, видимо, размещалась и ставка скифской родоплеменной знати. Частью его являлся греческий городской квартал, влившийся в структуру варварского поселения, которое стало теперь контактной зоной не только между греками и местными жителями, но и между различными этнополитическими объединениями кочевников.
Территория городища (площадь — около 44 га, Танаис — 20 га) была окружена двумя оборонительными поясами, каждый из которых состоял из глубокого рва и насыпей по сторонам. Близ городища находились курганы и могильники, наиболее известные из которых — группа курганов «Пять братьев»[4]. Функционирование поселения прекратилось на рубеже IV—III веков до н. э., очевидно, в связи с кровопролитными междоусобицами, которые охватили в это время Боспорское царство и в которые оказались вовлечены соседствующие боспорцам кочевые племена.
Последний этап в истории Елизаветовского поселения связан с основанием в конце 90-х годов III века до н. э. на территории покинутого городища греческой колонии-эмпории, возведённого боспорскими греками, греческое название предположительно Наварис (греч. Ναύαρις). Центральная часть покинутого городища была застроена жилыми и хозяйственными постройками на основе единого плана. Все дома создавались с использованием чисто эллинской строительной техники и представляли собой наземные строения на каменных цоколях с сырцовыми стенами. Но существование эмпория не было продолжительным. Поселение погибло не позднее 60-х годов III века до н. э. в результате военного разгрома в связи с продвижением племён сарматов на территорию Скифии.
Раскопки Елизаветовского городища велись с 1871 года, в том числе и археологом Миллером Александром Александровичем. В последнее время они ведутся силами Педагогического института Южного федерального университета, и до настоящего времени не завершены.
Население
| Численность населения |
|---|
| 2010[1] |
| 102 |
Социальная сфера
В станице есть больница, библиотека, школа.
Напишите отзыв о статье "Елизаветинская (Ростовская область)"
Примечания
- ↑ 1 2 rostov.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/rostov/resources/1f0ab3804de41dc58578dd440b9ac47d/Том+1.+Численность+и+размещение+населения+Ростовской+области.pdf Итоги Всероссийской переписи населения 2010 года. Том 1. Численность и размещение населения Ростовской области
- ↑ [news.mail.ru/economics/23266390/ В Ростовской области построили мост между Елизаветинской и хутором Коса]
- ↑ Елизаветовская // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [hist.ctl.cc.rsu.ru/Don_NC/Ancient/Earliron/Bospor/elisabet.htm Курганы «Пять братьев» (IV век до н. э.)]
Ссылки
- [ama.sgu.ru/ama07/ama0715.html Федосеев Н. Ф. О времени сосуществования Елизаветовского городища и Танаиса (по данным керамической эпиграфики) // АМА. Вып. 7. Саратов, 1990. С. 154—160.]
- [hist.ctl.cc.rsu.ru/Don_NC/Ancient/Don_NC15.htm Греческая колонизация Северного Причерноморья. Боспорское царство]
- [bibliotekar.ru/rusPrichernomorie/22.htm Язовских А. Г. Терракоты греческого <эмпория> на месте Елизаветовского городища]
- [www.maikonline.com/maik/showArticle.do?auid=VAFBKQEJJ4&lang=ru Коваленко А. Н. Погребальные комплексы второй половины IV в. до н. э. Елизаветовского могильника]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Елизаветинская (Ростовская область)
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
