Елизаров, Виктор Дмитриевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Виктор Дмитриевич Елизаров
укр. Віктор Дмитрович Єлізаров
Основные сведения
Место рождения

д. Пашково, Венёвский уезд, Тульская губерния, Российская империя

Работы и достижения
Учёба:

Московский архитектурный институт

Работал в городах

Москва, Киев

Важнейшие постройки

станция метро «Крещатик», аэропорт Жуляны , гостиницы «Киев» и «Днепр» в Киеве, Памятник Ленину (Киев), Монумент Родина-мать (Киев)

Градостроительные проекты

послевоенное восстановление и застройка Крещатика

Награды
Премии
Звания
Подпись

Ви́ктор Дми́триевич Елиза́ров — (7 (20) августа 1911,[1], с. Пашково Венёвский район, Тульская губерния — 20 февраля 1995, Киев) — советский архитектор, народный архитектор СССР (1973). Лауреат Ленинской премии (1984). Член ВКП(б) с 1944 года.





Биография

В 1937 окончил МАРХИ, учился у академика И. А. Фомина, профессора И. В. Рыльского и Н. Марковникова, был помощником у академика архитектуры И. В. Жолтовского. Руководителем дипломного проекта был архитектор А. В. Власов, с которым будет связана дальнейшая работа В. Елизарова.

После окончания института В. Елизаров работал в Донбассе (работа над экспериментальными проектами поселковых и сельских жилых домов), затем — в Москве, где совместно с А. Власовым и В. Москвиным молодой архитектор работал над проектом Ботанического сада АН СССР, участвовал в проектировании зданий ЦПКиО имени А. М. Горького.

Во время Великой Отечественной войны Елизаров работает архитектором, главным архитектором в Военпроекте Московского военного округа, проектируя и осуществляя строительство оборонительных сооружений города.

С 1944 года В. Елизаров назначен руководителем архитектурных мастерских (впоследствии — проектный институт «Киевпроект») и заместителем главного архитектора Киева. Он возглавлял работы по реконструкции площади Богдана Хмельницкого, разработал проект и руководил реконструкцией бульвара Тараса Шевченко. В течение 1949—1957 годов был одним из разработчиков проекта восстановления и застройки Крещатика (в соавторстве с А. Власовым, А. Добровольским, Б. Приймаком и др.).

На ул. Крещатик, 26 по проекту архитектора в 1952 году построенное здание Телевизионного центра, в 1955 году в соавторстве с Л. Куликовым, А. Осмером, Н. Шило и Г. Кульчицким Виктор Дмитриевич спроектировал здание бывшего Министерства сельского хозяйства УССР (ул. Крещатик, 24). В. Елизаров является одним из соавторов станции метро «Крещатик» (1960).

Благодаря ходатайству В. Д. Елизарова во время реконструкции и восстановления главной улицы Киева до конца ХХ века на Крещатике не сносили уцелевшее после войны здание старого почтамта (ул. Крещатик, 5). Во время реконструкции в 1955—1958 годах в этом доме, который выступал за «красную линию», была устроена пешеходная галерея. К сожалению, этот дом был снесен в начале 2000-х годов ради возведения на его месте «небоскреба». В 1964 году в соавторстве с Н. Б. Чмутиной и другими архитекторами Виктор Дмитриевич спроектировал гостиницу «Днепр» (ул. Крещатик, 1/2).

В сотрудничестве с коллегами В. Д. Елизаров спроектировал немало сооружений в Киеве, среди них: комплекс нового Киевского аэропорта Жуляны (1946—1949), клуб железнодорожников в Дарнице (1950), комбинат печати на Брест-Литовском проспекте (ныне — проспект Победы, 1958—1965). Архитектор принял активное участие в разработке проекта генерального плана Выставки достижений народного хозяйства УССР (ныне — Национальный Экспоцентр Украины) и его выставочных павильонов, в частности, Павильон зерновых и масличных культур (1957).

Научные исследования и проектные разработки Виктора Дмитриевича стали толчком для введения в широкую практику новых типов жилых домов, в частности, комплекс крупноблочных домов в Жданове (ныне — Мариуполь) (1952—1955) экспериментальные жилые дома в Харькове (1955—1956) крупнопанельные здания на Алексеевской улице (1957—1961) и пяти-и двенадцатиэтажные крупнопанельные экспериментальные дома в жилых массивах Киева (1961—1965).

В 1953 году Виктор Дмитриевич защитил диссертацию «Тонкостенная керамика в архитектуре жилых домов»[2], в 1963 году защитил докторскую диссертацию[3]. Среди научных трудов, ставших классическими в архитектуре, были «Строительная семилетка Украине» (1960), «Пути дальнейшего развития индустриализации, улучшения качества и снижения стоимости жилищно-гражданского строительства в г. Киеве» (1962), «Строительство и архитектура. Жилые дома» (1964), «Массовое жилищное строительство» (1966).

В 1948—1963 годах В. Д. Елизаров работает в Академии архитектуры УССР (с 1950 года был избран членом-корреспондентом Академии архитектуры, после реорганизации — действительным членом Академии строительства и архитектуры Украинской ССР (1958), с 1961 года — её вице-президентом, а в 1992 году — почетным членом Украинской академии архитектуры). Он руководил научной деятельностью институтов Академии в области разработки новых прогрессивных типов жилья, в частности деятельностью Киевского инженерно-строительного института (ныне — Киевский национальный университет строительства и архитектуры), НИИ архитектуры сооружений, институтов — «Киевпроект» и «Гипроград». С 1964 по 1975 годы В. Д. Елизаров был заместителем, а затем — первым заместителем председателя Госстроя УССР.

В 1973 году Виктор Дмитриевич разработал проект двадцатиэтажной гостиницы «Киев» (ул. Михаила Грушевского, 26/1). На время постройки это было самое высокое здание в УССР.

В начале 1970-х годов начинается строительство мемориального комплекса «Украинский государственный музей истории Великой Отечественной войны 1941—1945 годов» (ныне — Национальный музей истории Великой Отечественной войны 1941—1945 годов). Его форпроект разработали скульптор Е. Вучетич и архитектор Е. Стамо. Виктор Елизаров руководил творческой группой ведущих архитекторов Киева и Москвы. Архитектор справился с задачей и начиная с 9 мая 1981 Киев уже не представляется без музея Великой Отечественной войны, монумента «Родина-мать». За весомый вклад в создание мемориального комплекса В. Д. Елизарова и других участников проекта были награждены Ленинской премией (1984).

Во время строительства музея на склонах Днепра был создан Печерский ландшафтный парк. На его территории проложили дорожки, обустроили площадки для отдыха, разбили газоны и цветники. В конце 1980-х годов в центральной части парка были созданы Певческое поле.

Умер Виктор Елизаров 20 февраля 1995 года.

Основные сооружения

Награды и премии

Напишите отзыв о статье "Елизаров, Виктор Дмитриевич"

Примечания

  1. Дата рождения — согласно БСЭ. В УРЕ указана другая дата — 25 июля (7 августа1911 года.
  2. Елизаров В. Д. Тонкостенная керамика в архитектуре жилых домов: автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. архитектури / В. Д. Елизаров; науч. рук. Н. П. Северов; Акад. архитектуры УССР, Ин-т архитектуры сооружений. — К.: Изд-во Акад. архитектуры УССР, 1953. — 20 с.
  3. Елизаров В. Д. Научно-творческая работа: (материалы, представляемые на соискание ученой степени доктора архитектуры) / В. Д. Елизаров; Акад. стр-ва и архитектуры УССР. — К.: [б. и.], 1963. — 118 с.: ил.
  4. 1 2 Каракис И. И. Интерьеры общественных зданий Украины. — К.: Будівельник, 1975. — С. 76-77.

Литература

  • [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/86629/Елизаров Елизаров Виктор Дмитриевич, БСЭ]
  • [leksika.com.ua/15440811/ure/yelizarov Єлізаров Віктор Дмитрович, УРЕ]  (укр.)
  • Елизаров Виктор Дмитриевич : лич. дело чл. СА УССР. — К. : [б. и.], 1975—1995. — 27 с. // [csam.archives.gov.ua/ Центральный государственный архив-музей литературы и искусства Украины]: ф. 640, оп. 4, д. 879.

Ссылки

  • Видатні особистості в будівництві та архітектурі. [www.dnabb.org/modules.php?name=Pages&go=page&pid=158 Єлізаров Віктор Дмитрович (1911—1987)] // ДНАББ ім. В. Г. Заболотного  (укр.)

Отрывок, характеризующий Елизаров, Виктор Дмитриевич

– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.